Смерть его игрушка + эпилог
Шрифт:
– Возможно, - он пожал плечами.
– Но они сгорят заживо!
– я готова была разрыдаться.
– Ром, пожалуйста! Сделай что-нибудь! Ну хоть кого-то!
И я всё-таки заплакала. Половина салона - это очень много людей. Были дети.
– Даша, Даша, ну что ты!
– нежно сказал он.
– Я сделаю, как ты хочешь.
Он вскинул вверх, во влажное тяжёлое небо руку и сделал ей закручивающий жест. Почти за мгновение на горящий остов самолёта хлынул шквал воды. Это не был ливень - как будто разверзлись хляби небесные. Небо пропиталось молниями, их грохот почти слился в низкий гул. Стихия изливалась на
Роман взял меня за руку:
– Пойдём. Огня больше нет, о людях позаботится команда.
Голос его сильно изменился. Таким усталым он не был даже после дня в аквапарке. Он шёл медленно, глубоко дышал.
Я обернулась пару раз, но в такой темноте разглядеть что-либо было сложно.
Просто шла по лесу, сжимая прохладную руку, которая слегка покалывала странной энергией, на этот раз гораздо слабее.
41.
Самолёт упал уже на посадке, далеко за другим краем города. Почему мы минут через пятнадцать вышли к лесу в моём районе, я отказывалась даже думать. Вернее, почему - догадывалась, не знала только - как. Но… какая разница? Ещё немного, и горячий душ.
Время - далеко за полночь. Мы устроились у меня на кровати и пили чай с бутербродами. Фен остался в сумке Романа в багажном отделении самолёта, и волосы я просто замотала полотенцем.
Он сидел рядом в одном полотенце вокруг бёдер и держал меня за руку. В результате одна рука была занята, и уже несколько раз я, неловко схватив чашку, опрокидывала её.
Роман ловил, не пролив ни капли. Но теперь вряд ли меня это могло удивить - после того, как он потушил горящий самолёт.
Не знаю, кто он на самом деле. Был разговор про мистиков… Но он и Андрей - разные. Андрей не может вылечить рак и ожить после перелома шеи. Роман лечит смертельные болезни, тушит горящие самолёты, воскресает, будучи размазанным по дорожному ограждению, за одну ночь набирает клюквы на моховых болотах в апреле. Что ещё?
Но ведь я многого про него не знаю.
Зачем ему я? Почему вылечил меня? Вряд ли по доброте душевной, ведь горящий самолёт его мало интересовал, пока я не попросила. Если бы хотел просто переспать - так у него была возможность это сделать. Причём неоднократная. Я бы не смогла ему возразить, если бы он настаивал. Я и так останавливала его совершенно против желания.
Всё сильнее привязываюсь. Это может плохо кончиться. Я уже не могу и дня без того, чтобы просто его обнять. Завтра он скажет: ‘Даш, извини, давай останемся друзьями’, и что? От такой перспективы у меня всё похолодело внутри.
Уже боюсь его потерять. Это было бы очень больно.
Я заснула у него на коленях. День был - длиной в целую жизнь.
42.
Когда я проснулась, Роман лежал рядом - но поверх одеяла и полностью одетый. Какую игру он ведёт?
Я осторожно прикоснулась к его губам. Легко прошлась по ним языком, чуть раздвинула их. Он обнял меня, отвечая на поцелуй.
Сегодня он казался на вкус каким-то не таким. Чего-то мне не хватало. Думать сложно в такой ситуации - но всё-таки я поняла. Он был на ощупь тёплый, такой же, как я. Кроме того, исчезло странное покалывание по коже от его прикосновений.
–
Ты тёплый, - сказала я.– Тебе нравится?
– он усмехнулся.
– Не очень, - вырвалось у меня виноватое, но, тем не менее, совершенно неуместное.
Он вздёрнул бровь. Слегка удивлённое выражение лица - достаточно, чтобы я поняла невысказанный вопрос.
– Ну понимаешь, - стала я оправдываться, - такие ощущения были интересные. А теперь всё, как обычно. Раньше ты как будто обжигал.
– Разве тебя это не смущало?
– Он опрокинул меня на постель и завис сверху.
– Ничуть. Это так… необычно.
– Ладно… - он тепло улыбнулся и сказал:
– Спасибо. Мне так легче.
Знакомая прохлада кожи вернулась как-то вдруг. Ледяное пламя обожгло меня в тех местах, где касались кожи его руки. Я снова потянулась к его губам, но он остановил меня:
– Подожди…
Сел рядом и стянул футболку.
– Так лучше.
Роман медленно провёл рукой по моему телу. Я точно помню, что вчера была в халатике, где он?
Он потянул вниз мои трусики - последний барьер.
– Постой!
– я поймала его руки.
– Ты же говорил, что… пока не стоит?
– Я передумал, - спокойно объяснил Роман.
– А меня спросить ты не хочешь?
– возмутилась я, пытаясь отодвинуться.
– Милая, твоего мнения здесь вообще никто не спрашивает.
Он просто разорвал мои трусики - одним лёгким движением. Там, где по телу проходили его руки, кожа просто взрывалась. Я уже стонала, не выдержав, и стоны вызывали у него усмешку.
– Вот видишь, мне нет нужды тебя спрашивать. Давай, посмелее, девочка. Нечего стесняться.
Он положил мои руки себе на ремень джинсов. Мне ничего не оставалось, кроме как начать расстёгивать ремень.
Только одно. Но - озвучить это невероятно сложно.
Давай, Даша. Здесь нечего стесняться, сказали же тебе.
Не думаю же я, что он испугается и сбежит?
– Ром, - выдавила я, краснея.
– Ты у меня первый.
Он хищно улыбнулся:
– Это хорошо. Давай, девочка, не отвлекайся.
И всё, что он скажет по этому поводу?
Я медленно расстегнула ему молнию на джинсах. И снова заупрямилась:
– Я без презервативов не буду.
Роман вздохнул и посмотрел на меня выразительно. Только что пальцем у виска не покрутил. Ну и что? Мне вряд ли нужны сейчас дети.
Он вытащил из кармана пакетик и со злорадной улыбкой дал мне.
– Не хочешь детей - одевай.
Кровь бросилась в лицо. Он что, хочет, чтобы я в свой первый раз вела себя, как последняя шлюха?
– Я спокойно обойдусь без них. Не возражаю против детей от тебя.
Аргумент железный. Пришлось разбираться с этим - но я уже злилась на него. Я что ему, кукла?
Но, как бы там ни было - приходилось подчиняться его желаниям. Совершенно очевидно, что он меня уже не отпустит.
– Даша, иди сюда.
Он сел спиной к стене и посадил меня верхом на колени.
– Маленький наркоз, - его пальцы проникли в меня ненадолго.
– Ну давай!
– попросила я. Вся злость куда-то делась. Я просто хотела его. Пусть он играет мной, смеётся надо мной - страсть сильнее гордости.
Он резко вошёл в меня. Я ждала ощущений - боли, наслаждения, ледяного пламени, обжигающего изнутри - но не почувствовала ничего.