Слюни

А на её удивлённый вопрос: а что так? Отвечу:

– Знаете, не хочется вас расстраивать, но поступило предложение чуть лучше вашего. Но всё равно спасибо вам, что уделили мне время.

– Назовёте фирму? – спросит она, цепляясь за всё подряд, чтобы удержать мой интерес, которого нет.

– Эйсид Хаус, – скажу я. Но она не поймёт, о чём я.

– Может, загляните к нам ещё? – спросит она, почти умоляя приехать, провести с ней время, скрасить её тоску. – Ещё раз осмотритесь. Я поговорила с руководством. Они готовы выделить средства на новый компьютер для вас. И мастер наш на месте.

Ну как ей сказать, что меня тошнит от одной только мысли о том, что я буду там работать? Это унижает меня больше, чем факт безработицы. Никак не объяснить ей этого.

Я вежливо попрощаюсь и отключусь.

А потом пойду писать "Комментарии…".

Или разговаривать со своими Бартлби.

Пересекая Парк Вдохновения

Наверное, я вынужден признаться. Я не чувствую себя безработным. Поиски работы стали для меня чем-то вроде работы. Печально, но факт. Я не хвалюсь, но я достиг некоторого мастерства в этом деле. Полагаю, я мог бы ходить за вас на собеседования. Я знаю, как понравиться людям. Знаю, как произвести на них впечатление. Но я не делаю этого. Почему? Наверное, я не хочу быть частью команды. В таком случае на меня будут возлагать надежды. А я, как правило, ожиданий не оправдываю. Наверное, я самый безответственный молодой человек из всех. Мой отец, например, в этом абсолютно уверен.

Я работаю над "Комментариями без текста", и это тоже работа. Не та, за которую платят. Не та же работа, что есть у вас. Но я отношусь к этому именно так. Это то, что от меня останется. Когда я уйду от Евы. Когда за мной придут Агенты. Когда Дух приберёт меня к рукам. Когда я решу умереть. Или, наконец, просто возьму и исчезну навсегда.

Я не наполняю свою жизнь тем же, чем наполняют свои жизни другие. Люди, места, вещи. Новые знакомства, дружеские связи. Желание быть среди людей. Здоровое стремление быть причастным к чему-то большему, чем ты сам. Поделиться своими переживаниями. Или радостью в Сети. Мне это чуждо. Команда – это я. И я существую.

Моё поколение – последнее, я уверен. После нас всё изменится. Уже ничего не будет как прежде. Мы – дети новой эпохи. Мы – будущее. Куклы не понимают этого. Мы знаем себе цену. Мы можем зарабатывать деньги без них. У моего поколения есть рупор, через который можно вещать информацию, транслировать своё видение. Все уже меняется. Со мной. Или без меня. Я наблюдаю. Я зритель. Динозавры поняли, что всё херня, и вымерли. Обезьяны поняли, что уже не вывозят, и ушли в тень: позволили эволюции победить.

Я осознано вычеркнул себя из общества. Этой мой выбор. Если не считать права жить или умереть. Всё остальное уже выбрано. Думаешь, что хочешь поехать на море за границу, когда слушаешь о том, как туда съездили другие. Когда видишь картинки-фотографии красивых мест оттуда. Думаешь, что хочешь купить новый телефон, но сначала ты узнаёшь о нём. Сначала тебе говорят: что это есть, это существует. Хочешь фотосессию, как у какой-то девушки. Или машину, как у кого-то парня. Сначала идёт картинка, информация – она рождает желание. Так можно ли сказать, что ты что-то выбираешь? Хочешь одеваться, как модель? Или трахаться, как порно актёр? Или убивать – тоже, как кто-то? Быть свободным, как они? Быть успешным как тот, кого только что пролистал в Сети?

Моя жизнь не делится на мир Реала и мир Вирта. Я живу в своём мире.

У меня есть Дом с красной дверью.

