Служанка-леди

Так, кажется, разговор сворачивает на зыбкую почву. Зачем им знать мои соображения по этому поводу? Я сделала глоток, покатав ароматную жидкость на языке и выигрывая для себя время. Соврать не получится, а правду отвечать не хотелось. Не вписывалась она в местные каноны, никак. Наконец, проглотила и произнесла:

— Милорд, не думаю, что мои соображения, которые относились к прошлой жизни, будут вам интересны. Здесь все по-другому, и вряд ли у меня будет возможность устроить свою личную жизнь так, как мне бы хотелось, — я твердо посмотрела в глаза Эрсанну. — Так что не стоит говорить о них.

— Яна, если я спрашиваю, значит, мне интересно, — ровным тоном отозвался Морвейн-старший, но возражать дальше резко расхотелось. — Ответь, какие же качества ты искала в мужчинах, что за три года не нашла ни одного подходящего.

Умный такой, а может, и не желала находить… Я же не объяснила, что как выяснилось, Коленька зажигал с моей лучшей подруженькой Маришей уже полгода как, пока муженек последней пребывал в длительной командировке. И не буду рассказывать, как по словам жениха вышло, что виновата я — секса мало ему было. Кольке хорошо, он из дома дизайнил и админил сайты, а я таскалась каждый день за полтора часа от дома в один конец и учительствовала. Дома уже ничего не хотелось, ни секса, ни нежностей, только упасть и уснуть — кроме пяти-шести уроков в день еще и ученики после. Конечно, настроение по выходным и бывало, и то, в пятницу отсыпалась за всю неделю, и оставалась только суббота да утро воскресенья. Всем моим семейным подругам и их мужьям хватало двух-трех раз в неделю, этому жеребцу же подавай чуть ли не каждый день, да по два раза. Обида вспыхнула с новой силой. Удивляюсь, как согласилась замуж пойти, не иначе, как мозг совсем усох от любви. Конечно, кроме секса еще проблемы были, но дело прошлое, не хочу копаться снова.

— Я-а-а-а-а-ан, — позвал Лорес, и я вынырнула из размышлений. — Молчать долго будем?

— Нормальный мужик это тот, который не говорит, а делает, — слегка раздраженная, ответила я. — И способный отвечать за свои поступки и слова, — много чего, конечно, можно добавить, но, пожалуй, именно эти два качества — основные для меня.

Да и опять же, разглагольствовать на тему моих предпочтений в мужчинах перед Морвейнами не очень хотелось.

— Это все? — на полном серьезе уточнил Эрсанн.

— Нет, — окончательно разозлившись, огрызнулась я, позабыв, с кем разговариваю. — Еще, мне не нужен маменькин сынок, вокруг которого надо скакать с бубном и уделять ему внимания двадцать четыре часа в сутки.

Да, наболевшее. Инфантильные и несамостоятельные мужчины — увы, суровая и безрадостная реальность моего родного мира. Не все, но большинство. Раздался смешок Лореса.

— Я надеюсь, это всего лишь фигура речи? — весело заметил он, а я спохватилась, не дав пролиться словесному потоку дальше.

Глубоко вздохнула, сделала сразу несколько глотков настойки, и ровно произнесла, глядя в рубиновую жидкость:

— Прошу прощения, милорды. Я заговорилась.

— Не надо извиняться, все нормально, Яна, — голос Эрсанна звучал слишком мягко, а уж когда его ладонь коснулась моего колена, я чуть не подскочила от неожиданности. Мгновенно проснулось беспокойство, и я напряглась, резко подняв голову. — А теперь объясни, как получилось, что такая красивая и умная женщина предпочитает скрываться за бесформенными и безвкусными платьями и смущается выглядеть соответствующе, — негромко добавил он тоном, не допускавшим возражений.

Ладонь с колена так и не убрал, и мне казалось, я чувствую ее жар даже через два слоя ткани. От волнения стало трудно дышать, я вдруг разом осознала, что нахожусь одна в комнате с двумя мужчинами, которые… возможно имеют на меня виды… Только вряд ли я наберусь храбрости и напрямую спрошу лордов об их намерениях. В родном мире трудно было задать мужчине вопрос, как он ко мне относится, что уж об этом говорить. Да и что хочу услышать в ответ? Обидное "я тебя хочу?" Причем от обоих? Мужики, видящие во мне только сексуальный объект, надоели еще там, дома, и те, которые сбегают, стоит хоть немного показать, что за смазливой мордашкой мозги есть. Замечание о том, что я, оказывается, красивая женщина, причем сделанное таким будничным тоном, смутило, пусть и звучало, не как комплимент, а как констатация факта. Не привыкла я слышать таких слов. И женщиной в последнее время быть тоже отвыкла. Да еще и про то, что я умная, заговорили. Приняв как можно более независимый вид, пожала плечами.

