Смерть на каникулах. Убийство в больнице (сборник)

– Поражаюсь, как у вас вообще возможна частная жизнь, – заметил Дэвид.

– Не думаю, что она у нас есть, – ответил мистер Крэнстон. – Но обычно мы разговариваем друг о друге лишь с теми, кому полностью доверяем, так что сплетни ходят конфиденциально, так сказать, и не выбрасываются, как эта, на всеобщее обозрение. Таким образом, фигуранты никогда не слышат сплетни о себе.

– Иными словами, – сказал Дэвид, – воспитанные люди не сплетничают. И все же, раз вы все знаете о Скофилде и миссис Фентон, не будет ничего страшного, если я о них заговорю. Полагаю, сама леди вряд ли появится.

– Не появится, – заверила мисс Крэнстон. – Она ушла недавно с мистером Леммингом. Он хотел обсудить их планы.

– Вы думаете, Скофилд действительно сильно потрясен ее появлением? Вот это мне хотелось бы выяснить.

– Зависит от того, что именно вы называете «сильно потрясен», – ответил Крэнстон. – Он, естественно, был поражен, увидев ее в холле, когда они приехали. А потом очень расстроен моим глупым замечанием на крыльце – ну, насчет его дезертирства.

– Да-да, Митчелл мне рассказывал, – кивнул Дэвид. – Это было бестактно, конечно, поскольку как раз она от него сбежала, но вы же не обязаны были это знать.

– Вряд ли Скофилд должен был так уж страшно ревновать к Фентону, – вставил мистер Лоуз, прерывая возникшую паузу. – Миссис Фентон показала свое безразличие к бедняге мужу вполне недвусмысленно. Уорвик видел, как она в первом антракте обнималась за углом музея с молодым красавчиком.

– Вы выбираете слишком неприятные выражения, – поморщился мистер Крэнстон. – Но, полагаю, вы просто не знаете других.

– Миссис Фентон прикидывалась убитой горем! – возмущенно добавила мисс Крэнстон. – А я через пять минут после того, как оставила ее простертой на постели, когда она пальцем не могла шевельнуть, увидела ее выглядывающей в окно.

– И все же она, видимо, предана актерскому искусству, а Фентон как актер был гораздо лучше всех остальных. Вы согласны?

– Конечно. Вообще вся постановка очень неровная. Вот этот Лемминг, скажем. Посредственный актер, но управление светом в последних сценах выше всяких похвал. Дальше, декорации никуда не годятся, а костюмы хороши. Играют тоже неровно. Я считаю, лучше всех играл Гэш, но и Фентон был хорош. – В голосе мистера Лоуза слышался энтузиазм. – Он не боялся играть. Я ожидал, что все молодые будут воображать себя современными актерами – бояться шевельнуть рукой или ногой, и даже ртом, чтобы не подумали, будто они «играют на публику». По мне, так лучше игра на публику, чем актерский междусобойчик. А Фентон ни разу не переиграл. Даже в пьяной сцене в конце. Помню, я сказал Хиллу, что он это отлично сделал, натуралистично, без вульгарности. Хилл счел, что второй по сравнению с ним сильно наигрывал. Я подумал, что Фентона, вероятно, попросили чуть сбавить тон.

– Очень возможно.

Дэвид хотел было вернуть разговор к Скофилду, но тут зазвонил церковный колокол. Мистер Крэнстон и мистер Лоуз встали.

– Идем, Эмили?

– Я должна надеть шляпку. Вы идите, а доктор Уинтрингем, надеюсь, меня подождет.

Когда она ушла, Дэвид снова сел, думая, для какой цели его задержали. Долго гадать ему не пришлось. Мисс Крэнстон вернулась в шляпке и с сумочкой, а в руке держала лист бумаги, который и подала Дэвиду. Это была программка «Шекспир плейерз лтд.».

