Случайная девочка

– Разумно, – задумчиво тянет Лера. А я наскоро прощаюсь с ней и звоню Торганову.

– Виктор Петрович, миленький… – причитаю как дурочка. Боюсь, откажет. Заранее придумываю разные причины, но одно знаю твердо. Мне надо к Феде. Пропадет он без меня.

Торганов кряхтит в трубку и неожиданно соглашается.

– Федьку полиция охраняет. Так просто не пробьешься. А медсестру пропустят. Хорошая идея. Поговори с ним, Оля. Он тебя услышит. Вернется к нам, - закашливается он. И я понимаю, что дело плохо.
– Завтра приезжай в Шанск, Оля. И документы с собой прихвати, - продолжает начальственным тоном Торганов.
– А тут я с заведующей поговорю, и насчет квартиры подумаем. Только Дамира с собой не тащи. Маленький он еще.

– Да, конечно, – шмыгаю носом.

А утром, сложив в сумочку диплом медучилища и трудовую книжку, наскоро целую Дамира и еду с охраной в Шанск.

– Может, тут с тобой надо остаться? – бубнит Артем. Тот самый, что отругал меня в первый день.

– Нет, не надо. Я сама справлюсь, – категорически отвергаю любую помощь. – Квартиру мне найдут. Работа есть, – мотаю головой.

Да квартира и не нужна вовсе. Я же на сменах буду. А все свободное время – с Федором.

– Персонал я предупредил. Вот тебе ключ от реанимации и бейджик, – заговорщицки шепчет Торганов в маленьком кабинетике УЗИ. – Квартиру найти не удалось. Но ты можешь тут ночевать, если что, – оглядывает он кабинет. – Это же ненадолго. Федька очнуться должен. Здоровый он кабан. Должен поправиться.

– Спасибо, – лепечу сквозь слезы. – Я бы к Феде пошла сразу, – прошу робко.

– Тогда быстренько иди в отдел кадров. Я их предупредил. Потом у старшей сестры получай форму и договаривайся о сменах. А потом к Федьке. Он точно пока никуда не уйдет.

Медициник, блин!

Улыбаюсь, хлюпая носом. Вытираю ладошкой слезы и со всех ног бегу в отдел кадров. Оформляюсь на работу. А дальше – к старшей сестре. Все, как Виктор Петрович сказал.

Соглашаюсь на любую смену. Мне, главное, сейчас тут удержаться.

– Ты хоть уколы ставить умеешь? – с недоверием спрашивает меня старшая. – Молодая больно, – вздыхает натужно.

– И уколы, и капельницы, – тараторю радостно. – Я все умею.

– А рука легкая? А то тут клуша одна была. Вон, синяков понаставила нашим мамочкам. И даже жене мэра, – задумчиво тянет она.

– Лере? – уточняю я. – Так, наверное, это давно было…

– А ты нашу Леру Морозову знаешь? – изумленно глядит на меня медсестра.

– Ага, – улыбаюсь я сквозь слезы и, помня, что про прошлое Федора посторонним говорить нельзя, неожиданно вру. – Мы с ней дружим.

– Вот с этого и надо было начинать, – улыбается мне старшая. – Если вы с Лерой подружки, то это самая лучшая рекомендация. Она с кем попало общаться не будет. Иди отдыхай. В ночную сегодня заступишь. С Михайловной. Она у нас опытная.

– Ага, спасибо! – забираю форму. Наскоро переодевшись в туалете, быстрым шагом направляюсь в реанимацию. В нос ударяет запах антисептика и я неожиданно сбиваюсь с шага.

А палата какая? Я же не спросила! В каждую дверь придется заглядывать.

Деловито открываю дверь. Прохожу мимо двух полицейских, сидящих на диване и не обращающих на меня никакого внимания. Сердце так и стучит. Еще немного, и выскочит.

Осторожно оглядываюсь по сторонам.

А дверей-то нет! Бинго!

Заглядываю в первую палату и чуть не вскрикиваю от ужаса.

На кровати с высоким изголовьем лежит мой любимый мужчина. Голова перевязана, на лице ссадина. И словно спит.

