Слуга Божий

— Ищу Бульсани.

— Вижу, ты ищешь многих людей, Мордимер. — Я заметил, что она посерьёзнела. — С чего тебе пришло в голову, будто я знаю, что происходит с нашим другом прелатом?

— Потому что он был у тебя, Лонна. Позавчера, может третьего дня, вчера, скорее, нет, правда?

Молчала.

— Он спрашивал о месте, где можно безопасно провести время. Переждать месяц, может два или три в обществе парочки милых барышень, разве не так? — конечно, я блефовал, но Бульсани и правда мог так поступить.

Она по-прежнему молчала.

— Лонна?

— Нет, Мордимер, — возразила она, — ты ошибаешься. Правда. Бульсани уехал из города, и я не знаю куда. Но…

— Но? — спросил я, помолчав минуту.

— Сто дукатов, — сказала она, — и ты будешь знать всё, что и я знаю.

— С ума сошла? — рассмеялся я. — Я не получил аж настолько большого задатка.

— Ну тогда нет.

Я задумался. Лонна не пыталась бы надуть меня так примитивно. Что-то должна была знать.

— Послушай, дорогая моя, как насчёт доли в прибыли?

— Нет.

И я уже всё понял. Этот быстрый ответ был таким уверенным, что Лонна должна была знать — прибыли не будет. А раз прибыли не будет, это значит, что почтенный прелат промотал все деньги. Четыре с половиной тысячи дукатов, это всё-таки куча деньжищ. Не так легко спустить их на шлюх, зато легко проиграть. Но Бульсани играл очень осторожно и невозможно, чтобы спустил за два дня столько денег. Значит, что-то купил. А что мог купить у Лонны?

— Сколько девушек он заказал? — спросил я. Лонна посмотрела на меня со страхом.

— Ты — дьявол, Мордимер, — сказала она, — но даже тебе не узнать, куда он приказал их доставить.

— Всё зависит от мотивации, — сказал я, — но, действительно, предпочёл бы узнать это от тебя.

— Мордимер, — сказала она каким-то жалобным тоном, — не вмешивайся во всё это и не вмешивай в это меня.

Лонна была напуганной. Мир явно становился на голову, и мне это совсем не нравилось. Тем более, что куда-то пропали Смертух и близнецы, к которым, несмотря на все их недостатки, я всё-таки был привязан.

— Дорогая моя, — я подошёл к ней и обнял, и в этом объятии нежности было ровно столько, сколько и силы, — когда я стою по одну сторону баррикад, а кто-то по другую, можно принять только одно, верное решение. Догадываешься, какое?

Она пробовала освободиться, но с тем же успехом могла бы бодаться с деревом.

— Лонна, ты должна мне сказать.

— А если нет? — выдохнула она мне прямо в ухо. — Что ты мне можешь сделать, Мордимер?

Я отпустил её и уселся в кресло. Лонна стиснула зубы, и я видел, как она из последних сил пытается овладеть собой, чтобы не послать меня ко всем чертям. Но мы ещё не закончили разговор, и она знала об этом.

— Какую сказочку ты хотела продать мне за сто дукатов? — спросил я.

Она молчала и смотрела так, будто хотела меня убить. Уже многие люди смотрели на меня так, поэтому я не обращал на это внимание. Тем более, что потом обычно как раз мне приходилось их убивать.

— Куда велел их доставить, Лонна? Послушай меня внимательно, может я и не слишком важная шишка в этом городе, но жизнь тебе испортить смогу. Поверь мне, могу это сделать. Ничего особенного, но клиенты начнут обходить твой домик за тридевять земель. А без гостей и без денег станешь никем. Может, я также шепну словечко епископу. Как думаешь, пара налётов епископской стражи добавят тебе популярности?

Лонна обдумывала то, что я сказал, и я понимал, что должен дать ей немного времени. Она взвешивала, достаточно ли сильные у неё тылы, дабы вовсе мною пренебречь. Только, видите ли, разумные люди очень редко позволяют себе пренебрежение к инквизиторам. Никогда не знаешь, что будет, и никогда не знаешь, а не постучат ли в твои двери однажды вечером инквизитор и его друзья в чёрных мантиях. И тогда к лучшему, чтобы инквизитор был к тебе благосклонен. Это, впрочем, редко когда позволяло выжить, но, хотя бы, пристойно умереть. Если смерть вообще может быть пристойной. Итак, она спокойно себе думала, а я не спеша потягивал винцо. Наконец, она решилась.

— Он купил шесть девушек, — сказала она, — но это был особый заказ.

— Девственницы, — я даже не спросил, а, по сути, констатировал.

— Откуда ты знаешь? — она широко раскрыла глаза.

— Что с ними сделал? — мне даже не хотелось отвечать.

— Он велел погрузить их на баржу, плывущую на север, — ответила она, помолчав. — Знаю, потому что Гритта сопровождал их в гавань.

— Позови его, — приказал я.

— Мордмер, я прошу тебя, не вмешивай меня во всё это, — она почти застонала и была прелестна в своей беспомощности. Конечно, если кто-то дал бы себя обмануть такими простыми штучками. Но, по крайней мере, она достаточно испугалась, чтобы начать их использовать. А это уже кое-что.

