Слюни
Шрифт:
– Разрешите уточнить? – говорю я.
– Что?
– С кем я разговариваю?
Пауза.
– С начальником службы безопасности.
Я уверен, что это какой-то обман. Они смеются надо мной. Но связь обрывается....
Я придумываю сюжеты к видеоклипам, сидя в своей пустой квартире, пишу тексты песен, собираю всё это в отдельные рабочие файлы и отправляю по электронной почте на различные студии звукозаписи, ассистентам режиссёров, артистам и продюсерам всевозможных шоу, но ответа нет, никто со мной не связывается…
Хожу по деревообрабатывающим предприятиям города, разговариваю с технологами, наладчиками станков, инженерами
– Я не буду мешаться, – говорю. – Вы и не заметите, что я здесь.
Но все они, как сговорились. Каждый перекладывает ответственность на другого, выставляет себя этаким скромным винтиком в механизме производства. Все они говорят мне, чтобы я обращался сразу в отдел управления персоналом. Эти мужики говорят мне:
– Вопросы трудоустройства решаются там.
– Но вы не против того, чтобы обучить меня?
– Такие дела нужно решать в отделе кадров.
И я иду в отдел кадров. Разговариваю с Куклой.
А уходя из таких мест, я чувствую небывалую досаду. В груди у меня расцветает отравленный цветок. Я замечаю кое-что общее и важное во всех этих фирмах. Никто не спрашивает у меня документов. Никто не смотрит на мой диплом. Видеонаблюдения в таких местах, расположенных на отшибе, как правило, не бывает. Охранников тоже. Откуда я взялся? Непонятно. Я могу быть кем угодно. Я могу преследовать совсем другие цели: не те, которые озвучиваю. Например, я могу выбирать среди Кукол самую красивую. Проводить свой личный конкурс красоты, о котором буду знать я один.
Это наблюдение становится моей тайной....
Ничего не получается и, не зная, чем ещё себя занять, впервые за много лет я уезжаю в Сухое Дно к сестре – возвращаюсь домой, если так можно сказать.
Я думаю напиться там от безысходности, но муж моей сестры подхватил какую-то инфекцию, он принимает антибиотики, не до веселья, в общем. Так что я просто листаю книги из библиотеки сестры: что-то перечитываю, но большинство ставлю обратно на полку. Пишу несколько неплохих песен, отправляю их Янни Плаку по электронной почте, но он не отвечает. Помогаю старшему племяннику собрать конструктор. Он сильно удивляется, когда узнаёт, что у меня нет денег на мороженое для него.
– Совсем-совсем? – спрашивает племянник.
– Похоже на то, – говорю, а сам чуть не плачу.
Я хожу по посёлку, заглядываю в те места, которые когда-то имели значение, а теперь выглядят серыми и скучными. Людей нет. Ни парней, ни приличных девушек. Все военные. Утром на работу, вечером с работы. Только форма мелькает.
Я много курю, сижу у реки, о чём-то думаю, что-то вспоминаю. Но так же быстро всё забываю, мысли ускользают от меня. В один из дней я понимаю вот что: я совсем ничего не чувствую. Это осознание не пугает меня. Я пытаюсь докопаться до истоков того зла, которое копится во мне много лет – ещё с детства, наверное. Но всё, что я могу сказать: это началось здесь, в Сухом Дне.
Собираюсь сходить в лес, чтобы поплавать на карьерах, но сестра говорит, что там водятся волки.
– Волки чувствуют, что людей в посёлке почти не осталось. И теперь не боятся выходить.
Местные жители собираются на собрании в муниципалитете, где решают: отстреливать волков или нет. Я тоже иду туда вместе с сестрой, слушаю все за и против. И не удивляюсь, когда люди единогласно принимают такое решение:
– Учитывая, что на территории
посёлка не зафиксированы случаи того, чтобы волки причинили вред людям, решение организовать дружину, которая будет отстреливать волков, отклоняется.– Лучше ждать, пока они начнут нападать на людей, – говорит мне сестра.
Я помогаю мужу сестры наколоть дрова, а потом, когда сбегает кто-то из осуждённых (обычное дело, ничего нового), моей сестре приходится подскакивать по боевой тревоге. И я принимаю очередное бессмысленное решение: пора возвращаться в город.
Последнее, что происходит. Покидая Сухое дно, рано утром, я вижу на выезде из посёлка волка. Большого и старого. Он не торопясь переходит дорогу, так что водитель вынужден остановить фургон, в котором мы едем: я и другие незнакомые мне пассажиры.
Сырость. По разбитой дороге стелется туман. Глаза волка встречаются с моими глазами. Я замираю.
– Ну и зверюга, – говорит водитель, ни к кому конкретно не обращаясь. – Будь с собой ружьё, пристрелил бы, заразу.
А я думаю: нет, не пристрелил бы…
Тем же летом, но позже. Меня приглашают стажироваться на должность помощника инженера в небольшую фирму, занимающуюся производством мебели в стиле "лофт". Радостный, но настороженный, я посещаю предприятие, которое находится в одном здании с офисом. Кабинета нет, рабочее место оборудовано прямо в коридоре – рядом с цехом покраски. Программа для работы – не профессиональная. Нелицензированное ПО. Инженер, за которым меня закрепляют, отсутствует и никто не знает, когда он появится. Кукла даёт мне пробное задание: сделать инструкцию к сборке кресла, выполненного из поддонов. Запах краски бьёт по мозгам. Проработав полдня, я уже ловлю вертолёты, меня тошнит, а когда я иду пообедать, меня вырывает в мусорное ведро на улице. Назад не возвращаюсь, всё равно задание я уже два часа, как сделал…
Мне звонит Экса, моя бывшая подружка, которая в своё время называла меня то ли Корпускула, то ли Катапульта – уже и не вспомнишь. Предлагает встретиться.
– Зачем? – спрашиваю.
– Обязательно нужна причина?
– Так-то да, – говорю.
– С каких это пор?
– С тех пор, как я съехал от тебя.
– У тебя другая пассия?
– Нет. Но я стал дико занят.
– Чем это? Самобичеванием?
Экса смеётся. Шутница.
Я не отвечаю. Она меняет тактику.
Спрашивает каким-то мурлыкающим тоном:
– Ты у себя?
– Нет, – говорю. Вру ей.
А сам осматриваю свою пустую квартиру.
– Не понимаю, как ты там можешь жить?
А я, например, не понимаю, как могут жить все остальные? Но я молчу.
Экса говорит с тоской:
– У меня остались кое-какие твои вещи.
– Сожги их, – говорю. – Мне плевать.
– Если ты дома, я могла бы завести их к тебе. Или сам заезжай, когда время будет.
Я не отвечаю. Она говорит:
– Просто приезжай, ладно? Вещи я выброшу, если ты, правда, этого хочешь.
– Зачем тебе это? – спрашиваю.
– Что именно?
– Зачем ты звонишь мне?
Она вздыхает.
– Сама не знаю.
А потом говорит:
– Просто ты не такой, как все?
И хотя это звучит, как вопрос, я не отвечаю, так как устал повторять людям, что я такой же, как все, но посторонний…
Мне звонит Янни Плак. Рассказывает, как круто он проводит время с одной девчонкой. Я спрашиваю:
– Это на неё ты слюни пускал?
– И не только слюни, – отвечает Янни Плак, смеясь.