Смена

– Ты что-то не договариваешь… Мама-то выздоровела?

– Тебе нужно это знать? – голос Светлова стал серьезнее.

– Я никому не скажу, поверь. – Смотря сквозь Светлова, пообещал Леша.

– Утром меня отпустили. Я побежал домой. По пути захватил тортик. Он был еще теплым, свеженьким. Большие кремовые розочки, прямо как мама любит. Мне хотелось ее порадовать, это ведь ее праздник больше, чем мой. Дрожащими руками, стараясь не разбудить маму, я провернул ключ в замке, распахнул дверь. Было около девяти утра, я собрался идти будить маму в девять двадцать три – во столько я родился, именно в это время мама будила меня в детстве. Хватала меня на ручки, кружила, целовала в пухлые детские щеки. Мы, словно эскимосы, терлись с ней носиками. Она мне говорила: "сегодня главный мужчина моей жизни стал еще взрослее, вон какой тяжелый!" и с легкостью продолжала меня кружить. Потом мы шли к столу, она усаживала меня на колени. Мы задували свечи. Она думала, что я не понимал, как она помогала мне задуть их. Я чувствовал прохладную струйку воздуха маленьким ушком, когда она подносила свою голову к моему плечу. Я всегда загадывал всякую ерунду, как и все дети. Игрушку или машинку. Знал бы я, что через несколько лет мама заболеет, я бы из года в год загадывал только еще один годик ей пожить. Да, теперь я знаю, как бы я загадал. Как правильно загадывать. Сидя за столом перед тортом с тлеющими свечами, я понял, что слишком рано их зажег. Задувая их, чтобы позже повторить это с мамой, я случайно загадал желание. Нельзя их раскрывать, но оно уже исполнилось… Я загадал, чтобы мама больше не мучилась. Когда пришло время, я пошел к маме в спальню. Она лежала на простыни под одеялом. Утреннее солнце ярко светило ей на золотистые волосы, отчего ее голова, казалось, была залита благодатным светом. Она улыбалась. Она была сказочно красива. Я присел к ней. Затем прилег рядом на подушку и потихоньку подул ей на ушко. "Мамуля, просыпайся" – прошептал я. Она не отвечала. Она лежала такая невесомая, такая умиротворенная. Кружева ее пижамы не поднимались, потому что воздух не наполнял и не раздражал ее грудь. Мама лежала неподвижно. Ее нежные руки лежали поверх одеяла, едва удерживая самодельную открытку. "Моему сыночке" было выведено каллиграфическим почерком. Я осторожно взял ее из маминых рук. Я читал написанные внутри слова и смотрел на маму. Я представлял, что это она мне говорит. Сама. Сейчас. Такая красивая, такая безмятежная. Какой я не видел уже давно. Так я запомнил свою маму.

***

– Иисусе! – Антон подскочил с закрытыми глазами и побежал прочь. Светлов и Леша едва успели оглянуться и побежали за Антоном. На улице солнце уже накаляло асфальт. При такой жаре и с таким промилле в крови, наши товарищи долго бы не пробегали. Леша бросился вдоль дач, Светлов же кинулся на лестницу, ведущую до спортивной площадки. Но не успели они сделать трех шагов, как услышали странное рычание, доносящееся со сказочного городка, откуда мы с Вами поднимались как раз к дачам. Перепрыгивая через две ступени, парни спустились к скульптурам и аркам. Рычание усиливалось – значит, уже ближе! Леша и Светлов, шатаясь от жары, которая усилила действие алкоголя, нашли Антона, который стоял, опершись на огромную фигурную каменную глыбу.

– Анто-о-он, ты мог в туалете это сделать? – Размахивал руками Леша. – Что с ним теперь делать? И с этим всем делать? Он здесь все кругом обрыгал!

– Ничего страшного, дождь все смоет, – Светлов наклонился к сгорбившемуся Антону. – Ну, что, дружок? Тебе легче?

Антон начал рычать с новой силой.

– Ну, ничего, подыши еще свежим воздухом, – Светлов похлопал Антона по спине и повернулся к Леше, – бедняга, и ему, наверное, сухарики не пошли.

– Светлов, не мельтеши, меня из-за тебя мутит. – бубнил Антон.

– Ах, ну, конечно из-за меня. А ты-то у нас парень хоть куда!

Антон был сейчас похож на толстенного льва: кудрявые длинные волосы распластались по плечам, от рыка дрожала вся саванна.

В очередной раз утерев рукавом белой рубашки губы, он ответил на иронию Светлова:

– Может, не самый лучший, но точно не плохой.

– Неплохой, только ссышься и кривой.

Антон попробовал замахнуться на Светлова, но потерял равновесие и упал. Больше он ничего не хотел возразить.

Светлов и Леша начали поднимать зверя, что сделать было довольно сложно. Их сил хватило только на то, чтобы снова затащить Антона к дачам и бросить на лавочку.

– Сейчас я за ключами сбегаю, и поедем в ДПУ.

