Смерть по имени сон (Планета пиратов - 2)

– Приходите в мою каюту. Там мы сможем поговорить с глазу на глаз.

– В какой-то мере я ожидал, что на меня попытаются оказать давление на "АРКТ-10", - признался Зебара, наливая две рюмки сверуланского коньяка. Его каюта из одной комнаты была достаточно просторна - восемь на десять шагов вместо обычных восьми на четыре. К системному блоку его компьютера был подсоединен прибор, в котором Лунзи узнала запоминающее устройство для секретной информации. Никто на корабле не имел доступа к его записям - ни напрямую, ни посредством судовой коммуникационной сети.
– Точное местоположение Амброзии известно только мне и моей команде. И, к прискорбию, руководству "АРКТ".

– Канал, по которому информация утекает прямо к администрации ИОК?
– В сознании Лунзи фрагменты головоломки начали складываться в целостную картину, объяснявшую ее появление здесь. И картина эта, в свою очередь, являлась одним из звеньев головоломки гораздо большего масштаба.

– Это игра, в которую я должен вступить. Если пираты нападут на нас по пути на Амброзию, можно будет с уверенностью утверждать, что информацию о точном местонахождении планеты передали им именно сейчас. Я хочу заручиться поддержкой со стороны Флота - да, но я также заинтересован и в том, чтобы пираты клюнули на эту удочку и обнаружили себя. Тогда они могли бы накрыть шпиона в кабинетах администрации.
– Зебара наморщил нос.

– Шпион может оказаться слишком высокопоставленным, чтобы выйти на его след. А не пойман - не вор.

"Как, несомненно, и выйдет с сетти с Фомальгаута", - мысленно добавила она и торопливо отхлебнула из рюмки. Жидкость мягким теплом разлилась у нее в груди. Зебара знал толк в спиртных напитках.

– В прошлом, - медленно продолжила Лунзи, - именно "тяжеловесам" перепадал основной доход от подобного вида пиратства. Может ли вообще ФОП поверить, что вы в самом деле рассказали им, где искать эту планету? Лунзи увидела дикий оскал на его лице, и у нее затряслись поджилки. Поймите, - поспешила добавить она, - я поступаю как завзятая спорщица, но если даже у меня возникли предположения, относительно тайного сговора, то, безусловно, точно так же подозрения могут возникнуть и у других. Хотя бы только для того, чтобы отвести удар от себя.

– Возможная интерпретация, согласен с вами. Но позвольте сказать в свое оправдание, что мне глубоко неприятна мысль, что мой народ считают в той или иной степени повинным в массовых убийствах.
– Зебара осушил свою рюмку и налил им по второй.

"В такой рюмашке искупаться можно!
– подумала Лунзи.
– Он должен обладать поистине потрясающей выносливостью". Тем не менее она сделала глубокий глоток - чтобы согреться, конечно.

– Я считаю своим долгом объяснить вам, что несколько лет считала свою дочь погибшей от рук пиратов во время инцидента на Фениксе, - сказала она.
– Первое, что тогда стало общеизвестным, - это что признанная законной колония исчезла, а на планете поселились "тяжеловесы". И я затаила глубокое чувство обиды, что они обосновались на той распрекрасной новой планете, в то время как я горевала о своей дочери. С тех пор это накладывает определенный отпечаток на мои трезвые суждения.
– Лунзи еще глотнула коньяку.
– Прошу меня извинить, что позволила себе столь пристрастное обобщение. Это я пиратов должна ненавидеть. И я ненавижу их.

Зебара криво улыбнулся:

– Ценю вашу прямоту и благодарю за объяснение. Но пристрастными обобщениями ваше племя не ограничивается. Меня возмущает, что "легковесы", как часть расы, постоянно держат мой народ в подчиненном положении, считая нас ниже себя. Нам предназначается самое худшее, то, от чего отказались все остальные. В лучшем случае мы можем рассчитывать на работу в смешанной группе под началом "легковеса". На мой взгляд, при распределении планет под заселение равенством даже и не пахнет. Многие из нас, особенно уроженцы Дипло, полагали, что Феникс должен быть предоставлен нам прежде, чем кому-либо другому. Никто не может опровергнуть того, что одна из областей, в которой мы достигли вершин мастерства, - добыча и переработка минерального сырья. Согласно разведданным, которыми располагает мое сообщество, "тяжеловесы", высадившиеся на Фениксе, заплатили немалую сумму торговому брокеру, и тот заверил их, что планета свободна, а разработок на ней не производилось. Их обманули!
– в сердцах воскликнул Зебара.
– Им обещали трансурановые. Но планету обчистили до того, как они туда добрались. Она оказалась не более чем просто местом для жизни, и после незначительных усилий ее можно было использовать лишь в качестве объекта для продажи в галактическом сообществе.