Мир Реала – грубый и жестокий. Это порочный, страшный мир. Мир непонимания, где приходится воевать с собой и другими каждый день. Биться за место в жизни. Мир скитаний. Мир, где приходится искать работу и зарабатывать деньги, чтобы жить. Мир, где люди танцуют и поют, только когда пьяны – как правило. Мир грубости и непонимания. Мир каменных лиц и натянутых улыбок. Мир, где делиться мыслями непринято. Мир, где тебе либо идти на завод, либо служить. Сомнительная перспектива, как по мне.

Я могу стать блогером. Уйти в мир Вирта. Я могу торговать лицом, как другие представители моего поколения. Но я – Бартлби. А они – комментаторы без текста. Большинство их них не смыслят ничего в том, о чём говорят. Это видно. Я пересмотрел тонну этих ребят, их видеороликов, чтобы понять, что ими движет, чтобы приобщиться к культуре своего поколения. Не вышло. У большинства из них нет твёрдого однозначного стержня, вокруг которого выстраивалась бы их жизнь. Ими движет желание стать хоть кем-то. Кем-то знаменитым. Кем-то успешным. Они хотят, чтобы их любили и уважали. Чтобы их узнавали. Чтобы о них помнили. Как будто это важно. Мне это неинтересно.

Я застрял между двух времён. Реал? Вирт? Меня не устраивает ни тот, ни другой.

– Почему вы так хотите стать популярными? Зачем стремитесь набрать подписчиков в Сети? – спрашиваю я при каждом удобном случае, надоедая людям.

А поколение отвечает, пожимая плечами:

– Потому что это круто. Потому что все этого хотят.

Они удивляются, как я этого не понимаю.

А я понимаю. Но просто не принимаю этого.

Я хочу лишь тишины и покоя.

Я хочу надеяться на лучшее, но не могу.

Я везде вижу врагов. Я сам себе главный враг.

Наверное, меня как-то не так воспитывали. В моём видении мира, если девчонки показывают свои полуголые тела в Сети, то они стопроцентные проститутки. Если в Сети парни поют о том, как они курят жирные члены – значит, с ними явно что-то не так.

Я пытаюсь относиться к этому проще, но не могу.

Те, кто не принимают перемены, которые происходят каждый день – либо вымрут, либо сойдут с ума, как я.

Об этом я думаю, когда иду по Парку Вдохновения.

Сухое Дно на связи, приём

– Алло? Алло? На связи Сухое Дно.

Звонит сестра, спрашивает, как я поживаю.

– Всё круто, – говорю. – Как ты? Как там ребята?

Сестра рассказывает, что младший сын заболел. Ей пришлось взять больничный, и теперь она сидит дома. Скучает, вот и звонит. Ещё говорит, что детский сад закрыт. "Вирус гуляет, как-никак". Поэтому старший сын тоже дома, играется с роботами. Веселье, в общем. "Холодно", говорит: "Кутаюсь в шаль". Я слышу, как племянники болтают что-то на заднем фоне. Слов не разобрать, у них свой язык-шифр. Требуется декодинг текста.

– Алло? Алло? Это Сухое Дно, как слышно?

Связь постоянно прерывается. Понимаю через слово, что говорит сестра. Чтобы дозвониться до меня, ей пришлось выйти на улицу, забраться на крышу дома (она живёт в частном муниципальном доме, в котором мы выросли) и сесть там на стремянку. Сестра говорит: всё хорошо. Она говорит: вчера, выйдя на улицу, видела, как волк грыз собаку.

– Алло? Алло? Сухое Дно вызывает Большую Землю!

Сестра рассказывает, что-то о врачах, которые выходят на пенсию и уезжают. Она говорит, что, если введут карантин, то ей, как и другим сотрудникам колонии, надолго запретят покидать пределы посёлка. Я задаю бесполезные вопросы, она постоянно переспрашивает. Мне это быстро надоедает. Узнаёт, как у меня с работой, отшучиваюсь в своей развязной манере. Про свою работу она никогда не распространяется. Тайна, наверное.