Слышанное. Виденное. Передуманное. Пережитое

Приказчик объяснил причину своей жизни здесь любовью к охоте, что, по всей вероятности, и было так (если только не был он из беглых преступников, могущих скрыться от полицейских только здесь). Место действительно изобиловало живностью: отойдя из дома только несколько шагов, уже из-под ног наших начали вылетать фазаны, с большим довольно шумом. Будь бы мы охотники, настрелять могли большое количество этой вкусной птицы: так много ее было там.

Приказчик подтвердил, что здесь в изобилии водятся хищники, и только еще вчера он, проезжая верхом на лошади, услыхал страшный треск от ломки камыша, он с трудом мог удержать лошадь, напуганную шумом, и он, как рассказывал, приготовился к смерти, переживая тяжелые минуты, считал себя погибшим от того, что так легко могут ломать толстый камыш только сильные звери. И действительно, в недалеком расстоянии от него пронеслось стадо кабанов, нужно думать, напуганных другим, более сильным хищником, чем кабаны.

Вся тысяча десятин земли, подаренная эмиром Среднеазиатскому товариществу, за исключением обработанных под хлопок, была покрыта высоким толстым камышом, покрывающим с верхом едущего на лошади.

Осмотрев размытую плотину, с грустью посмотрел на обработанные десятины земли под хлопок, от которых ожидали таких хороших результатов; надышавшись чудным воздухом почти необитаемого места, вернулись к дому достаточно проголодавшиеся и утомленные.

К приходу нашему уже был готов обед. В большой комнате был накрыт стол чистой белой скатертью, обставленный хорошим столовым сервизом, с салфетками, как будто мы были в гостях в Москве или в каком-нибудь другом культурном месте. Посередине длинного стола стояли бутылки с вином от известного садовода Филатова, разные закуски, начиная от икры и кончая сыром, и на больших блюдах лежали кисти винограда и чарджуйские дыни. Обед состоял из супа, плова и жареных фазанов, и все было вкусно приготовлено.

После обеда мы еще долго сидели за столом, попивая вино, делясь впечатлениями от Азии и ее обывателей. Было уже поздно, нужно было идти спать, вышли из дома подышать немного чистым воздухом.

Перед глазами нашими открылась интересная картина, достойная кисти Верещагина или Каразина: в шагах ста от дома вокруг большого костра разместились на корточках джигиты бека, кучера, повар и малайка. Все они своими костюмами, папахами, тюбетейками представляли интересное зрелище, с распеванием унылых песен с мотивами, напоминающими оперу «Садко» 7 . Вокруг всей стоянки стоял сплошной вой шакалов, окружавших ее плотным кольцом.

35-7

«Садко» — опера Н. А. Римского-Корсакова (1896).

ГЛАВА 36

На станции Новая Бухара 1 встречен был доверенным Товарищества Халитом Сабитовичем Бурнашевым, произведшим на меня приятное впечатление своей манерой говорить, спокойно-уравновешенными движениями, ясными и добрыми глазами; он всем этим очень походил на нашего приказчика Кашаева.

Мы сели на тройку лошадей, чтобы попасть в Старую Бухару 2 , находящуюся в десяти верстах от железнодорожной станции. Как мне пришлось слышать, генерал Анненков хотел вести железную дорогу через Старую Бухару, но эмир воспротивился этому, пришлось сделать по его желанию.

36-1

Новая Бухара — узловая станция Закаспийской железной дороги, русски1 поселок в 12 верстах от столицы эмирата. Резиденция учрежденного в 1885 j представительства российского правительства в эмирате. В 1935 г. переименована в Каган.

36-2

Старая Бухара — гор., основанный в 1 в., с XVI в. и по 1920 г. — столиц Бухарского эмирата (ханства). Центр торговли и художественных ремесел. Известен древними памятниками архитектуры. Ныне — гор. Бухара в Республик Узбекистан.

Старая Бухара был город больших размеров, раскинутый на большой площади земли. Застроен был одноэтажными глинобитными домами с плоскими крышами, причем ни одного окна не выходило на улицу; они выходили вовнутрь двора. Однообразная постройка вызывала уныние и скуку: ничего не было радостного для взора. Вперемежку с домами были пустыри, хорошо обработанные, по границам владения обсаженные тутовыми деревьями и пирамидальными тополями, около которых были арыки с водой. Эти земли засевали хлопком, джугарой 3 и другими злаками. Урожай был собран, и только у некоторых хозяев еще не были вытащены стебли от хлопка и джугары, употребляемые ими на топливо. Ближе к центру обрабатываемых земель становилось все меньше, и наконец начались сплошные стены домов, с закрытыми воротами, у которых почти везде играли дети. Детей редко можно было видеть здоровых, почти у всех у них на лицах и других частях тела было много болячек. Девочки, завидя экипаж с сидящими мужчинами, даже трехлетние и четырехлетние, с заплетенными волосами в большое число косичек, поспешно бросали игру, убегали за калитку дома, откуда в щелку с большим любопытством смотрели на нас; мальчики же оставались на улице.

36-3

Джугара (лат. Sorghum cemuum) — однолетнее злаковое растение из рода сор го, имеющее главным образом кормовое значение.