— Я жила одна, — спокойно ответила, хотя внутри все переворачивалось — Эрсанн, словно в рассеянности, начал тихонько поглаживать мое колено. — Вот и ходила, в чем удобно.

Страстно хотелось осторожно отодвинуться, чтобы Морвейн-старший убрал свою конечность, но… С другой стороны сидел Лорес. И заинтересованно наблюдал за мной и, подозреваю, моей реакцией на действия отца. Экспериментаторы чертовы.

— Яна, у тебя родители есть? — теперь разговор поддержал Лорес.

Понятно, допрос продолжается. Чтобы скрыть дрожь в руках, обхватила ладонями бокал, упорно не отрывая взгляда от наливки в нем.

Родители… Еще одна больная тема.

— Мама, — кратко ответила, старательно подавляя поднявшуюся горечь. — Папа… ушел, когда я была маленькой.

— В смысле, ушел, умер? — натурально удивился Лорес.

— Нет, ушел к другой женщине, развелся с мамой и женился на любовнице, — терпеливо пояснила я, на меня вдруг нахлынуло странное оцепенение и неестественное спокойствие.

Черт. Я только-только нашла точку равновесия для себя, почти избавилась от того, что во мне старательно, первые двадцать лет моей жизни, взращивала маменька, и вот меня снова заставляют вспоминать. Не хочу. Слишком больно и… неприятно…

— Ладно, — Эрсанн отчего-то нахмурился, на несколько секунд отвел взгляд, потом продолжил. — Значит, ты с мамой жила?

— Да, — сквозь стиснутые зубы ответила, вспомнив, как меня воспитывали.

Я не оправдала надежд, потому что рожала меня мамочка только чтобы папулю удержать. Но — не вышло. И до тех пор, пока я не пошла на работу, она не уставала напоминать, что я ошибка, неудачница, и ничего мне в жизни не достичь по определению. И вообще, я ей по гроб жизни обязана и кругом должна, что она меня родила, кормит-одевает и содержит. Такая вот добрая мамуля. Мои достижения она не замечала, а вот чувство вины воспитала отменное. И неуверенность в себе и своих силах. Чего мне стоило потом хотя бы частично справиться с этими комплексами, отдельная история, да и до сих пор они дают о себе знать. А вот мужчинам не доверяю на подсознательном уровне до сих пор, хотя… Папы не хватало. Очень. Сильного мужчины рядом, который бы поддержал в трудную минуту, к которому можно подойти, уткнуться в плечо, а он бы обнял, погладил по голове и сказал, что все будет хорошо…

— Ян, она тебя любила? — тихо спросил Лорес непривычно серьезным голосом, и я, встряхнувшись, с удивлением покосилась на него.

Любила ли меня мама? Какая разница. Я себя люблю, и это главное, а любил ли кто меня вообще в моей жизни… Дело десятое.

— Мне об этом ничего неизвестно, — сухо известила я и залпом допила остатки настойки.

Разговор вымотал, внимательные взгляды Морвейнов нервировали, и хотелось уже уйти к себе и упасть в кровать, спать… Завтра с утра привезут продукты, потом цветы — за украшением парадной столовой и музыкальной залы проследит Хлоя с девочками. Из прачечной принесут скатерти, надо проверить, хорошо ли их постирали, и не оторвалось ли где кружево. Начищены ли канделябры в гостевых и на первом этаже, еще трубочист придет, и… ох, в общем, дел выше крыши.

Эрсанн наконец убрал ладонь и встал, я вздрогнула от неожиданности, очнувшись от размышлений.

— Иди, отдыхай, — бросил он, голубые глаза излучали задумчивость и непонятную мне решимость. — Разговор не окончен, Яна, — негромко добавил Морвейн-старший, с прищуром глянув на меня. — И не забудь о платье к вечеру.

Я тоже поднялась и, вспомнив золотистый наряд, возразила — видимо, извечный страх напороться на отповедь, тоже вбитый родительницей, отступил под натиском усталости.

— Прошу прощения, но в таком изысканном платье следить за подготовкой к приему проблематично, — подбородок сам вздернулся, и во мне проснулось упрямство.