Служанка

Время шло. Двери Лисьего зала открывались и закрывались, церемониймейстер громко произносил имена дворян, удостоенных аудиенции, а про Штефана будто забыли. Что ж, он знал, что Георг не приминет задеть его самолюбие. Судя по тому, что близится время обеда, с императором он сегодня вряд ли увидится.

Штефан обвел взглядом опустевший зал, который торопились покинуть последние придворные. Что ж, это и понятно. Все они спешили занять места, чтобы встретить Георга в Синей столовой, в которой тот будет обедать с императрицей.

– Ваше сиятельство, Его величество велел передать, что примет вас завтра, – подошел к нему камергер Ланчек.

– Поблагодарите Его величество за милость, – ровно ответил Штефан.

Ему очень хотелось громко выругаться, но он знал, что нельзя показывать свои эмоции. Император именно этого и добивается – унизить его, вывести из себя, заставить почувствовать свою слабость.

– Милорд, – поклонился Ланчек.

Штефан только кивнул ему и пошел прочь, к позолоченным дверям Большого зала, оставляя позади и Лисий зал, и видевшую его унижение кучку придворных, и императора.

***

Илинка

– А я говорю, хватит торчать здесь и ждать, – горячился Эйзер.

Он расхаживал по столовой, не в силах усидеть на месте, а остальные арны расположились за столом и решали, что делать. Штефана не было уже целую седмицу, как не было и никаких известий о том, где он и что с ним и его друзьями происходит.

– Дождемся, пока казнят нашего командира прямо на Вердской площади, – не унимался Эйзер. – Припишут измену императору и четвертуют!

– Сядь! – резко прикрикнул на него лорд Хант и уже тише добавил: – Хватит панику сеять.

– Эйзер прав, – негромко сказал Войд – рассудительный темноволосый лорд, владетель небольшого Дорского лея. – Пока мы тут сидим, Крона уже могли в тюрьму бросить и к казни приговорить. Надо идти в столицу, вызволять командира.

– Правильно! – загудели остальные арны. – Хватит выжидать! Пора напомнить императору, кто мы, и заставить с нами считаться!

Я смотрела на мужчин, на их воодушевленные лица, на горящие алым глаза и видела орнаменты мудреного вироша, что сменяли друг друга с огромной скоростью, тасовались, как игральные карты, обещая то удачу и успех, то поражение и смерть. И не определить было, какое решение к чему приведет – слишком сумбурным и нечетким казалось мое видение.

– Тихо! – громко произнес Хант, заставив остальных замолчать. Седовласый арн поднялся и обвел взглядом всех присутствующих. – Нужно дождаться вестей от Варко, – веско сказал он. – Ни сегодня-завтра он с парнями доберется до столицы и пришлет магический вестник. Вот тогда и решим, что делать.

– А если опоздаем? – подал голос светловолосый лорд Грой, молчаливый великан, на лице которого я ни разу не заметила и проблеска эмоций.

У меня от его слов сердце сжалось. Вот уже седмицу я гнала от себя горькие мысли, изо всех сил держалась за то видение вироша Штефана, что долгую жизнь ему обещал, но с каждым днем страх за супруга все больше расшатывал мою веру в то, что все будет хорошо. Да и арны, рассуждающие о возможной казни Штефана, выглядели так убедительно, что я поневоле заражалась их настроением и рвалась поехать в столицу, к мужу. Правда, Бранко всякий раз пресекал мой порыв, обещая запереть меня в комнате до возвращения графа, если я не успокоюсь и не выкину из головы эту дурь. Он так и сказал: – «Не сомневайтесь, миледи, я это сделаю. У меня и разрешение от милорда имеется».

– Что, если император и правда решит казнить нашего командира? – не отставал Грой.

– Даже если и так, – рассудительно заметил Хант. – Суд – дело долгое, за то время, что улики собирать будут и заседания проводить, мы успеем не только до столицы дойти, но и целую армию собрать.

– Нельзя ждать! – вспыхнул Эйзер. – Если бы с командиром все было в порядке, он давно бы уже вестника прислал, не нам, так жене своей.

Взгляды лордов обратились на меня.

– Так ведь, миледи? – потребовал моей поддержки Эйзер.

Я молча кивнула.

– А вы что думаете, леди Крон? – спросил Хант.

В его светлых глазах мелькнули алые искры.

Я не торопилась отвечать, взвешивая все за и против, прислушиваясь к внутренним ощущениям и пытаясь понять сменяющие друг друга орнаменты.

– Миледи? – поторопил меня Грой.

– Я бы очень хотела, чтобы вы отправились в столицу и сумели поддержать моего супруга и помогли ему вернуться домой целым и невредимым, – ответила я и, переждав одобрительный гул, добавила: – Но, полагаю, лорд Хант прав. Нужно дождаться вестника и только тогда решать, что делать. Если лорд Штефан в безопасности, а ваш поход на столицу будет расценен императором как угроза, то от этого пострадают все: и мой муж, и вы. А если графу грозит суд и казнь, то вам нужны гораздо большие силы, чем те, что есть сейчас, и ваш поход опять-таки не будет иметь успеха.

В зале стало тихо. Арны смотрели на меня пристально, я видела в их глазах удивление и неверие.

– Миледи права, – негромко произнес лорд Хант. – В обоих случаях мы только все испортим.

Ему никто не возразил, и я поняла, что арны согласились с моим решением. Только вот радости оттого не испытала. Как бы там ни было, но Штефан оставался в столице, среди людей императора, и Гойко с Давором мало чем могли ему помочь.

– Думаю, пора расходиться, – поднялся из-за стола Войд. – Хватит на сегодня разговоров.

Арны молча встали со своих мест.

– Миледи, – мне достались неглубокие поклоны, и вскоре я осталась в столовой одна.

***

Штефан

– Его величество очень занят…

– Его величество не может вас принять…

– Его величество велел вам приходить завтра…

Каждый день новый отказ. Каждый день – новое унижение. Каждый день он видит в глазах придворных злорадство и слышит уничижительный шепот, эхом отражающийся от стен.

– Ваше сиятельство, доколе вы будете это терпеть? – Гойко оторвался от стены, которую подпирал в его ожидании, и гневно посмотрел на шпили императорского дворца. Солнце окрашивало их алым, и они блестели, словно облитые свежей кровью. – Надо напомнить кривоногому, кто вы такой!

– Уймись ты, сварново семя, – проворчал Давор. – Не слушайте этого дурня, милорд, это у него от жары размягчение мозга случилось.

– Что, так и проглотим все эти унижения? – вспыхнул Гойко, и его уши воинственно оттопырились.

– Ты что, в чан с бельской настойкой в детстве падал?

Давор насмешливо посмотрел на друга.

– Все куда-то торопишься, все на месте усидеть не можешь!

– Я-то не падал, а вот тебя, похоже, в бочку с анирским зельем роняли, уж больно ты трусливый!

– Хватит, – пресек спор Штефан. – Дома поговорим.

Он взлетел на коня и, не оглядываясь, поскакал к Эреон-нье. Внутри у него все бурлило от негодования, но он не позволял эмоциям взять верх над разумом. Годами выработанная привычка не поддаваться чувствам и здесь пригодилась. Рано или поздно Георг его примет, надо только набраться терпения. И он наберется. Вытерпит, переждет, но однажды, когда появится возможность, припомнит императору все – и нынешнее пренебрежение, и былые несправедливости.