Леша сидел на лавочке возле Антона, не позволяя ему растечься. Светлов забежал в игровую, где за столом сидела Леся со своими "друзьями", которые недавно "помогали" ей подняться на стол для танца. Она вернулась с ними из соседней комнаты, где продолжала развлекать их песнями и плясками. Правда, одного из двоих друзей, Леся явно обделяла вниманием. Но, может к счастью, может, к сожалению, Светлов не являлся вуайеристом, а потому выбежал, как только забрал то, что ему было нужно. Хотя, вернулся через пару секунд.

– Так, Леся, чтобы убрали тут все! Утром приду с проверкой!

– А почему это я должна убирать?

– Приказы старшего по званию не обсуждается. Тем более, это дача твоего отряда, твоя игровая.

Ее "друзья" старались незаметно выйти из-за стола.

– А вы куда собрались? Артем, Влад! Ежели у нее в сердце вдвоем умещаетесь, или где вы там у нее умещаетесь, то будьте добры, помогайте ей! – Он пригрозил им пальцем, – приду – проверю!

Затем Светлов и Леша начали погружать туловище Антона в электромобиль, который был очень красивым, чистеньким, маленьким. Гольф-кар с багажником. Недопикап, перевелосипед. Пользовался им только старший состав администрации, редко использовался обычными вожатыми – только в экстренных случаях. Передвижение на нем по лагерю вызывало глубокое чувство уважения и белой зависти.

Поэтому сидящий в нем Леша чувствовал себя особенно важной персоной.

***

Здесь нужно сделать небольшое отступление: так что же такое "Факел"?

"Это международный детский центр для лучших детей всех стран и континентов. За путевку сюда бьются на престижнейших конкурсах самые талантливые и одаренные. Первые лица государств отправляют в него своих детей круглый год. Спустя долгие годы после пребывания в этом центре, дети возвращаются сюда народными артистами, учеными, политиками.

"Факел" – это VIP-статус.

"Факел" – это привилегия.

"Факел" – это значит, что ты чего-то стоишь."

Усредненное описание, которое можно услышать от детей, которые сюда приезжают. Только так они его и видят. Только так его видят и родители. Можно было бы взять для описания слова и формулировки с официальной брошюры, пестрящей морями цифр, но Вы же не те самые "взрослые", о которых писал Сент-Экзюпери?

Конечно, если сюда стремятся все, то и центр должен быть огромным. Так и есть. Он состоит из нескольких лагерей, объединенных для одной цели – дарить детям незабываемые впечатления, радость, счастье, новых друзей, знакомства с популярными и известными людьми, которые приезжают сюда для реализации своих проектов.

Наши с Вами друзья являются вожатыми лагеря "Блакитный" – одного из самых старейших лагерей центра "Факел". Они уважаемы, к ним прислушиваются. Блакитные вожатые – это люди, которые на "ты" с педагогикой. По крайней мере, так о них говорят, так их описывают все, кто с ними сталкивались. Что-что, а создать о себе впечатление вожатые такого престижного лагеря всегда умели.

Вообще, "Факел", по большому счету, это целый детский городок. На его территории есть все: музеи, магазины, площади, памятники, даже заправки! Отдельное огромное общежитие для вожатых всех лагерей, называемое местными "ДПУ". Как расшифровывается – никто не знает. А может и знают, только не говорят. Леша пытался узнать, когда только приехал, но все в ответ пожимали плечами. Даже Светлов не говорил. Либо старожилы гениальные мистификаторы, либо беспросветные болваны, которые называют вещи словами, значения которых не знают. Но Леша, как и остальные более-менее "зеленые" вожатые придерживаются первого варианта. ДПУ далеко от Блакитного. Так далеко, что в конце дня ходит автобус от Блакитного до ДПУ. Утром – в обратную сторону. Пешком – около часа.

Предугадывая вопрос "почему вожатые не пьют у себя в ДПУ?", отвечаю: в ДПУ доблестные охранники с алкоголем не пропускают и грамотно пронести не у всех получается.

Вернемся же к Леше и Светлову. Представьте теперь, как себя чувствовал Леша, который от гордости даже надел солнцезащитные очки, чувствуя себя Раулем Дюком со своим доктором Гонзо. Пока Светлов крутил баранку и гнал по трассе со скоростью пятнадцать километров в час, Леша встречал надменным взглядом встречные машины.

– Если нас остановят?

Да, как в любом городке, даже самом маленьком, есть полиция, которая может нехило взгреть нарушителей порядка.

– Кто нас остановит? Никто, кроме администрации не ездит на каре. Тем более, у меня глаза как капля росы чистые. Не пьянею же.

– Ты думаешь, что привлечешь внимание своими глазами?

– Я же водитель, чем я еще могу привлечь? Еду ровно.

– А он? – Леша показал пальцем позади себя. Сзади в багажнике лежал Антон, выпячивая пузо к солнцу и сладко причмокивая. Из-за него весь кар выглядел как матка муравья, которая с минуты на минуту разродится.