Смерть ростовщика

Кори Ишкамба, увидев, как успешно действует хозяин, подвинул блюдо с мясом к себе поближе и произнес неразборчиво, так как его рот был набит пищей:

— Разве вы до сих пор еще не завтракали?

— Утром приносили мне двух жареных кур, но так как моим сотрапезником был только вот этот слабосильный служитель с плохим аппетитом, то у меня аппетит пропал. С трудом съел я одну курицу, а другую отдал слугам. Для того чтобы у меня разыгрался аппетит, мне нужен сотрапезник вроде вас!

— А мне для хорошего аппетита не нужен сотрапезник, который, заказав угощение якобы для меня, съест его сам! Мой аппетит всегда наготове и не нуждается ни в каком возбудителе.

Тут Кори Ишкамба заметил, что, пока он говорил, хозяин проделал в блюде с мясом целый ров. Поэтому он снова потянул блюдо к себе и принялся есть, прикрывая его своей большой головой и толстыми плечами. Он напоминал коршуна, который, распустив крылья, склоняется над стиснутым в когтях голубем.

Хозяин дома, вероятно, сочтя несовместимым с правилами гостеприимства тащить блюдо к себе, завернул край скатерти и сам подвинулся к блюду. Склонив голову еще ниже, чем Кори Ишкамба, он оказался к блюду ближе, чем гость.

Неуловимое сходство появилось при этом между двумя друзьями, как между двумя быками, ходящими в одной упряжке.

Как быки, связанные одним ярмом, общей работой и общей кормушкой, не пускают в ход рогов, а только теснят друг друга, так и эти два друга старались нагнуться к блюду поближе и захватить себе куски побольше и пожирнее.

В обжорстве заместитель казия и Кори Ишкамба стоили друг друга. Разница между ними заключалась в том, что если ростовщик имел обыкновение наедаться в чужом доме, у своих должников или обедать у учеников медресе в сданных им кельях, угощаться на свадьбах и общественных пиршествах, устраиваемых другими, принимать участие в трапезах торговцев, сидящих в своих лавках, если он никогда сам не тратился на приготовление пищи, то заместитель казия угощался не только у кишлачных богатеев, но и в своем доме на средства, награбленные у подвластных ему бедняков. Приказывая готовить дорогие кушанья, он приглашал друзей, вроде Кори Ишкамбы, или же людей, связанных с ним делами.

После того как заместитель казия и его гость с неменьшим^{28} аппетитом прикончили и жареных кур, дошла очередь до чая. Во время чаепития Кори Ишкамба рассказал, ради чего прибыл в селение, сообщил о своей договоренности с Хамра Рафиком и попросил разъяснить, что это за человек.

Заместитель казия сказал, что Хамра Рафик — дехканин среднего достатка; работник он старательный, имеет пять танапов земли, одного рабочего вола и корову.

— Это человек правдивый, простодушный и доверчивый. Именно поэтому, по пословице «убежал от дождя — угодил под желоб», он попал в ваши сети, спасаясь от сельских ростовщиков.

Кори Ишкамба самодовольно рассмеялся.

— Скажите уж прямо — тебе попалась молодая, молочная, долгодоящаяся корова! — Потом он спросил серьезно и встревоженно: — А если такого простодушного, доверчивого человека какой-нибудь мой соперник собьет с пути, что тогда делать мне?

— Тогда, — растягивая слова, заговорил хозяин, — поможет хорошо подготовленный, оформленный в соответствии с шариатом, подкрепленный печатью кази-калона документ, который действует, как великолепно отточенный нож. А пустить этот нож в дело, снять при помощи его с коровы шкуру, отделить голову и ноги и вручить вам — это уж будет моей обязанностью.

— Ну, коли так, — плотоядно улыбаясь, сказал Кори Ишкамба, — поскорее посылайте за Хамра Рафиком и оформите закладную на землю. Составим документ, и я тут же отправлюсь с ним в город и дам деньги. Боюсь опоздать, боюсь, что этот лакомый кусок кто-нибудь вырвет из моего рта.