По мере приближения к центру движение по дороге все усиливалось арбами — удивительным экипажем, колеса которого имели диаметр чуть не два аршина с лишком, запряженным в одну лошадь, с сидящим на спине ее хозяином; в арбе же помещались жены с детьми; между арб бежали маленькими шажками ослики, на спинах которых можно было видеть сидящего хозяина с женой и с ребенком; тянулись многочисленные караваны верблюдов, нагруженных двумя тюками по бокам, ведомые сидящими на ишаках проводниками, и между всем этим шли толпы народа, спеша на базар. В день нашего приезда как раз был базарный день.

От разнообразной пестроты костюмов и головных уборов рябило в глазах, только женщины своим однообразием наводили уныние: серого цвета халаты, надетые на голову, на лицах черного цвета чадра, спускавшаяся ниже колен.

Толпы людей с их гортанным разговором, криком, руганью, со смехом и пением дервишей, с криком верблюдов и ишаков, ржанье лошадей, скрип арб, звон колоколов, привешенных к шеям верблюдов, — все это создавало невероятный, оглушающий и поражающий шум.

Между домами, даже уже совсем в центре города, находились кладбища, и было видно, что некоторые гробницы, сделанные из сырцового кирпича, были разрушены. Мне вспомнился рассказ моего товарища по работе в Московском Торгово-промышленном товариществе Александра Арсеньевича Капустина, бывшего в Бухаре за год до меня. Он видел собаку, гложущую человеческую руку, несомненно, принесенную из обвалившейся еще свежей гробницы. Покойников в Бухаре в землю не зарывают, а кладут на землю, окружая труп кирпичной сводчатой гробницей. Как говорят, приходится это делать из-за грунтовой солончаковой воды, быстро наполняющей яму.

Въехали на базарную улицу, поразившую меня окончательно: широкая, покрытая сверху во всю свою ширину длинными жердями с лежащими на них камышовыми циновками для предохранения от солнечного припека; циновки кое-где разорвались и в этих местах пропускали пучки яркого солнца, яркими светлыми пятнами брызгающие на толпу и тем производя особые световые эффекты.

По бокам улицы тянулся ряд лавок, наполненных товаром. Лавки были неглубокие, без окон и дверей, передняя стенка отсутствовала, и лавки все были на виду; пол лавки возвышался над уровнем мостовой приблизительно на аршин, был устлан коврами и циновками; по стенам тянулись полки с разложенными товарами; на полу сидели хозяева, поджавши ноги, обутые в ичеготы (сафьяновая азиатская обувь), и показывали товары, и в стороне от них стояли кожаные калоши, без которых они не выходили на улицу.

Пришлось остановиться у Бурнашева, так как в то время не было гостиниц и постоялых дворов. Приведя себя в порядок, позавтракав, тронулись навещать своих клиентов и, кстати, осматривали город с его достопримечательностями. Квартира Бурнашева не так уж близка была к базару, но и рядом с ней было большое движение из-за базарного дня. На базаре же — толкотня. Здесь можно было видеть все народности, заселяющие Среднюю Азию: туркменов, хивинцев, афганцев в своих широких высоких головных папахах, персов в узких мерлушечьих шапках, китайцев с косичками, калмыков, скуластых и толстых от их питания кумысом и бараньим салом; огнепоклонников-индусов с двумя черными пятнами на лбу, кокандцев, евреев в черных конфедератках 4 на головах и черных халатах, перевязанных веревкой (как сообщил Бурнашев, они одеты так по приказаниям бывших эмиров с целью сдержать заносчивость их и чтобы они помнили: всякий правоверный мусульманин имеет право повесить его на веревке, перепоясывающей его), и много других народностей, всех их не перечислить.

36-4

Бухарские евреи были обязаны носить шапку с четырехугольным верхом наподобие польского воинского головного убора — «конфедератки».

В толпе невольно обратили мое внимание прогуливающиеся красивые мальчики, набеленные и подрумяненные, разряженные в парчовые халаты, с большим количеством перстней на пальцах, в сопровождении старичков, смотревших на них с полуоткрытыми ртами страстными и влюбленными глазами. Бурнашев, ухмыляясь, сказал мне: «Бачи — жены старичков».

Бухарцы одеты в халаты преимущественно в ситцевые, изделия русских фабрикантов, между ними попадались парчовые, бархатные, шелковые и суконные, все в разных колерах и расцветках; с чалмами на головах тоже разных цветов — белых, красных, синих, желтых, и изредка попадались в зеленых, как эмблема того, что носивший был в Мекке и Медине, и к имени его прибавлялось «ходжа».

Посещение наших клиентов было заранее строго распределено: сначала посещали более именитых, делали это, чтобы не обидеть их амбицию посещением ранее клиента, который в общественном положении среди бухарского купечества считался рангом ниже, если бы мы допустили это, то тем могли испортить свои деловые отношения, из-за этого приходилось часто быть на улицах и базарах, на которых мы уже были, но не зашли в первый раз к клиенту вследствие его недостаточной популярности.

Проходя по улицам, переулочкам и закоулочкам, подошли к высокой башне, наименование ее забыл 5 . Бурнашев, указывая на нее, сказал: «Жаль, что вы не приехали вчера, а то бы могли увидать, как с нее сбросили двух преступников, осужденных к такому наказанию эмиром». Причем добавил, таковая казнь, бывавшая раньше очень часто, теперь делается все реже и реже под влиянием протеста представителя России.

36-5

Минарет «Мирхараб» — башня из кирпича на площади Регистан в Бухаре.