– Нашла в кармане парадного пиджака Генри, – пояснила мисс Крэнстон. – Я всегда просматриваю его карманы, собираю платки в стирку. Иначе бы, боюсь, они никогда в нее не попали. Я знала, что это, поскольку сама положила ее в учительской.

Дэвид снова взглянул на программку. Поперек фотографий Роберта и Сони Фентон красными чернилами были проведены параллельные линии – резко, с силой.

– Плохо для пера, – вполголоса сказал он.

– Или плохое перо, – предположила мисс Крэнстон.

– И что вы думаете по этому поводу? – поинтересовался Дэвид.

Она поежилась и жалобно предположила:

– Может быть, кто-то пробовал перо на этой бумаге? Например, сам Генри. Я его еще не спрашивала. Не хочу думать, будто кто-то сделал это нарочно. Это было бы ужасно. Зверски!

– Преступление и было зверским.

– Я знаю. Но ведь не может цивилизованный человек…

– Дорогая моя мисс Крэнстон, – с горечью перебил ее Дэвид. – За последние несколько дней у вас была возможность убедиться, на что способны цивилизованные люди, если дадут себе волю. А Скофилд признает, что Соня Фентон разбила его жизнь. Ведь вы дали мне этот листок – тайно, чтобы ваш брат и Лоуз не заметили, – именно потому, что вам пришла в голову та же мысль, что и мне?

Мисс Крэнстон лишь покачала головой и поспешно направилась к церкви.

Сельский дом, где жил с родителями, а также младшими братьями и сестрами Билли Олдфилд, стоял в конце деревни Денбери, втиснувшись в пространство между универсальным магазином и лавкой мясника. Дома, окруженные садами, широко расходились за мясной лавкой и заканчивались рядом бензоколонок на повороте к шоссе.

Возле этих бензоколонок Дэвид остановил машину и, находясь в некотором затруднении, прибег к помощи пожилого служителя. Залив два галлона бензина, без которых вполне мог бы обойтись, он уточнил местонахождение дома Олдфилдов и, оставив машину рядом с заправочной станцией, направился туда пешком.

Билли Олдфилд, радуясь теплому летнему вечеру, стоял у ворот дома и строил гримасы прохожим. Для своего возраста он был высоким, и его тело могло бы быть быстрым, способным на изящные и точные движения. Но Билли двигался неуклюже, и даже намеренная грубость подростка была лишена умения и точности, которые вложил бы в нее и пятилетний ребенок.

– Ты Билли Олдфилд? – спросил Дэвид, останавливаясь перед ним.

– Да, сэр. Мамы нету.

Было это констатацией факта или объяснением нынешнего поведения, Дэвид не определил. В любом случае мальчик говорил бегло и вроде бы осмысленно, хотя и неразборчиво.

– Ты работаешь в колледже «Денбери»?

– Иногда помогаю Фреду.

– А помнишь, как был там в пятницу?

– В пятницу? – Лицо подростка вдруг стало угрюмым, и он начал раскачиваться, припадая к воротам и отталкиваясь. – Это когда приехали эти… которые играют. Я ничего плохого не делал. А он говорит, пошел вон…

– Ничего страшного. – Дэвид поспешил прервать нарастающий поток злоречия. – Я слышал, они с тобой не слишком вежливо обошлись. Скажи, ты сразу после этого ушел или еще какое-то время был поблизости?

В глазах Билли сверкнула хитрая искорка.

– А зачем тебе? Я тебя ни разу не видел. Тот другой тоже много чего хотел знать.

– Ничего страшного. Мне просто интересно, почему они с тобой так грубо обошлись.

– Это только который старый. Но у него не вышло. Я не боюсь. Я завернул за угол сарая и выглядывал оттуда, когда они все вышли. А потом домой пошел.

Он запрокинул голову и зашелся в искреннем смехе, похожем на рев. Кто-то из прохожих обернулся.

– Продолжай, – поторопил его Дэвид. – Можешь еще что-нибудь про них вспомнить?