— Придется ехать в тот кишлак, где он живет, и оформить сейчас же закладную в присутствии арбоба и почтенных стариков, ведь говорится: «Повидай сперва арбоба и тогда уж грабь селение». Дело, совершенное без ведома арбоба и почтенных людей селения, не даст плодов.

— Едем, скорее едем! — воскликнул ростовщик.

— Что ж, едем! — согласился заместитель казия и приказал слугам готовить лошадей.

* * *

Заместитель казия со своими служителями, а вместе с ним и Кори Ишкамба отправились в селение Бульмахурон. Кори Ишкамба никогда еще в свой жизни не садился на лошадь. Несмотря на это, вероятно, желая над ним подшутить, хозяин выбрал для гостя молодого, игривого, малообъезженного коня. Только они выехали, как конь под Кори Ишкамбой принялся шалить, пытался лягнуть других лошадей, вставал на дыбы, взбрыкивал задними ногами, делая вид, что защищается этим от лошадей, идущих сзади.

Кори Ишкамба, уцепившись обеими руками за луку седла, кричал: «Ой, я умираю!» и, не помня себя, ругал всяческими словами и заместителя казия, и дехкан селения Бульмахурон, и Хамра Рафика, и самого себя за то, что так сглупил и, прельстившись перспективой умножить свои деньги, подверг себя опасности разбиться насмерть при падении с лошади. Люди заместителя казия втихомолку издевались и подсмеивались над горожанином.

Если бы один из служителей, опытный наездник, не ехал бы рядом с Кори Ишкамбой и не направлял его коня, взявшись своей крепкой рукой за узду, необъезженная лошадь, конечно, понесла бы Кори Ишкамбу и, сбросив где-нибудь на дороге или в поле, могла бы даже его убить.

Когда заместитель казия со своим отрядом достиг селения Бульмахурон, над Кори Ишкамбой смеялись уже в открытую. Сам заместитель казия, несколько отстав, слегка подхлестывал коня Кори Ишкамбы камчой. Большая чалма Кори Ишкамбы размоталась и повисла на шее, как моток пряжи. Петли опутали все его рыхлое тело, полы обоих халатов — верхнего и нижнего — развевались, как тряпки на веревке.

Жители селения Бульмахурон, заслышав, что к ним едет заместитель казия, вышли к дороге встречать эту неожиданную напасть. Увидев Кори Ишкамбу, крестьяне, кажется первый раз в жизни, хохотали. Крики мальчишек и улюлюканье людей заместителя казия все больше волновали и заставляли плясать коня под толстым ростовщиком.

Когда отряд въехал во двор старшины селения — арбоба Хамида — и все слезли с лошадей, несколько человек окружили Кори Ишкамбу. Успокоив коня, они сняли и на руках отнесли бедного всадника на высокую глинобитную суфу перед домом. Когда его снимали с лошади и несли, он испускал душераздирающие вопли. Его одежда прилипла к растертым в кровь ляжкам. Каждое движение причиняло ему невыносимую боль.

X

Заместитель казия со своими служителями уселись на суфе, застланной ковром и мягкими тюфячками. Для Кори Ишкамбы, который не мог сидеть как другие, поджав под себя ноги, приготовили особое сиденье: положили вчетверо сложенный толстый мягкий ватный тюфячок, а по обеим сторонам его навалили подушки. Кори Ишкамба полулежал, опираясь на них, и со стонами переваливался с боку на бок.

Почтенные люди селения тоже забрались на суфу, расселись рядом с гостями. Хозяин, арбоб Хамид, приветствуя гостей обычным «добро пожаловать», уселся пониже. Его люди притащили жирного молоденького сосунка-барашка и зарезали на глазах у наиба. Это было знаком особого уважения.

После этого люди арбоба расстелили перед гостями скатерть. На ней разложили большие лепешки из пресного теста, замешенные на молоке, и маленькие сдобные кульчи^{29}. Были поданы всевозможные фрукты. Перед гостями поставили чайники с чаем и пиалы.