Смерть лорда Эдвера

–  Он чего-то боялся? Скажите мне. Скажите. Я должна знать. Кого он боялся? Почему? Что он сказал вам? Ну почему вы молчите?

Я подумал, что ее спокойствие было напускным. Она не смогла долго притворяться. Джеральдина подалась вперед, ее пальцы нервно сжимались и разжимались.

–  Мой разговор с лордом Эдвером - это тайна, - медленно произнес мой друг, неотрывно глядя девушке в глаза.

–  Значит, вы беседовали с ним… это наверняка был разговор о наших семейных делах. О! Зачем вы мучаете меня? Почему не отвечаете? Я должна знать. Говорю вам, мне необходимо это знать.

Опять, очень медленно, Пуаро покачал головой, очевидно, решая какую-то проблему.

–  Мистер Пуаро, - Джеральдина выпрямилась.
– Я его дочь. Я имею право знать, чего он так боялся в предпоследний день своей жизни. Нечестно оставлять меня в неведении. И по отношению к нему это нехорошо.

–  Значит, вы были преданны своему отцу, мадемуазель?
– мягко спросил Пуаро.

Девушка отпрянула, как ужаленная.

–  Преданна ему, - прошептала она.
– Преданна ему? Да я… я…

И вдруг все остатки самообладания покинули ее. Джеральдина откинулась в кресле и начала истерически смеяться. Смеялась она долго.

–  Как забавно, - с трудом переводя дыхание, наконец выдавила она из себя, - услышать такой вопрос.

Этот нервный смех не остался без внимания. Дверь открылась, и в комнату вошла мисс Кэрролл. Она сразу оценила ситуацию.

–  Ну, ну, Джеральдина, дорогая, так не пойдет, - строго сказала секретарша.
– Нет, нет. Успокойся. Все. Прекрати немедленно, нельзя же так.

Ее решительные манеры возымели действие. Смех девушки стал стихать. Она вытерла глаза и выпрямилась.

–  Извините, - тихо сказала девушка.
– Со мной такого раньше не случалось.

Мисс Кэрролл все еще тревожно смотрела на нее.

–  Все в порядке, мисс Кэрролл. Это было очень глупо с моей стороны.

Неожиданно кривая, горькая улыбка появилась на ее лице. Она сидела в кресле очень прямо и ни на кого не смотрела.

–  Мистер Пуаро спросил меня, любила ли я своего отца, - пояснила девушка секретарше ясным холодным голосом.

Мисс Кэрролл издала неопределенный звук, что должно было означать нерешительность с ее стороны. Джеральдина продолжала высоким презрительным голосом:

–  Не знаю, что лучше - лгать или сказать правду? Я думаю, сказать правду. Так вот: я не любила своего отца. Я ненавидела его!

–  Джеральдина, дорогая.

–  Зачем притворяться? Вы, мисс Кэрролл, не питали к нему ненависти, потому что вам он не мог ничего сделать. Вы были одной из немногих, кто не боялся моего отца. Для вас он был только работодателем, который платил вам столько-то фунтов в год. Его жуткие выходки, его приступы ярости не влияли на вас, и вы старались не замечать их. Я знаю, что вы ответите мне: "Бывает, приходится и терпеть". Вы были от этого далеки и всегда оставались жизнерадостной. Вы сильная женщина, но в вас нет жалости к своему ближнему. Да и вообще вы могли покинуть этот дом в любое время. А я нет. Мое место здесь.

–  Право, Джеральдина, я не думаю, что следует вдаваться во все это. Отцы и дочери часто не уживаются. Но я поняла, что жизнь устроена так: чем меньше споришь, тем лучше тебе живется.

Джеральдина повернулась к секретарше спиной и обратилась к Пуаро:

–  Мистер Пуаро, я ненавидела своего отца и рада, что он умер! Его смерть означает для меня свободу и независимость. Мне абсолютно все равно, кто его убил. Раз убили, значит, могли быть мотивы, и к тому же весьма веские.

Пуаро задумчиво смотрел на девушку.

–  Оправдывать убийство - крайне опасная вещь, мадемуазель.

–  А что, если убийцу найдут и повесят, мой отец оживет?

–  Нет, - сухо ответил Пуаро, - но это может спасти от смерти других людей.

–  Не понимаю.

–  Человек, который убил один раз, почти всегда может решиться и на второе убийство.

–  Не верю. Если он нормальный человек, он больше не будет никого убивать.

–  Вы хотите сказать, если он не маньяк-убийца? Увы, то, что я говорю, правда. Допускаю, первое убийство он совершает после отчаянной борьбы с собственной совестью. Потом, если ему грозит разоблачение, следует другое убийство. С моральной точки зрения оно уже оправдано. При малейшем подозрении следует и третье. И мало-помалу в убийстве зарождается этакая артистическая гордость, убийство становится для него metier [35] , чуть ли не доставляющим удовольствие.

[35]

Ремеслом (фр.).

Джеральдина закрыла лицо руками.

–  Ужасно. Ужасно. Это неправда.

–  Ну, а если я скажу вам, что такое уже случилось? Что преступник, чтобы спасти себя, убил уже во второй раз?

–  Что такое, мистер Пуаро?
– вскричала мисс Кэрролл.
– Второе убийство? Где? Кого?

–  Это был просто пример, - покачал головой мой друг.
– Прошу прощения.

–  О, понимаю. А я-то подумала… А теперь, Джеральдина, прекрати молоть всякий вздор.

–  Вы, я вижу, на моей стороне, - заметил Пуаро и поклонился.

–  Я не верю в высшую меру наказания, - отрывисто сказала мисс Кэрролл, - а в остальном я действительно на вашей стороне. Общество должно быть защищено.

Джеральдина встала и поправила волосы.

–  Извините меня. Боюсь, я выглядела довольно глупо. Но вы по-прежнему отказываетесь сказать мне, зачем отец позвал вас?

–  Позвал мистера Пуаро?
– удивленно спросила секретарша.

Мой друг вынужден был открыть карты.

–  Я просто раздумывал о том, сколько вам можно рассказать из нашей беседы с лордом Эдвером. Ваш отец не приглашал меня. Это я искал встречи с ним по поручению моего клиента. Этим клиентом была леди Эдвер.

–  О, понимаю.

Странное выражение появилось на лице девушки. Сначала я подумал, что она разочарована, но потом понял, что это облегчение.

–  Я вела себя очень глупо, - медленно произнесла она.
– Я думала, что отец чувствует какую-то опасность. Как глупо.

–  Знаете, мистер Пуаро, вы меня сейчас так напугали, - заявила мисс Кэрролл.
– Когда намекнули, что эта женщина совершила и второе убийство.

Пуаро не ответил. Он обратился к девушке:

–  Мадемуазель, вы верите, что это убийство совершила леди Эдвер?

–  Нет, не верю. Не могу представить ее в роли убийцы. Она слишком… неестественна, чтобы обладать настоящими человеческими чувствами.

–  А я не вижу, кто бы это мог сделать, кроме нее, - вмешалась мисс Кэрролл.
– У подобных женщин нет никакой морали.

–  Это не обязательно она, - возразила Джеральдина.
– Она могла прийти сюда, побеседовать с ним и уйти, а настоящий убийца, какой-нибудь лунатик, вошел в дом позднее.

–  Я уверена, что убийцы - умственно неполноценные люди, - заявила секретарша.
– Все зависит от секреции внутренних желез.