Случайное наследство леди попаданки

– И станет появляться снова и снова, – ядовито протянул мой телохранитель, – пока вас не схватят и не посадят за решетку.

– Нет, что вы! Какой в этом смысл? Даже если дье Эвили решат пойти к тому студенту, который не изгнал духа до конца, то как они меня найдут? Даже если найдут, то вряд ли повторно заплатят. Наоборот, Людвиг будет скандалить и доказывать, что работа выполнена плохо, надо переделать. Он такой скряга, лишней монеты никогда не заплатит. Второй раз план с призраком не сработает! Но если дело не довести до конца, то дье Эвили обратятся к настоящему некроманту, а тот скажет, что никакой нематериальной сущности не было.

М-да, переубедить парня будет непросто. Да и после такой убедительной демонстрации, откровенно говоря, не особенно хочется переубеждать. Шанс, что их раскроют, действительно небольшой.

– Руан, послушай, – предприняла новую попытку я. – Это неправильный путь. Людвиг, заплатив некроманту, попытается восполнить потраченное, начнет еще больше штрафовать невинных людей в своей конторе…

– Да он и без этого всегда повод находит, чтобы меньше заплатить, – зло сказал актер.

– Кроме того, – не растерялась я. – Один раз получив легкие деньги, очень велик соблазн свернуть на кривую дорожку. Обманул дье Эвилей, потом еще кого-то, и еще…

– Я понимаю, – кивнул Руан, – и в ином случае никогда бы на такое не решился, но Людвиг – вредный, бессердечный скупердяй. Он заслужил!

– А знаешь, сколько жадных людей среди предпринимателей и дельцов? – спросила я и тут же ответила: – Много. Очень много, и ты сам это знаешь. Каждый из них, если так посмотреть, заслуживает наказания. Получается, ты возьмешь на себя роль судей, присяжных и карающей руки?

– Скорее уж грабящей, – хмыкнул Винсент.

– Это не грабеж, а…

– … восстановление справедливости, – закончила я фразу Руана. – Сколько преступлений можно так оправдать? Каждая новая сделка с совестью будет все дальше отодвигать твою человечность. Ты ведь сам понимаешь, куда это может завести.

– Легко рассуждать о честности, когда живот от голода не сводит, – хмуро сказал Руан.

Это звучало настолько искренне, что меня переполнило сочувствие. Я бы могла просто дать денег, но сомневаюсь, что актер примет мою помощь.

Судя по обрывочным воспоминаниям Илаиды, такие иллюзионисты, как Руан, пользовались популярностью в определенных кругах. Ведь эти маги могли создать практически любой образ. Например, понравившейся девушки или парня.

Безусловно, это лишь иллюзия. При тактильном контакте быстро можно понять, что настоящее, а что – нет. Однако это совсем не останавливало желающих вновь увидеть умерших родных и возлюбленных, пообщаться с императором, принцем или другой известной личностью, но самым большим спросом пользовались сексуальные услуги.

Женщины или мужчины, владеющие такими чарами, по желанию клиента могли создать себе любую внешность. Главное, чтобы габариты мага и наведенной иллюзии примерно совпадали. А дальше как пожелает заказчик.

Подозреваю, что мужчинам, которые удовлетворяли подобные нужды клиенток, платили даже больше, чем женщинам. Уверена, что Руану предлагали подобное. С таким-то талантом его бы не пропустили. Но раз не ухватился за эту идею даже в бедственном положении, значит, он с принципами. И, боюсь, серьезно обидится, если я предложу ему деньги.

– Разве ничего нельзя сделать? – спросила я. – Ты же очень талантлив!

– Мне много раз предлагали присоединиться к актерским коллективам. Но я сначала отказывал, потому что все время занимала учеба, а потом поверил Юрансу. Я подумал, что уж режиссер и владелец столичного театра понимает, что говорит. И выступление здесь – это гораздо престижней, чем в других актерских труппах. Вот и отказывал всем, кто предлагал работу.

– Да уж, этот Юранс – бездарь, – вынесла я вердикт. – Ты же видел, как выглядит театр. Снаружи все прилично, но внутри засаленные кресла, побитые молью портьеры, кое-где практически полностью стертая позолота. Понятное дело, что дела у хозяина идут плоховато. Как ему можно было поверить?

– Это потому что раньше Юранс ставил классические Вьюзарские трагедии. Он очень любит эти постановки, но интерес публики к ним все слабее и слабее.

Руан продолжал говорить, а ко мне чуть с опозданием подгрузилась память Илаиды. Вьюзарские трагедии – это истории, в которой муссируются страдания.

Как по мне, больше всего страдают зрители, потому что действий, как правило, мало, и заунывные длинные песни на один мотив о том, как каждый герой переживает экзистенциальный кризис, занимают почти все время. Традиционно в конце Вьюзарской трагедии все герои погибают. Причем, чем страшнее и жестче, тем лучше.

Например, здесь есть своя версия Ромео и Джульетты гораздо более кровавая. Отец местного Ромео, узнав, что сын тайно женился на девушке из вражеского клана, приказывает сыну убить возлюбленную. Ну и тот убивает! А потом заодно и отца, который начинает задвигать, что местная Джульетта недостойна скорби по ней.

Это видит брат, который зарубает самого Ромео, а мать главного героя в ужасе выпивает яд. В этот момент на клан нападают родственнички Джульетты, но Ромео и его отец – самые сильные маги – мертвы. Защищать родовой замок некому. Месть вроде бы свершилась, но бабка Ромео накладывает смертельное проклятье, и все отпрыски из клана Джульетты погибают в корчах. Конец!

Собственно, все классические Вьюзарские пьесы с подобными сюжетами.

– Трагедии?! Удивительно, как он совсем театр не похоронил с такой-то программой! – хмыкнула я. – Это ж кошмар!

– Юранс сначала хотел приучить зрителей к прекрасному, привить им высокий вкус…

– То есть он решил, что его предпочтения, весьма странные, прошу заметить, должны перенять другие? – смеясь, перебила я. – Какая незамутнённость!

– Это же классика… – смущенно протянул молодой актер.

Похоже, ему самому не нравятся трагедии, но заявление директора о высоком вкусе не позволяло высказываться более откровенно.

– Но это непопулярно. По крайней мере, сейчас. Может быть, лет двести назад ныть и страдать на публику было модно, но сейчас такого запроса нет.

– Да, Юранс это понимал, поэтому и поставил то, что больше нравится людям.

– Серьезно? – с сарказмом переспросил Винсент. – Эта не до конца соблазненная дева нравится больше?

– Нет, но на это был расчет… – протянул Руан.

– И он не оправдался, – подвела итог я. – Этот Юранс, похоже, безнадежен. Хозяйственник тоже ужасный.

– Знаете, управлять театром не так просто! – обижено произнес актер.

– Я не говорю, что это просто. Но почему он ничего не делает, раз премьера провалилась?

– А что он может сделать?

– Большую часть суток театр простаивает! Неужели нельзя организовать утренние или дневные спектакли?

– Если уж вечером не ходят, на утренние тем более не будут ходить, – заметил Винсент.

– Так кто говорит о том, что надо ставить этот ужас? Можно организовать сценки для детей. Не для совсем маленьких, для тех, кто постарше.