Смена полярности

Но где-то внутри громкий, чёткий голос настойчиво повторял, словно песню: «Я убью тебя, Лаванда. Я убью тебя. Убью. Тебя. Полностью».

***

В конце концов, Гермиона оказалась не в силах придушить Лаванду Браун и просто накричала на неё, угрожая наложить ужасное необратимое проклятие. Лаванда, зная о талантах Гермионы, отнеслась к этим угрозам всерьёз и всячески пыталась её успокоить.

Так, Гермионе было сказано, что на Лаванду большое влияние оказала профессор Макгонагалл. Той надоело смотреть, как Гермиона и Драко постоянно пререкаются, и она попросила Лаванду помочь в решении этой проблемы. Лаванда же, загоревшись идеей сводничества, призналась Макгонагалл, что Гермиона безумно влюблена в Драко Малфоя.

– Ты бы её видела, - усмехнулась Лаванда.
– У неё аж глаза заблестели! Никогда не думала, что Макгонагалл может быть настолько коварной.

Вот, ещё одна ложь. Макгонагалл обсуждала эти учебные поединки не с профессором Снейпом, а с Лавандой. Эта парочка одинаково мыслящих уселись за стол, взяв чернила и пергамент, и принялись изобретать различные способы, как свести Драко Малфоя и Гермиону Грейнджер.

– Но я думала, что в правилах Хогвартса между преподавателями запрещены любые отношения крепче дружбы, - недоумённо ответила Гермиона. Она немного успокоилась, несмотря на то, что была всё ещё зла на вероломную Лаванду.

– Да, действительно, - кивнула Лаванда, - но Макгонагалл, похоже, может закрыть глаза на правила, когда дело касается любви.

– Она знает о вас со Снейпом?

– Нет, - хихикнула Лаванда, - конечно нет.

Гермиона помрачнела ещё сильнее, но промолчала.

Лаванда понимала, что Гермиона всё ещё злится. К счастью, у неё в запасе оставался ещё один способ. Она взяла Гермиону за руку и сказала ласково:

– Но ведь не всё так плохо, Гермиона. Посмотри на это с другой стороны. По крайней мере, ты теперь будешь рядом с ним намного чаще. Кто знает, что может произойти со временем?

Гермиона успокоилась, запутавшись в открывшихся возможностях и перспективах. Лаванда права. Это великолепная возможность побыть с Драко практически наедине. Но, Мерлин тому свидетель, это также могло стать и сущим проклятием. Драко был вредным по натуре, а особенно по отношению к ней. Неизвестно, что могло случиться во время этих учебных поединков, особенно если Гермиона отвлечётся, пожирая Драко влюблённым взглядом, что в последнее время случалось всё чаще и чаще. Он воспользуется её невнимательностью и проклянёт её чем-нибудь неприятным. Она была в этом уверена.

Но дополнительное время с Драко Малфоем - это всё равно здорово. Даже если он до смерти её ненавидит и скорее бы спрыгнул со скалы, чем провёл хоть секунду в её обществе. Он, вроде бы, не возражал, когда профессор Макгонагалл сделала объявление. Но по молчанию и безразличию нельзя было судить, против он этой идеи или нет. В душе он мог просто рвать и метать, как и Гермиона, когда узнала о предательстве Лаванды.

– Но Лаванда, он ведь всё ещё… всё ещё гей, - едва ли не застонала Гермиона.

– Гей-недобей!
– отмахнулась Лаванда.
– Ты читала книгу, которую я тебе дала?

Гермиона снова нахмурилась.

– Эта книга - мусор, Лаванда. Вот скажи, как такие нелепые советы вообще могут сработать?

– Прочти её, - потребовала Лаванда.
– Тебе понадобится любая помощь, потому как - насколько я помню - послезавтра вы с Драко по расписанию свободны. У тебя будет куча времени, чтобы потренироваться.

– Но Лав…

– Прочти!

***

И вот, погожим вечером четверга в середине мая Гермиона обнаружила себя в заброшенном классе среди толпы шестикурсников. Драко ещё не подошёл, поэтому ей пришлось самостоятельно отвечать на вопросы не совсем по своей части. Она понятия не имела, почему Драко решил начать с шестикурсников. Всё было в порядке, пока она повторяла то, что говорилось в её старых учебниках, но когда дело коснулось особенно сложных заклинаний, Гермионе пришлось извиниться, попросив подождать, пока не соберутся все.