— Гритта что-то там увидел, да, Лонна? Что-то, что тебе очень не понравилось. Предоставишь мне самому догадываться, или всё-таки позовём Гритту?

Я щедро долил себе вина, ибо оно было действительно вкусным. Довольно терпкое и освежающее, но не оставляющее на языке того холодного металлического привкуса, обычно свидетельствующего о том, что оно не вылёживалось в надлежащей бочке, или виноградник был плохо расположен по отношению к солнечным лучам. Я вовсе не был ценителем вин, но любил время от времени выпить хорошего напитка. Тем более, что в жизни у меня было чересчур много случаев для распития скверного пойла.

Лонна вздохнула, встала и потянула за шёлковый шнурок, висящий возле двери. Через минуту в комнату ввалился Гритта. Как всегда с выражением преданности и внимания на лице.

— Скажи господину Маддердину, что ты видел на пристани, — приказала она вымученным тоном.

— В смысле, тогда? — уточнил Гритта, и Лонна кивнула головой.

Я слушал несколько сбивчивый рассказ Гритты и мысленно прикидывал. Богобоязненный Бульсани купил шестерых молодых и красивых девиц с юга, после чего приказал поместить их на барку в порту. Маленькую барку, с командой из нескольких человек. Гритта не видел лиц этих людей, только слышал, что к одному из них Бульсани обратился как «отец». К кому бы это прелат мог обращаться аж с таким почтением? Но не это было самым удивительным. Самым удивительным был тот факт, что на одеянии этого человека Гритта разглядел в слабом свете принесённого фонаря вышитую пурпурную змею. Гритта не имел понятия, что означает этот символ. Я имел. Лонна тоже и именно поэтому так боялась. Пурпурную змею на своём гербе имел старый и чудаковатый кардинал Ингус Белдария, живущий в мрачных чертогах в каких-нибудь двадцати милях от Хез-хезрона. Кардинал славился поразительными наклонностями, и его выходки даже близкие к нему иерархи[139]Церкви оценивали как «достойные сожаления». А правда состояла в том, что Белдария был извращенцем и мучителем. Даже в наши дикие времена трудно встретить кого-то столь же порочного. Говорили, что он принимал ванны из крови некрещеных детей, в подземельях собрал удивительную коллекцию чрезвычайно интересных орудий, а когда его прихватывали приступы мигрени (что случалось чересчур часто), его боль облегчали только стоны пытаемых. При всём при этом, кардинал был милейшим старичком, с седой, трясущейся бородкой и голубыми, как выцветший василёк, слегка навыкате глазами. Я имел честь поцеловать некогда ему руку во время общей аудиенции (много лет тому назад, когда он ещё вёл приёмы) и запомнил его добрую улыбку. Некоторые утверждали, что кардинала хранит необычайно могущественный ангел-хранитель со вкусами, как у его подопечного. Но, как вы наверняка догадываетесь, мне никогда даже в голову не пришло спрашивать о подобных вещах моего Ангела-хранителя. В любом случае, если Бульсани служил кардиналу Бельдария, с тем же успехом я мог вернуться к достопочтенному Хильгферарфу и принести ему печальную весть о том, что его деньги пропали раз и навсегда. Тем самым, я сохранил бы чистую совесть, задаток в кармане и время, а также деньги на поиск этих проклятых еретиков, чего требовал от меня Его Преосвященствоепископ Хез-хезрона. Я поблагодарил Гритту за рассказ, не дав понять даже движением брови, что именно я из него умозаключил. Я снова остался наедине с Лонной и вновьосушил до дна бокал. Я редко напивался, и уж без всякого сомнения не мог напиться именно сегодня. Впрочем, не было причин для беспокойства, от такого слабого винца у меня бы даже голова не закружилась.

— Спасибо, Лонна, — сказал я. — Не пожалеешь об этом.

— Уже жалею, — хмыкнула она. — Я всегда мечтала о спокойной жизни, Мордимер. Об изысканной клиентуре, красивом доме и весёлых девочках. А что имею вместо этого? Инквизитора, который допрашивает меня в собственном доме, и прелата, замешанного в сношения с самим дьяволом.

Я вспомнил, что кардинала Белдария и в самом деле называли Дьяволом из Гомолло, от названия родового поместья. Впрочем, называть его дьяволом не имело особого смысла, ибо кардинал самое большее был злобным гномом, а до дьявола ему было так же далеко, как мне до ангела. Но известно, что чернь любит яркие эффекты. Конечно, это совсем не означало, что кардинал был неопасен. Наоборот, очень опасен, если бы кто-то осмелился встать на его пути. Но своим путём, интересно, почему церковь была снисходительна к этому благочестивому садисту? Откуда у него взялись такие сильные тылы? Многие сановники за меньшие грехи получали пожизненный срок в монастыре, обычно в крепко замурованной камере, под неусыпным надзором стражи. Или им просто подавали вино, после чего они умирали от заворота кишок.