Смерть под занавес
Шрифт:
– Может, богатый поклонник, сейчас это модно - иметь спонсора.
– Все опрошенные в один голос говорят, что Юля никого не имела, то есть не то чтобы она была, ну...
– Алексей запнулся, - холодной женщиной, просто очень честолюбивой и целеустремленной: кроме карьеры, ее ничего в данный момент не интересовало.
– И тем не менее она уходит от Гурдиной, самого модного и популярного режиссера Москвы. Как совместить одно с другим?
– Не знаю.
– Алексей, а что с тем человеком, которого убили в театре, никаких позывных? Не с луны же он свалился в самом деле.
– Не с луны, но это
– Несчастный поклонник таланта Эллы Гурдиной. Приехал из провинции, пошел в театр, и его убили, просто бред. И как его только угораздило билеты купить, ведь их распродают за два-три дня, а то и за неделю.
Алексей посмотрел на Катю, она на него, в голову им пришла одна и та же мысль - они вскочили и ринулись к выходу.
– Подожди, - кричала Катя, - я хоть ключи возьму.
Пожилая кассирша смотрела на них с явным подозрением. Мужчина, взмокший от жары, с нелепой папкой в руках, и девушка в коротком платье.
– И о чем я должна с вами говорить?
– Ее глаза перебегали с Алексея на Катю.
– Вы не помните, как вы продавали билеты две недели назад? На спектакль "Сон Шекспира в летнюю ночь".
– Прекрасно помню, все билеты были проданы за неделю, спектакль отличный, очень популярный и идет редко.
– Ну а мог человек прийти и сразу купить билет?
– Я же вам русским языком говорю, что билеты были распроданы заранее. Неужели непонятно?
– Мы расследуем дело об убийстве, - осадил ее Алексей, - по личной просьбе Эллы Александровны, поэтому давайте без колкостей.
– Хорошо. Еще вопросы у вас ко мне есть?
– Послушайте, - осенило Катю, - а случаи возврата билетов бывают?
– Крайне редко.
– Ну а в этот день были?
Кассирша задумалась.
– Не помню, по-моему, да... или нет. Был, был, - облегченно махнула она рукой.
– Кто-то вернул один билет. Не смог пойти. Приехал мальчик и передал билет.
– Значит, вы его и продали?
– Алексей заметно нервничал.
– Ну да, конечно.
– А вы не помните этого человека?
– Алексей достал из кармана рубашки фотографию и протянул кассирше.
Женщина наморщила лоб:
– По-моему, это был он, уже спектакль начался... Да-да, он, повторила она более уверенно, - он подошел, а я собиралась уходить, у меня оставался один этот билет, вообще-то я сижу иногда больше для порядка, потому что часто билеты уже заранее проданы. Он вошел с большой сумкой.
– Сумкой?
– в один голос воскликнули Алексей и Катя.
– Да, с сумкой, что-то вроде дорожной, и спросил, нет ли... я ему и сказала: ваше счастье - один билет остался. Он остановился, как бы раздумывая, а затем решительно направился ко мне и купил билет. Он еще спросил меня, когда спектакль кончится. А я удивилась, ведь известно, что спектакли идут не меньше двух часов, но, похоже, он им и не интересовался. Вот и все.
Катя и Алексей замолчали, ошарашенные услышанным.
– Что-нибудь не так?
– насторожилась кассирша.
– Да, не так, - выдавила Катя, - нет-нет, вы все сказали, вы помогли
нам...– И Катя глазами показала Алексею на выход.
Они проплутали между домами и, найдя какой-то обломок скамейки, плюхнулись на него.
– Слушай, ну и идиоты мы все.
– Катя с яростью вертела ключи на указательном пальце.
– Никто и не догадался поговорить с кассиршей.
– Все решили, что она вряд ли запомнит одно из лиц, которые мелькали перед ней в тот вечер, и никому не пришло в голову, что билеты были распроданы и человек мог попасть на спектакль, только если ему улыбнулся счастливый случай. И где теперь, интересно, эта сумка? Кто-то ведь успел ее взять.
– Алексей, - выдохнула Катя, - он приехал не из-за спектакля, вспомни, как говорила кассирша: он спросил, "нет ли...", а она ему про билет. А он, наверное, хотел спросить, НЕТ ЛИ КОГО-ТО В ЭТОТ МОМЕНТ В ТЕАТРЕ. Поэтому он и раздумывал, брать ему билет или нет, он приехал ИЗ-ЗА КОГО-ТО и этот КТО-ТО МОГ БЫТЬ ТОЛЬКО АКТЕРОМ.
– Точно, он и решил посмотреть на него как зритель - из партера.
– Господи...
– От возбуждения Катя сильно взмахнула рукой, и ключ, описав плавную дугу, приземлился где-то на ветвях сучковатого дерева, под которым они сидели.
– Ой, вот растяпа.
– Достанем.
– Алексей уверенно ступил ногой на сук, который подозрительно затрещал под ним.
– Не надо, - Катя схватила его за брючину, - подзовем какого-нибудь мальчишку, он и слазает.
– Ты думаешь, современные мальчишки так уж охотно будут лазить за чужими ключами?
– иронично спросил Алексей.
– Ну, не знаю, попробовать-то можно.
Как завороженные, они уставились на подъезд. Но оттуда выходили явно неподходящие кандидатуры для ловкого марш-броска по разлапистым веткам. Вначале выплыли две бабульки с карликовыми пуделями одного окраса, потом появилась молодая мамаша с чадом в коляске, затем небритый тип с мобильным телефоном возле уха. Катя рванула было к нему, но Алексей успел схватить ее за руку.
– Ты что, ненормальная, - прошептал Алексей.
– Он с тобой и разговаривать-то не станет.
Катя что-то пробормотала в ответ. Алексей смог уловить только отдельные слова: "мужское благородство" и "помощь даме". Но потом, поняв нелепость собственных доводов, Катя замолчала и с еще большим воодушевлением уставилась на подъезд, ожидая бойкого Тома Сойера, который с радостью ринется на дерево по одному ее сигналу. Подобие фантазии Марка Твена появилось только через полчаса. Катя махнула ему рукой, но тот не сдвинулся с места, что-то сосредоточенно жуя.
– Иди, - подтолкнул ее Алексей, - ты думаешь, он подойдет к тебе сам?
– Мальчик, ты не мог бы помочь?
– бойко начала Катя, но под строгим взглядом плотного крепыша ее решимость быстро таяла, как снежный ком весной.
– Там, на дереве, ключи застряли, - уже упавшим голосом закончила она.
Наступило молчание.
– Ну что?
– Тридцать рублей.
– Да... ну...
– Меньше не возьму, риск свалиться, да и высота...
– пробасил крепыш.
Катя едва удержалась от звонкого подзатыльника. "Ну что ты хочешь? подумала она.
– Эпоха дикого капитализма в действии. За все надо платить, не умеешь лазить по деревьям - раскошеливайся".