Смерть лорда Эдвера
Шрифт:
– Такие шляпки обычно сдвигают на правую сторону?
– осведомился Пуаро.
Маленькая модистка кивнула.
– Но у нас есть и такие, которые носят на левой стороне, - заметила она, - потому что некоторые люди предпочитают из-за пробора открывать правую сторону лица. Интересно, зачем это Карлотте понадобилось скрывать часть лица?
Я вспомнил, что дверь в доме лорда Эдвера открывается налево, поэтому слуга хорошо видит левую сторону лица входящего. У Джейн Уилкинсон в углу левого глаза была маленькая родинка.
Я взволнованно сказал об этом Пуаро. Мой друг согласился, энергично кивнув головой.
– Совершенно верно. Совершенно
– Мистер Пуаро?
– неожиданно Дженни выпрямилась в кресле.
– Но вы не считаете… вы не думаете, что… что это сделала Карлотта? Я хочу сказать, это ведь не она убила лорда Эдвера, несмотря на то, что так резко о нем отзывалась? Вы не усомнились в ее порядочности, да?
[29]
Вы абсолютно правы (фр.).
– Нет, нет. Но все равно любопытно, почему она так говорила о нем? Что он такого сделал? Что она знала о нем, чтобы так говорить?
– Не знаю… но она его не убивала. Она… она была слишком э… утонченной натурой.
Пуаро одобрительно кивнул.
– Да, да. Это вы хорошо сказали. Это психологический фактор. Согласен. А преступление было, если можно так выразиться, научное, отнюдь не утонченное.
– Научное?
– Убийца точно знал, куда ударить ножом, чтобы поразить жизненно важный центр у основания черепа.
– Похоже, что это сделал врач, - задумчиво произнесла мисс Драйвер.
– Была ли мисс Адамс знакома с каким-нибудь доктором? Дружила ли она с кем-нибудь из них?
Дженни покачала головой.
– Никогда не слышала. По крайней мере, не в Лондоне.
– Еще один вопрос. Носила ли мисс Адамс пенсне?
– Очки? Никогда.
– Ясно, - нахмурившись, сказал мой друг.
Я мысленно нарисовал портрет доктора, пахнущего карболкой, близорукого, в сильных очках. Абсурд!
– Кстати, знала ли мисс Адамс Брайена Мартина, киноактера?
– Да, конечно. Она говорила мне, что знает его с детства. Впрочем, я не думаю, что они часто виделись. Так, время от времени. Она считала, что он стал высокомерным.
Она взглянула на часы и воскликнула:
– Боже, я должна бежать! Я хоть немного помогла вам, мистер Пуаро?
– Помогли. Попрошу вас и в будущем содействовать мне.
– Конечно. Ведь кто-то специально подстроил это злодейство. Мы должны выяснить кто.
Она подарила нам ослепительную улыбку, прощально взмахнула рукой и исчезла.
– Интересная личность, - заметил Пуаро, расплачиваясь.
– Мне она понравилась, - отозвался я.
– Всегда приятно иметь дело с сообразительными людьми, - добавил мой друг.
– Хотя, по-видимому, она несколько черствая по натуре, - сказал я.
– Новость о смерти подруга расстроила ее не так сильно, как можно было ожидать.
– Конечно, она не из тех, кто заливается слезами, - сдержанно промолвил Пуаро.
– Вы получили от этой беседы, что хотели?
– Нет, - покачал головой мой друг.
– Я надеялся, очень надеялся узнать, кто такой этот Д., подаривший мисс Адамс золотую коробочку. Я этого не узнал. К сожалению, Карлотта была девушкой сдержанной. Она не распространялась о своих друзьях и любовных приключениях, если таковые были. Хотя, с другой стороны, тот, кто предложил ей участие в "розыгрыше",
– Но как, скажите на милость, мисс Адамс сумели подсыпать веронал? И когда?
– Ну, было время, когда дверь ее квартиры оставалась открытой. Служанка ведь ходила отправлять письмо. Правда, это объяснение меня не удовлетворяет. Слишком легко можно опровергнуть эту версию. Но сейчас - за работу. У нас есть еще две нити.
– Какие?
– Первая; телефонный звонок в раной Виктории. Мне представляется вполне вероятным, что Карлотта Адамс хотела позвонить после возвращения домой, чтобы объявить об успехе своей миссии. С другой стороны: где она была между пятью минутами одиннадцатого и двенадцатью часами ночи? Может быть, она встречалась с организатором этого "розыгрыша"? В этом случае она могла звонить просто подруге.
– А вторая нить?
– Вот на нее-то все мои надежды, Гастингс. Письмо. Возможно, что в письме сестре - я говорю только возможно - она описала все, что касается этого пари. Она не считала это разглашением тайны, потому что письмо прочитают лишь неделю спустя и к тому же в другой стране.
– Хорошо, если бы эта версия подтвердилась!
– Но мы не должны на нее слишком надеяться, Гастингс. Это лишь предположение. Нет, мы начнем с другого конца.
– Что вы называете другим концом?
– Тщательную проверку всех, кому в той или иной степени была выгодна смерть лорда Эдвера.
Я пожал плечами.
– Но за исключением его племянника и жены…
– …И человека, за которого она хотела выйти замуж… - добавил Пуаро.
– Герцог? Он в Париже.
– Верно. Но не надо отрицать, что он тоже заинтересованное лицо. А еще люди, работающие в доме лорда Эдвера: слуга, горничная. Неизвестно, не затаил ли один из них обиду на хозяина? Но я считаю, что прежде всего нам надо вновь встретиться с мадемуазель Джейн Уилкинсон. Она в этих вопросах прекрасно ориентируется и может подсказать нам что-нибудь.
Мы опять отправились в "Савой". Леди Эдвер сидела в окружении картонных коробок и листов оберточной бумаги. По всем креслам были разбросаны тончайшие черные ткани. Джейн с серьезным, сосредоточенным видом примеряла перед зеркалом очередную черную шляпку.
– А, мистер Пуаро. Садитесь. Конечно, если вы найдете свободное кресло. Эллис, убери, пожалуйста, что-нибудь.
– Мадам, вы очаровательно выглядите.
– Я не хотела бы лицемерить, мистер Пуаро, но ради осторожности надо соблюдать внешний траур, правда? Ой, кстати, я получила от герцога такую милую телеграмму из Парижа.
– Из Парижа?
– Да, из Парижа. Она, конечно, очень осторожно составлена, и на первый взгляд там вроде бы соболезнования, но я могу читать и между строк.
– Поздравляю вас, мадам.
– Мистер Пуаро, - Джейн скрестила руки, и ее хрипловатый голос стал тише. Она была очень похожа на ангела, из уст которого сейчас польются исключительно благочестивые речи.
– Я все думала и думала. Какое это счастье, что дело обернулось таким образом. Вы понимаете, что я имею в виду? Все трудности позади. Никаких проблем. Путь свободен, вперед на всех парусах! Знаете, я уже почти начала верить в бога.