– Федечка, – усевшись на табуретку, беру его за руку. – Просыпайся, любимый. Хватит спать. Ты мне нужен. Я люблю тебя, – стараясь сдержать рыдания, выговариваю каждое слово. Федор услышит меня и обязательно поправится.

Как там писал кто-то из великих?

Человек человеку – лекарство.

Вот только бы я добавила. Если любит, конечно!

Глава 47

Глава 47

– Феденька мой, любимый, поправляйся. Я рядом, – глажу широкую ладонь Анквиста. Тяжелую и безжизненную.

Спит мой богатырь. Будто все силы из него выкачали и тумблер на ноль повернули. Уже три дня спит. Дышит спокойно. Словно и не волнует его ничего.

Только повязка на голове напоминает о покушении.

Оказывается, Бритников его ударил. Зачем? Почему? Тут мотивы понятны. Но как они нос к носу столкнулись, до сих пор не пойму!

Хоть убей не пойму, как наш доцент оказался в пятиэтажке на окраине Шанска. Что ему там делать? А Феде моему?

Вчера в Шанской полиции мне шустрый майор фотки показывал. Спирса я сразу опознала, хоть он страшный стал. Как быстро человек опустился. Нечёсаный, не бритый. И морда обрюзгшая. Видимо, заливал водочкой собственный провал. А на второй фотке – девица незнакомая. Я ее впервые видела. Кто такая? И вроде к ней Федя мой приезжал. А Бритников услышал знакомый голос и выскочил. Ударил Федора из личной неприязни. Тут все свидетели подтвердили. И Спирс показания дал, что, дескать, Анквист ему жизнь поломал, и ему ничего другого не оставалось. Тем более случай представился.

Тварь мерзкая! Это Федя мой тебя заставлял над людьми издеваться и воровать чужие труды? Получил по заслугам и сидел бы тихо. А теперь точно уголовное дело, суд и тюрьма.

Стоп! Ребята из лички еще говорили, они за каким-то долгом приезжали именно к этой дамочке. А как там Спирс оказался? Мутная история.

Снова прижимаю к груди Федину руку. Снова целую пальцы, пытаясь сосредоточиться на главном. Вот что ему сказать, Феде моему? Как уговорить вернуться из забытья?

– Просыпайся, – шепчу, поднося руку к щеке. – Дамирка ждет тебя. Вместе гулять пойдем. На лодке покатаемся. На уточек посмотрим. Щенки уже подросли, – причитаю я. И охаю, увидев перед глазами картинку.

Наш первый день у Анквиста. Вот мы с Дамиром и Валентиной гуляем вдоль пруда. И мой маленький мальчик бежит в воду к уткам. Еле успеваю схватить. А вот идем дальше, к щенкам. Слышится шум шин, тормозящих около соседнего здания. И я снова как наяву вижу Федора, выходящего из Рэнджа, и семенящую вслед за Анквистом дамочку.

Господи! Это же она! Она!

Сердце останавливается от ужасной догадки. И разрывается на куски. Это точно она! Та самая баба, которая с Федей со свадьбы приехала. Только тогда она была в шляпе и в шелковом обтягивающем платье, а с фотки на меня смотрела перепуганная лохматая ворона.

Зачем к ней Федор ездил? Какой еще долг?

От ревности и досады хочется выть в голос. Но нельзя. В реанимации плакать запрещено. Меня заведующий отделением в первый же день предупредил. И здравый смысл вроде подсказывает, что не станет Федор общаться с вульгарной бабенкой. И не поселит свою любовницу на краю всеми забытого Шанска.

Тогда зачем поехал? Какие у него дела с этой Лялей? Ума не приложу.

– Знаешь что? – теряя терпение, обеими руками прижимаю к груди ладонь Анквиста и тараторю порывисто. – Ты поправляйся, любимый. Поправляйся. Тебе силы точно понадобятся. Пока не объяснишь, какого попер к Ляле, никакой свадьбы не будет. А если ты с ней загулял, так и вали к ней! Собирай свои вещи, и чтобы я тебя близко не видела. Мы с Дамиром сами проживем. Слышишь?