Смерть Пинягина

– А как же. Правда, таким, как я , установлен испытательный срок в четыреста лет, но что нам эти годы? А вот у тебя, такого чистенького, другие возможности. Небось архангел срок давал?

– Было дело, - признался Пинягин.

– Во-во. С тобой проще - отмантулишь, сколько заказал и плыви дальше. А уж если бонус есть, - бомж присвистнул.

Иван Васильевич на всякий случай решил не признаваться в наличии неведомого бонуса и осторожно спросил:

– Ты сказал, что встречающий - архангел, а мне показалось…

– Ну ты даешь! Вот скажи, кого у нас называют архангелами? Здесь - то же самое. Они тут вместе вертухаями работают и чистые и не очень. Значится, механик..

– Откуда ты знаешь, что я был механиком?
– изумился Пинягин.

– Это я слету прикинул; базаришь грамотно, но руки в мозолях, опять же на штанах пятно от масла. Такое только от отработки бывает, ну и …

– Здорово! А ты кем был до того?

– На «буханке» заруливал. Обещали «Транзита», но не судьба.

Он поднял руку ладонью кверху и в ней обнаружился фунфурик с «Троей».

– Идем, я угощаю, свои люди. Валера, - протянул он руку.

– Иван Васильевич, - отрекомендовался Пинягин.

Завернув за угол, новые знакомцы вышли на пыльную улицу без всяких признаков растительности и какого-либо транспорта и тут, оглянувшись назад, Пинягин не обнаружил за собой обычной тени. Валера тут же пояснил:

– Васильевич, ты что, как маленький? Как может душа что-то отбрасывать?

– Но пьянеет же, - возразил Пинягин.

– Тут все по желанию; захочешь - забалдеешь, не захочешь - ни в одном глазу.

– А ты пробовал второй вариант?
– живо заинтересовался механик.

– Да ты что?
– замахал руками Валера.
– А вдруг система даст сбой? Лучше Господа не гневить и так, считай подарок получили – не просыхаем.

– Валера, а из этих есть кто?
– механик изобразил очки.

– А, яйцеголовые? Как не быть. Напротив в хибарке живет, книгу пишет, ей-богу не вру. То камешек с крыши бросит и секунды считает, то на звезды таращится.

– И где этот чудак обретается?

– Вон, дверь на одной петле болтается - там он.

– Валера, спасибо. Ты давай к себе, а я хочу с мужиком перетолковать.

– Любопытный значит. Ну, бывай.

Пинягин отвалил ветхую дверь и прошел в сени. Следующая дверь тоже едва держалась в проеме.

– Можно к вам?
– механик зашел в просторную комнату, напоминавшую по обстановке примитивную лабораторию.

– Заходите, заходите, - поднял голову от записей невысокого роста мужчина в коричневом отличного пошива костюме. На ногах его красовались щегольские модельные туфли.

Кстати, посмертная одежда и обувь прибывающих сюда не пылилась и не грязнилась. И на этот вопрос Илья Исаевич - новый знакомец Пинягина тоже ответил.

– В это место прямым ходом попадают те, кто погиб от несчастного случая, - подтвердил он догадки Пинягина.

– Лично я человек обстоятельный, торопиться не стал, - продолжал собеседник, - выпросил у референта три года - мне хватит.

– Референта? Вот это ,- Иван Васильевич изобразил на голове рожки – референт?

– Называйте , как хотите. Я полагаю, что для каждого он разный, только суть одна - вызывать у нас доверие. А про рожки? Иван Васильевич, примите, как есть, если хотите - считайте это испытанием или искушением. Ах да, вы же атеист, все забываю.

– Илья Исаевич, со мной почти ясно, но ехал я с бабулей всей такой набожной, так что возникают вопросы.

– Ах, Иван Васильевич, вы такой наивный. Можно иметь полный дом икон и в то же время не иметь даже отдаленного понятия - во что ты собственно веришь. Вот вы лично как представляли рай?

– Э..- растерялся Пинягин, – единственно, в чем я уверен, что там не работают.

– Неплохо! Иными словами - где безделье и халява.

– А вот тут Валера, ну бомжик местный сказал, что ему определили испытательный срок в четыреста лет.

– Дорогой Иван Васильевич, вы опять перепутали полюса. Понимаете - это место для него не КПЗ для отсидки , а натуральный рай. Вот у викингов их Вальхалла - это рай, где беспрерывно идет гульба и всё. Вот Валерий туда и попал.

– Мне кажется, у каждого действа должен быть смысл, особенно сейчас , когда мы находимся в чрезвычайных обстоятельствах.

– Голубчик, разумеется - он есть и, мне кажется, лежит на поверхности. Каждый должен получить то, о чем мечтал.

– Это Валера мечтал о разрухе?

– Это для вас разруха. Вот вы когда обнаружили, что здесь разруха?

– Когда перекрестил океанскую панораму.

– То есть, когда засомневались в подсовываемой мечте, не так ли ?

– Ну хорошо, тогда почему мы торчим здесь?

– Скажите, Иван Васильевич, там, откуда мы прибыли ваша жизнь была …

– Праведной?
– не удержался Пинягин.

Илья Исаевич поморщился.

– Мне кажется праведность – это искусственное понятие. Если хотите - мерило этического идеала для полных невежд. Я имел в виду иное. Предпринимали ли вы шаги, направленные на познание себя?

Пинягин угрюмо молчал. С познаниям себя у него было плохо. В последние годы его запои приобретали все более продолжительный характер и связь с реальным миром как-то замкнулась в круге полной безысходности.

– Так вот, - нимало не смущаясь, продолжал витийствовать собеседник, - так называемый испытательный срок – это просто время, необходимое для того, чтобы наша душа, если хотите , пришла в себя и поняла наконец собственное предназначение.

– Вы там случайно , - Пинягин показал пальцем вниз,- не проповедовали?

– Да вы что? Просто интересовался историей религий и сделал определенные выводы.

– А как же вы оказались здесь?

– Попросился.

Пинягин потерял дар речи. Умная беседа о высоких материях очень утомила его и он просто так спросил:

– А зачем камешки с домов кидать?

– Так ведь любопытно. Если есть ускорение свободного падения, значит - окружающее в какой-то степени материально, что вызывает дополнительные вопросы..

Пинягин отключился. Он хотел спросить, что за бонусы здесь раздают, но собеседник, разгорячась, так махал руками, что механик задом сдал назад и, снеся спиной многострадальные двери, вывалился на улицу. Только сейчас он обратил внимание на небо. Собственно, неба, как такового , не было, а была какая-то белесая пелена, которая, тем не менее, даже в отсутствии солнца, ярко освещала окрестности. Вид города вызывал такое отвращение, что Пинягин подсознательно захотел отсюда исчезнуть. И исчез. Вероятнее всего, просто изменилась панорама – вокруг , колышимые легким ветерком, шелестели широкие пальмовые листья и цвели опунции. На пляже расцветились яркими красками зонты, народу явно прибавилось.