Смерть придёт на лёгких крыльях

Когда Шепсет в сопровождении Нахта проходила мимо, разговоры ненадолго стихали. Жители смотрели ей вслед с живым интересом, на время забывая о своих делах, а за спиной тихо оживленно обсуждали. Она понимала, что чужие приходили сюда нечасто, а потому любой гость вызывал любопытство, но ей никогда не нравилось быть в центре внимания. Оставалось только идти, вскинув голову, делая вид, будто ее все это совсем не тревожит. Усложнялось все вездесущими собаками, которые проявляли к ней чрезмерный интерес, но сегодня хотя бы не сопровождали торжественной процессией.

С Нахтом здоровались, спрашивали о чем-то, а он широко улыбался, иногда отшучиваясь в ответ. Похоже, его здесь любили. Шепсет хотела бы сказать, что в родном селении и ее любили так же, но тогда покривила бы душой. К сожалению, ее дар, который она в детстве к тому же не умела направлять, вызывал настороженность, даже страх. Она бы и рада была перенять мамино искусство врачевания, как ее старшая сестра Хенет. Рада, чтобы другие дети принимали ее в свои игры, а не сторонились, обзывая «Странницей с перевернутым лицом». Но в жизни, как известно, не все подчиняется твоим желаниям.

– Ой, а можно с вами?

– Тебе же всегда и так есть с кем поиграть!

– И поговорить! Даже когда вокруг никого.

Остальные дети рассмеялись. Кто-то скрючивался, корча рожи, изображая неведомых чудищ. Шепсет стало страшно, но показать этого она не могла – совсем бы засмеяли.

Она никогда не видела Тех, и оттого было еще страшнее – воображение дорисовывало то, чего не видели глаза.

– Нет, я ни с кем не… никогда не… – начала она, запинаясь, но никто особенно не слушал.

Перед глазами поплыло, и на миг она и правда увидела вместо дразнящих ее детей неведомых горбатых тварей, тянущих к ней кривые когтистые руки. От страха Шепсет расплакалась, едва уже слыша, как ей кричали:

– Странница!

– Странница с перевернутым лицом!

– Нет, нет, я же хорошая!

«Перевернутое лицо» Шепсет помнила еще по маминым колыбельным – страшную тварь, появляющуюся из темноты. Ее поцелуй нес болезни, а еще она утаскивала детей, которых старшие не успевали защитить амулетами и заговорами. Правда, дети между собой перешептывались, что иногда амулета может оказаться недостаточно, или плетенная заговоренная нить рвется, и тогда…

Беги, ты, приходящий из тьмы, кто входит украдкой. Его нос позади него, его лицо перевернуто. Он потеряет то, зачем пришел. Беги, ты, приходящая из тьмы, кто входит украдкой. Ее нос позади нее, ее лицо перевернуто. Она потеряет то, зачем пришла. Пришла ты поцеловать это дитя? Я не позволю тебе поцеловать его. Пришла ты успокоить это дитя? Я не позволю тебе успокоить его. Пришел ты, чтобы навредить этому дитя? Я не позволю тебе. Пришел ты, чтобы забрать его? Я не позволю тебе забрать у меня мое дитя. Я сотворила защиту от тебя из травы Эфет, причиняющей боль, Из лука, который вредит тебе, Из меда, что сладок для живых и горек для Тех, кто по Ту Сторону, Из злых частей рыбы Эбду, из челюсти мерета, из позвоночника окуня [50] .

50

Древнеегипетская колыбельная, известная так же как «Заклинание для защиты ребенка». Перевод с египетского – Д. Г. Брэстед, перевод с английского – А. Сешт.

– Странница, Странница!

– Не подходи к ней, а то вдруг проклянет!

– Проклянет, проклянет, утащит в темноту!

– Тихо, тихо, госпожа Анат идет.

– Бежим!

Дети бросились на утек. Шепсет осталась одна на пыльной каменистой тропе, размазывая слезы, тщетно пытаясь успокоиться.

Нежные руки легли ей на плечи, оберегая, защищая от всего. Уткнувшись в мать, девочка разрыдалась пуще прежнего. Анат обнимала ее, нашептывая что-то ласковое, а когда Шепсет немного успокоилась, присела рядом так, что их глаза оказались вровень.

– Я же хорошая, – всхлипнув, повторила девочка.

– Конечно, – Анат утерла ей слезы, пригладила волосы, глядя с неизменным теплом и любовью. – Очень хорошая.

– Тогда почему они так?..

Целительница вздохнула.

– Потому что люди часто бывают несправедливы, милая. И потому что боятся…

– Они поэтому не хотят со мной играть, да? Совсем.

Анат грустно улыбнулась.

– Пойдем что-нибудь придумаем вместе. Я научу тебя играть в «псов и шакалов», хочешь?

Шепсет закивала и взяла мать за руку. Они пошли вверх по тропе к городу мастеров. Изредка девочка оглядывалась через плечо и невольно подумала: дети боялись ее маму, но к Анат ходили лечиться все в Сет-Маат. От этой мысли стало радостнее. Может быть, когда она станет старше, к ней тоже все будут приходить сами?

– Мам, а что такое «Странница»? С перевернутым лицом.

Рука матери едва заметно дрогнула.

– А почему ты спрашиваешь?

– Они так сказали. Это как… как та тварь из песни, да?

Анат остановилась, прижала ее к себе.

– Никакая ты не тварь. Моя любимая талантливая девочка. Просто… немного необычная.

– Но ты ведь никого не слышишь. И Хенет тоже. Она даже дразнится иногда, – пожаловалась Шепсет.

– С твоей сестрой я уже поговорила, – сухо ответила целительница. – И со старшими поговорю. Нечего нам слушать эти глупости. Пустой перестук битых черепков!

Шепсет засопела. Теперь ее еще и ябедой обзывать будут. Хенет всегда настаивала, чтоб она не ныла матери, а то будет только хуже. Ей-то хорошо говорить – ее все любят!

– Стражи и Странники, – начала Анат, – создания Той Стороны. Стражи обитают в Дуате, их великое множество. Они защищают места своего обитания от вторжения и от всякой скверны. Некоторые из них охраняют различные Врата, чтобы лишь достойные души могли проходить сквозь них. Они помогают Богам защищать Закон Маат. Ну а Странники… Странники – потерянные духи, заблудившиеся в бесконечности пространств. Они обитают между царством живых и царством мертвых, не принадлежа ни одному из них до конца. Опасные создания, приносящие с собой недуги и кошмары.

Шепсет вздрогнула.

– Как те из твоей песни? Крадут детей?

– Да, как те, – Анат сжала ее руку. – Но тебе бояться нечего, потому что я защищаю тебя. А потом, когда вырастешь, ты тоже будешь защищать.

Девочка сжала свой амулет, подаренный матерью – маленькое изображение Беса, смешного карлика, любившего детей, яростного с теми, кто хотел им навредить.

Мать, заметив это, улыбнулась.