Смерть под занавес

– А если все-таки предположить, что эта Дорофеева – случайная жертва? – задал вопрос Белкин. – Ведь профайлер считает, что мы имеем дело с маньяком!

– Верно, но с маньяком определенного рода: такие не хватают людей на улице, они выбирают их по какому-то принципу! Во всяком случае, об этом говорит не столько способ убийства, сколько то, что он сделал с телом после… Я проверила преступления по городу и области: пока не удалось выявить ни одного похожего случая.

– То есть это не серия? – решил уточнить Шеин. – И не маньяк?

– Человек с психическими отклонениями – наверняка, а вот насчет серии… Профайлер высказал предположение, что Дорофеева могла стать началом, ведь каждый маньяк когда-то совершает свое первое преступление! Кроме того, раньше он мог убивать как-то иначе – проба пера, если можно так выразиться…

– Так нам-то что делать? – нетерпеливо спросил Белкин.

– Александр, вы что-то узнали по мусоровозам?

– Ой, Алла Гурьевна, у меня уже глаза вываливаются смотреть эти съемки! Народ же на телефон снимал, да еще и в темное время суток – видно отвратительно… Но я пытаюсь, пытаюсь!

– Продолжайте! А я попробую связаться с родственниками жертвы в ее родном городе: может, они знают, зачем Дорофеева приехала в Питер. А вы, Дамир и Антон, займитесь жертвой здесь: осмотрите номер, поищите все, что могло бы рассказать о ее делах в нашем городе. О ее исчезновении заявила администратор мини-отеля: вдруг что-то в поведении постоялицы показалось ей странным, необычным? Или, может, ее кто-нибудь навещал или интересовался, в каком номере она остановилась – в общем, узнайте все, что только возможно!

* * *

Лера внимательно разглядывала сидящего напротив Кирилла Третьякова. Он выглядел иначе, чем в их первую встречу, и в серых джинсах и пуловере казался обычным человеком, которого можно встретить на улице и пройти мимо, даже не заподозрив, что он имеет отношение к сцене. Но дело было не только в одежде: весь вид артиста указывал на раздрай в его душе, и он даже не пытался этого скрыть. Интересно, насколько близок он был с убитой? Насколько вообще два красивых, амбициозных и талантливых человека способны держаться друг от друга на расстоянии, каждый день выходя вместе на сцену и играя любовь?

– Как вы узнали о случившемся? – спросила она Третьякова. – Кто вам сказал?

– Никто.

Его голос звучал невыразительно, хотя и тембр, и дикция, как и на сцене, были безупречны.

– То есть как это – никто? – продолжала Лера, видя, что продолжать он, судя по всему, не намерен.

– Я… я вошел в зал, когда услышал крики.

– И что вы увидели?

– То же, что и все.

– То есть вы сразу поняли, что ваша партнерша мертва?

– Я проверил.

– Каким образом? Разве вы не знаете, что на месте преступления нельзя…

– Да откуда ж я знал, что это место преступления! – зло сверкнул глазами артист. – Я просто подумал…

– Что вы подумали?

– Ну, может, плохо стало, там… Я только потом понял.

– Вы трогали тело?

– Только пульс пощупал. Его не было.

– Двигали труп?

– Вы что, спятили – с какого перепугу я стал бы этим заниматься?! – Третьякова явно раздражали Лерины вопросы. – То, что искусственное дыхание делать поздно, сразу стало ясно, ведь… тело… оно уже остыло!

– Что вы думаете о случившемся?

– В смысле?

– Вас ничто не удивляет?

– Знаете, удивляет! – фыркнул он. – Молодую женщину, талантливую актрису убили прямо в театре – разве это само по себе не удивительно? Тот, кто это сделал, – просто больной ублюдок!

– Считаете, убийце нравятся спецэффекты?

– А вы?

– Мне кажется, да. Он хотел, чтобы тело обнаружили именно так, мечтал ошарашить и произвести неизгладимое впечатление!

– И у него получилось… – едва слышно пробормотал артист, глядя в пол.

– Скажите, Кирилл, вы всегда приходите на репетицию в числе первых? – поинтересовалась Лера.

– Нет, – усмехнулся он, – обычно я опаздываю. Не в ладах со временем, знаете ли… А сегодня… просто случайность!

– В каких отношениях вы находились с Дианой Кочакидзе?

– В отношениях?

– Вы же отлично понимаете, что я имею в виду!

– Нет, поясните.

Лера надеялась, что ей не придется этого делать, но, похоже, Третьяков не собирался облегчать ей жизнь. Он смотрел на нее не отрываясь, склонив голову набок, словно птица, заметившая диковинное насекомое и решавшая для себя, съедобное ли оно.

– У меня есть сведения, что вы с Дианой были любовниками! – выпалила она, следя за его реакцией. Это была ложь: буфетчица сказала, что актриса вряд ли связалась бы с коллегой по цеху, предпочитая более влиятельных и состоятельных мужчин. Однако Лере не давала покоя сцена, свидетелем которой она случайно стала в доме вице-губернатора – слишком уж она походила на ссору любовников!

– Неужели? – спокойно переспросил Третьяков. – Интересно, кто вам об этом напел?

– Но это правда?

– Разумеется, нет! Мы не были любовниками – просто друзьями и коллегами, и другого вам никто не скажет. Вы подозреваете меня в убийстве?

– На начальном этапе расследования мы подозреваем всех, – ответила Лера, цепляясь за спасительное «мы»: так хотя бы казалось, что это не ее единоличная инициатива. Почему-то Лере не нравилось то, что приходится разговаривать о таких вещах именно с Кириллом Третьяковым, и она уже жалела, что решила сама его допросить, а не перепоручила это кому-то из оперативников.

– Мне нужен адвокат? – задал он вопрос, по-прежнему не сводя с нее взгляда.

– Пока что нет: как и у всех остальных, у вас на данный момент статус свидетеля.

– Ну, спасибо и на том.

Леру так и подмывало напрямую спросить, что они с убитой обсуждали в день юбилея, но она почти не сомневалась, что он придумает правдоподобную версию, проверить которую все равно не удастся ввиду гибели Дианы. Кроме того, угрозу, высказанную тогда Третьяковым, вряд ли можно считать серьезной: разве редко люди словесно нападают друг на друга без дальнейших последствий? Нет, еще не время обсуждать тот случай – может, чуть позже, когда у Леры появятся причины надавить на Третьякова посильнее… И почему она вообще решила, что он имеет отношение к убийству? Трудно представить, что человек вроде Кирилла мог хладнокровно садануть молодую женщину, свою партнершу, с которой проводил много времени на сцене, по голове тяжелым предметом, а после устроить жестокое представление… Бред?