Наконец, Драко объявился. Его щёки были слегка розовыми, а волосы были растрёпаны настолько, что могли бы соперничать с вечным «взрывом на макаронной фабрике», который был на голове у Гарри Поттера. Вслед за Драко зашёл высокий стройный шатен с шестого курса Гриффиндора. Он был ей знаком, ибо посещал её уроки истории магии и хорошо учился, но имени Гермиона почему-то вспомнить не смогла. Его лицо тоже было розоватым, а губы опухли и выглядели так, будто бы его только что…

Шестерёнки в мозгу Гермионы остановились. Она резко перевела взгляд на Драко, который что-то шептал упомянутому шестикурснику. Тот, кивнув своей кудрявой головой, с самодовольным видом присоединился к гриффиндорцам. Нет, не может быть. Её сердце не вынесет столько сюрпризов и неприятностей за неделю, поэтому просто не может быть. Не могла судьба настолько на неё ополчиться.

Драко одарил её холодным взглядом, его серебряные глаза были словно осколки льда. Его лицо всё ещё сохраняло розовый оттенок, а губы, при ближайшем рассмотрении, выглядели так, будто бы его только что…

Поцеловали!

– Грейнджер, - резко сказал он, и Гермиона вздрогнула от неожиданности.
– Прекрати мечтать, и давай приступим. У меня нет времени на твою невнимательность - есть дела и поважнее.

Шестой курс Слизерина захихикал, в то время как ученики остальных факультетов оживились, с интересом наблюдая за происходящим. Все были наслышаны о печально известной войне между Грейнджер и Малфоем. Эти двое постоянно перебрасывались оскорблениями, иногда даже забывая о том, что они преподаватели и должны вести себя подобающе.

«Дела поважнее? Или ученики поважнее?» - возмутился разум Гермионы. Она искренне хотела чувствовать лишь праведное негодование, оттого что Драко Малфой предположительно состоял в своего рода сексуальных отношениях с учеником, что строго-настрого было запрещено в Хогвартсе. Но её сердце чувствовало правду. Оно знало, что Гермиона ревнует. Определённо.

Гермиона кивнула, чувствуя себя полностью выпотрошенной:

– Начнём?

Когда Драко кивнул, Гермиона не стала терять времени. Она тут же выхватила палочку и со всей злостью, со всей ревностью прокричала:

– Флипендо!

У Драко даже не было времени, чтобы выставить щит. Заклинание попало ему прямо в живот, со всей силы отбросив его прямо на доску. Девушки завизжали от волнения и ужаса, а парни разразились смехом. Когда Драко поднялся на ноги и смахнул прилипшую на одежду пыль, его глаза буквально светились гневом.

Естественно, после каждого произнесённого заклинания либо Драко, либо Гермиона должны были повернуться к ученикам и объяснить его назначение, возможные контратаки и показать правильные движения палочкой, необходимые для его вызова. Однако, всё пошло совсем не так. Гермиона ужасно ревновала Драко, а Драко был в ярости, что она победила - и унизила - его с первой же попытки. Это означало войну.

К радости шестикурсников, со всех сторон сыпались всевозможные проклятия. Но Драко не просто так преподавал защиту от тёмных искусств. Отталкивающее заклинание Гермионы оказалось единственным, достигшим цели. После него Драко изо всех сил пытался проклясть её чем-нибудь вдвойне неприятным.

Сквозь визги и крики учеников пробился голос, который оказался даже громче треска ломающихся парт и стульев:

– Прекратите, пока я не позвал директора!

Внутри Гермионы что-то щёлкнуло. Она в ужасе опустила палочку. Пасть так низко, позволить ярости, отчаянию и ревности завладеть собой - за всё время, проведённое в Хогвартсе, она первый раз слышала, как кто-то угрожал ей позвать директора. Нет, они с мальчишками, конечно, не раз проказничали, но на то всегда были причины. По сути, это она всегда угрожала рассказать всё старшим.