Смерть Пинягина

– Тревожно как-то, - продолжал механик, - так что вы говорили про варианты?

– В первом приближении предполагаю грубую сортировку, - уверенно заявил Абрам Леонтьевич. –Догадываетесь, какую?

– Нет, - честно ответил Пинягин. – В голове только рай и ад. Ну, разве в чистилище отсидеться.

– Понимаю, - согласился собеседник, - у русских на вооружении Оккам впереди планеты всей.

– Извините, - опять сконфузился Иван Васильевич.
– Что за Оккам? Нерусь что ли?

– А, - махнул рукой Абрам Леонтьевич, - если коротко, то все сложные вопросы русские стремятся решать предельно просто, самыми примитивными способами.

– Цепляетесь?
– обиделся Пинягин.

– Да господь с вами, точнее уже с нами. Вы когда - нибудь слышали выражение «хитрожопый русский»? Конечно нет. А «хитроумный еврей»? Сколь угодно. Думаю, что ситуация здесь намного сложней.

Движение в пространстве еще более ускорилось. Окружающее расширялось во все стороны. Начались узловые развязки, на руках мужчин вспыхнули первые цифры номеров и толпы заметно поредели.

– Едем вместе, - порадовался Пинягин, - все не так страшно.

– Так вот, - продолжил Абрам Леонтьевич, - я полагаю, что нам предложат как минимум три основных варианта. Первый - поотираться здесь пару-тройку столетий, второй - отправят в иную реальность, а вот третий…

– Все-таки в ад?
– не унимался механик.

– Да что вы?
– изумился еврей, - Если душа бессмертна, то как она может быть грешной? Если она существует вечность, то вряд ли будет отягощать себя подобными глупостями. Какие грехи?

– Земные, - потупясь, ответил Пинягин.
– И все же, что за третий путь?

– Назад, на Землю, - вздохнул Абрам Леонтьевич.

– Это еще зачем?
– опять не удержался механик. – Опять эта бодяга?

– Скажите, Иван Васильевич, вы когда-нибудь кому-нибудь завидовали?

– Не без этого.

– Наверняка о чем –то мечтали? Ну, хотя бы о зарплате побольше и работы , чтобы поменьше.

– Было дело, - расплылся Пинягин.

– А если вам это здесь предложат, то есть предмет зависти и мечтаний, то как вы отнесетесь к возвращению? Смелей, смелей, мыслите шире, Иван Васильевич!

– Ну, если квартиру в монолитке комнаты, эх .. на четыре, да зарплату тыщ в 60, то подумать стоит.

– А если добавить жену-красавицу, детей-помощников, друзей , железное здоровье, а?

Пинягин выпал из разговора, ударившись в непривычные для мозга размышления.

А цифры на руке между тем вспыхнули уже в третий раз, а они с догадливым спутником продолжали оставаться вместе.

Наконец Пинягин поднял буйную голову.

– Скажите, а почему вы так уверенно об этом говорите, как будто побывали здесь?

– Простой анализ имеющихся фактов, - ответил Абрам Леонтьевич.
– Вот в случае иного выбора начнется действительно неведомое.

Только сейчас Пинягин заметил, что окружавшая их раньше масса уполовинилась, а люди только-только начали приходить в себя. Откуда-то сбоку к ним подвалился мужчина с выраженной запойной внешностью и завопил:

– Мужики? Че происходит? Едем куда? И почему все без багажа?

– Молодой человек, разве вы не поняли?
– пожурил его Абрам Леонтьевич, - вы же умерли.

– Я умер? Я те дам, морда. Хрен бы с вами со всеми, но почему я трезвый или не с похмелья?

– Тихо ты, недоносок!

– стальным голосом осадил его Пинягин и в глазах выпивохи блеснула искра понимания, - на 15 суток захотел?

– Да я это..- Мужчина неожиданно всхлипнул. Он открыл рот, но сказать ничего не успел - вспыхнула очередная цифра и на невесть откуда взявшейся развилке его унесло в сторону.

– Что же он так от агрессии к депрессии?
– удивился собеседник.

– Да вы не берите в голову, - успокоил его механик, - эта братия всегда на грани истерики.

– Часто приходилось встречаться?

– Да каждый божий день, - в сердцах сказал Пинягин. Он честно хотел сказать, что и сам при жизни никогда не был примером для подражания, но тут в бок его толкнула налетевшая бабушка.

– А я дывлюсь, дывлюсь, - заверещала она, - розумные хлопчики говорят. Тай думаю, спрошу у людын, шо за напасть така? Куды ж нас забросило?

– Это мы уже на том свете, - терпеливо пояснил Абрам Леонтьевич.

– А я розумию, что ж було? Стриляло, стриляло у печенку, а ноне и не болить ничого. Хай уж так , чем хворать и мучитися. Ты, я бачу, жидовин никак? Как же ты сюды попав? Тебе в инше мисто треба.

– Видите ли, здесь собирают россиян и , теперь вижу с хохлами впридачу, а уж обрезаны они или нет, судя по всему, их не интересует, - поджал губы Абрам Леонтьевич. Он хотел что-то добавить, но не успел. На очередной развилке его со скоростью курьерского поезда отнесло вдаль.

– И цього бис забрав, - вздохнула бабка.

– Бабушка, а вы тоже атеистка, - не удержался Пинягин.

– Хто, хто ?

– Ну, которые в бога не верят, - выдавил Иван Васильевич, понимая, что пожалеет о заданном вопросе. Так и случилось. Разгневанная бабушка обрушила на него водопад попреков, из которых механик понял, что она справляла и Рождество и Пасху, постилась по всем канонам, держала в хате все иконы, а эта железяка пишет « Атеистка».

– Вот теперь в пекло и еду, - подытожила она. – Постой. А чому ж жида в иншу сторону виднесло?

Мабуть, Господь нам надию подае.

– А как вы догадались, что он еврей?

Бабуля так удивилась, что укоризненно покачав головой, спросила его почти на чистом русском:

– А еще в халстуке, образованный прозывается. Простых вещей не розумишь?

Иван Васильевич опять же только сейчас обнаружил, что одет в свой единственный выходной костюм и бордовую рубашку с щегольским галстуком, привезенным бывшей женой из поездки по еще Венгерской Народной Республике.

– Я вроде в футболке помер, - пробормотал он, но дотошная бабулька услышала его.

– В чем хоронят, в том и являешься , - авторитетно заявила она. – Вот моему покойному муженьку… Постой, так эта холера где-то здесь! Вот уж я ему задам.

Продолжения гневной речи Пинягин не дождался, поскольку бабулю отнесло на очередной развилке. Оставались только два ответвления и людей поблизости оставались считанные единицы.

Механик прикинул время, ушедшее на разговоры с попутчиками и решил, что его транспортируют от силы часа три. Пора было бы и перекусить, но никаких признаков голода или жажды Пинягин не испытывал.