Смелые не умирают

Командование поставило перед группой Одухи задачу — проводить военную разведку и диверсии на дорогах Шепетовского узла и создать на территории Каменец-Подольской области партизанский отряд. На помощь Одухе пришел опытный партизан-коммунист Иван Васильевич Кузовков. К тому времени в группе насчитывалось свыше восьмидесяти человек. В середине декабря их разбили на отделения и взводы, создали штаб. Командиром отряда стал Одуха, начальником штаба — Кузовков. В тот же день состоялось партийное собрание, избрали парторга. Собрание решило присвоить отряду имя Федора Михайловича Михайлова.

Спустя несколько дней группа партизан отряда имени Михайлова отправилась на первое задание. Одуха, Кузовков, Петров, Шверенберг и другие, всего двенадцать человек, неожиданно ворвались в город Аннополь, перебили небольшой отряд солдат и полицейских, подожгли спиртозавод и тысячу тонн спирта, предназначенного для вывоза в Германию, захватили ручной пулемет, винтовки и пистолеты.

Обеспокоенный участившимися случаями налетов и убийств фашистских солдат и полицаев, гебитскомиссар Шепетовки Ворбс издал специальный приказ: всем немецким военнослужащим и полицаям, отправлявшимся по служебным обязанностям из городов и райцентров в села, разрешалось находиться там только до двух часов дня, после чего надлежало возвращаться обратно.

Партизаны в шутку говорили, что теперь с двух часов дня начиналось их «партизанское время».

Неуловимый отряд имени Михайлова шел по стонущей украинской земле, по лесам Каменец-Подольской области, карая оккупантов и предателей, вселяя веру и надежду в наших людей.

А в Шепетовке примерно в эти же дни, в середине декабря 1942 года, произошло незначительное на первый взгляд событие.

Как-то прибежал к Горбатюку Павлюк и взволнованно сообщил:

— Неймана арестовали!

Горбатюк побледнел. Словно он предвидел, предчувствовал, что этот арест принесет шепетовскому подполью большие неприятности.

Обрусевший немец Нейман был начальником уголовного розыска Славуты. В начале войны он эвакуировался в Киев, а когда немцы заняли Киев, приехал в Шепетовку. Здесь у родителей находилась его жена с сыном. Вскоре после приезда Неймана его тестя, члена партии, работавшего на лесозаводе, арестовали и расстреляли. Нейман опасался дальше оставаться в его доме.

Каким-то образом ему удалось познакомиться с Лагутенко. По его просьбе Горбатюк и устроил Неймана на 603-й лесосклад, находившийся в Климентовичах.

Остап Андреевич Горбатюк умел разбираться в людях. Достаточно было одной встречи с человеком, одной недолгой беседы с ним, чтобы понять, чем тот дышит, чтобы широко, доверчиво распахнуть перед ним свою душу или навсегда наглухо закрыть ее.

Побеседовав с Нейманом, Горбатюк понял, что это человек трусливый, неустойчивый, отнесся к нему настороженно и решил к подпольной работе не привлекать.

Нейман и не рвался к ней. Судя по всему, он думал только о личной безопасности. Дальний лесосклад как нельзя лучше устраивал его. Он поселился там с женой.

Однажды, хватив лишнего, Нейман вздумал поохотиться. Его арестовали, отобрали старенькое охотничье ружье, оштрафовали и выпустили. Потом, что ни день, стали вызывать в жандармерию. Возвращался Нейман хмурым, задумчивым; ушел в себя, запил. Только однажды во хмелю обронил фразу: «Пропала моя жизнь!»

Первого января 1943 года Константина Неймана назначили начальником криминальной полиции.

Подпольщики притаились. Нейман знал многих шепетовчан, и достаточно было малейшего подозрения, чтобы они были арестованы. Несколько человек ушли в лес к партизанам.

Горбатюк остался — о его подпольной работе Нейман не знал, и все же Остап Андреевич вел себя осторожно, был готов ко всему.

ДРУЗЬЯ УХОДЯТ К ПАРТИЗАНАМ

Так начался 1943 год. В городе тайком заговорили о крупном поражении немцев под Сталинградом. Через партизан подпольщики получили подробные сообщения о Сталинградской битве, размножили их и распространили среди населения. По всему чувствовался перелом в ходе войны. Мимо Шепетовки еще проносились эшелоны с танками, боеприпасами, солдатами и газетка «Нова Шепетивщина» продолжала хвастливо трубить о победах германской армии, но у гитлеровцев уже не было прежней уверенности в себе: слишком велики были потери на фронте, слишком неспокойно стало в тылу.

С наступлением весны подпольщики еще больше оживились. Успешное наступление, начатое Советской Армией под Сталинградом, всколыхнуло весь город, прибавило людям силы. Даже наиболее осторожные шепетовчане перестали верить теперь в мифическую «непобедимость» гитлеровской армии. Люди все чаще открыто выражали протест против действий немецких властей, саботировали их мероприятия. Подпольщики воспользовались этим, чтобы усилить среди населения агитационную работу.

— Чем больше людей поймет необходимость борьбы с фашистами, — говорил Горбатюк, — тем лучше для нас. Мы должны добиться того, чтобы не только группа подпольщиков, но и весь народ боролся с врагами.

Много хлопот было у Вали и его дружков в эти весенние дни сорок третьего года. Забравшись к Степе на чердак, они ночи напролет просиживали там, переписывая от руки текст листовок, составленных Горбатюком и Диденко.

А едва начиналось утро, ребята весь день шныряли по городу, ненадолго забегая домой наспех перекусить. Сколько ловкости, хитрости и осторожности требовалось от них, чтобы под носом у полицаев и солдат расклеивать листовки, рассовывать их по карманам прохожих, подбрасывать в людных местах!

Валя вел себя очень осторожно и удерживал ребят от излишней горячности. Самовольное нападение на шефа жандармерии не прошло для них безнаказанным. Ребят вызвали на заседание подпольного комитета и крепко отчитали. Их строго предупредили, что за малейшие самовольные действия исключат из организации.

Шли дни за днями. Наступило лето.

…Хороши в Шепетовке летние вечера! Небо синее, синее, бархатное, усеянное блестками множества ярких звезд. Теплый воздух напоен ароматом трав и цветов. Раньше в такие вечера у калиток собирались парни и девушки, в потемках звонко рассыпался смех, где-то слышались переливы гармони и на улицах допоздна не умолкали то задорные и веселые, то протяжные и грустные песни.

А сейчас тихо. Изредка за калиткой протопают кованые сапоги жандармов. Мальчики провожают глазами их темные фигуры, тускло поблескивающие штыки и нетерпеливо просят:

— Ну дальше, Валик, дальше!

И Валя продолжал рассказывать. Коля и Степа тоже читали «Как закалялась сталь». Но Валя пересказывает содержание книги с такими неожиданными, не замеченными ребятами подробностями, будто все описанное в ней произошло с ним самим…

Ребята сидели в глубине сада, перед домом Люси Галицкой. Из окна на густой кустарник падал косой сноп света. Там, в комнате, на столе расставлена небогатая закуска, бутылка самогона, стаканы с недопитым чаем. Вертится, визжит пластинка на патефоне. Посмотрит кто-нибудь со стороны и подумает, что люди собрались на вечеринку. А на самом деле…