– В таком случае кто-то получил на афере с Фениксом двойную выгоду. И даже тройную, если принять в расчет личное имущество и оборудование, которое привезли с собой первые поселенцы.
– Коньяк раскрепостил Лунзи достаточно, чтобы она не испытывала угрызений совести по поводу очередного наполнения ее рюмки.

– Вы знаете Парчандри?

Зебара презрительно махнул рукой:

– Спекулянты до мозга костей. Каждый последний прохиндей непременно окажется одним из них, а семейство это весьма многочисленное. Большинство Парчандри - слабаки, даже по "легковесным" стандартам, но они слишком бесхребетны, чтобы убивать с жестокостью, которую проявляют пираты.

Зато сетти могли быть безжалостными, но Лунзи не имела достаточных оснований приписать им роль, которая, к несчастью, очень подходила "тяжеловесам".

– Тогда кто они? Люди-предатели? Капитан Илок полагал, что они базируются где-то недалеко от Альфы Центавра.

– Илок - себе на уме, но я был бы удивлен, если бы центавряне оказались в этом замешаны. Они слишком озабочены внешним блеском, слишком цивилизованны и, главное, слишком предусмотрительны.
– В глубине души Лунзи не могла не согласиться с такой точкой зрения.
– Центавряне думают только о выгоде. Каждый человек - человек-машина, шестеренка в механизме, которая делает и делает деньги.

Лунзи глотнула теплой коричневой жидкости и уставилась на свое отражение в пучине рюмки.

– Вы уловили самую суть. В том мире живут все потомки моей дочери. Я никогда в жизни не встречала столь жалкого скопления косных, нетерпимых, близоруких ослов. Я пришла в полный ужас, тем более что моя дочь совершенно иная. Она из тех, кто добивается своего и не боится рискнуть...

– Как и ее мать, - добавил Зебара. Лунзи с удивлением подняла глаза на своего нового командира. Тот смотрел на нее доброжелательно, без тени сарказма или снисходительности.

– Ну, спасибо, капитан. Только меня мучает, что все ее потомки, кроме одного, имеют несчастье жить в техногенных дебрях, загрязненных и тесных, да еще тиражируя свою посредственность.

– Самодовольство и невежество, - подсказал Зебара, наливая еще коньяку.
– Отличный способ, чтобы держать громадные количества народа в узде, не имея хлопот с бунтами.

– Но они лишены космоса и в прямом, и в переносном смысле слова. Им некуда расти, и они не осознают, насколько они обездолены. И меня глубоко печалит, что они так счастливы в своем невежестве. Но я сбежала с Альфы Центавра так быстро, как только было возможно, и не только потому, что моя жизнь находилась в опасности. Беды преследуют меня, и я продолжаю терять тех, кого люблю, одного за другим...
– Лунзи запнулась, испугавшись своего бессвязного бормотания.
– Простите. Это коньяк? Или пентотал натрия? Я, конечно, не собираюсь взваливать на вас свои личные проблемы.

Капитан покачал головой:

– Ваши слова прозвучали так, словно у вас очень давно не было никого, с кем вы могли бы поговорить. Поймите, - продолжал он, размышляя вслух, эти не задающие вопросов шестеренки способны раскрутить огромный и сложный механизм. Пираты - это не просто один корабль. И даже не целая эскадра. Суда требуется приводить в порядок, обеспечивать провиантом, укомплектовывать специально обученным персоналом.
– Он не обратил внимания на то, как Лунзи непроизвольно вздрогнула, вспомнив об этом самом обучении.
– И для всего этого требуются недюжинные организаторские способности, а не только владение информацией.

Лунзи задумчиво смотрела на собеседника. Она почувствовала в его словах ту же самую паранойю, что не давала покоя и ей, он не доверял никому и ничему.

– Все это становится слишком туго закрученным!
– Коньяк явно не пошел на пользу ее дикции.
– Я не уверена, что смогу со всем этим справиться.

Зебара рассмеялся:

– Мне кажется, вы справляетесь так, что лучше некуда. Ведь вы все еще в живых!

– Я в живых уже сто девять с половиной лет!
– Коньяк давал о себе знать.
– Но я учусь. Я учусь. Я хорошо учусь.
– Лунзи погрозила ему указательным пальцем.
– Я мало-помалу учусь воспринимать каждого как личность, а не только как представителя своей подгруппы или вида. Каждое существо имеет индивидуальность, и его (или ее) нельзя смешивать в общую кучу со всем его (или ее) видом или подгруппой. Думаю, мой мастер, обучавший меня медитации, мог бы гордиться мною сейчас. Я усвоила урок, который он вколачивал в меня чуть ли не с руганью.
– Она допила остававшийся в рюмке коньяк и вонзилась взглядом в невозмутимое лицо Зебары.
– Так, значит, капитан, мы направляемся к Амброзии. И что, вы думаете, мы там найдем?