Смерть ростовщика

Заместитель казия обвел внимательным взглядом дехкан в рваных халатах, что собрались у дома и сидели на корточках, опираясь спиной кто на ствол дерева, кто на глинобитный забор. Хамра Рафика среди них не было.

— А где же Хамра Рафик, — спросил наиб, — его не видно среди народа?

— Он земледелец работящий, времени даром не теряет. Сейчас, наверно, в поле, жнет пшеницу!

— Хорошо бы позвать его!

Арбоб послал одного из дехкан, сидевших у площадки, за Хамра Рафиком, недоумевая, зачем понадобился тот наибу. Потом спросил:

— Что за дело вышло с Хамра Рафиком? Может быть, выяснилось, что Турамурода убил он?

— Нет, — сказал наиб, — между ним и господином Кори имеется предварительная договоренность о предоставлении ему под залог денег. Вот сегодня, в вашем присутствии, мы оформим окончательно это дело. Составим необходимые бумаги.

Услышав этот ответ, арбоб, повернувшись к Кори Ишкамбе, сложил руки на груди и слегка поклонился, выразив ему таким образом свое почтение. Однако он не мог скрыть недовольства появлением городского ростовщика. Изменившись в лице, он взглянул на заместителя казия и сказал с видимой неприязнью:

— Что же, очень хорошо! Но ведь если в селении кто-нибудь намеревается продать землю, сад или дом, их сначала следует, по закону шариата, предложить тому, чье владение рядом. И только после того, как владелец соседнего участка откажется купить, продающий имеет право отдать их любому покупателю. Что таков закон шариата — вы знаете лучше меня. Так как в этом деле, когда покупателем является господин Кори, вы взялись выполнить обязанности арбоба сами — что же мы не возражаем!

— Я совсем не брался за дела арбоба, — примирительно сказал наиб. Он не видел для себя пользы в том, чтобы обидеть арбоба, своего первого помощника по части ограбления бедняков дехкан. — Сам Хамра Рафик объяснил это тем, что ему очень неприятно отдавать землю в руки соседей. Не знаю уж, по чьему совету отправился он в город и договорился там с господином Кори... Вы, конечно, понимаете, что ни господин Кори, ни какой-либо другой горожанин не намерены вести хозяйство в вашем селении, удаленном от города. Когда должник окажется не в состоянии выплатить свой долг вместе с процентами на проценты, господин Кори вернут свои деньги, продав землю. Что бы ни служилось, она все равно окажется вашей, или кому из жителей селения вы сочтете возможным отдать ее, тому и отдадите. Во всяком случае от того, что господин Кори направили свои стопы в кишлак, ни вам, ни кому-нибудь другому почтенному жителю вреда не будет. Они — человек полезный, приносящий людям божье благословение и выгоду!

Окончив эту речь, заместитель казия спросил:

— А чье владение находится по соседству с землей Хамра Рафика?

— Арбоба Рузи, старшины селения Сангсабз, — сказал в ответ арбоб Хамид и, указывая на входящего во двор человека, добавил: — Вот они и сами пожаловали!

* * *

Как только арбоб Рузи подошел к суфе, все, кто сидел на ней, встали в знак уважения к нему. Поднявшись на суфу, он поздоровался сначала с наибом, потом с Кори Ишкамбой и со служителями наиба. Наконец он подал обе руки хозяину дома. Тот указал ему место выше того, на котором сидел сам. Арбоб Рузи сел, не поздоровавшись с почтенными стариками селения и лишь ограничившись легким кивком головы в их сторону.

Люди арбоба Хамида внесли во двор подарки, привезенные арбобом Рузи для заместителя казия: на берегу хауза они высыпали на землю, чтобы все могли видеть, мешок дынь, а перед гостями раскрыли скатерть: в нее были завернуты пресные сдобные лепешки, замешенные на коровьем масле, а поверх лежали четыре жареных курицы.

Две из них наиб положил перед собой и Кори Ишкамбой, две другие передал остальным гостям. «Щедрость» наиба, видимо, не понравилась ростовщику. Хотя он тут же разломил на куски и принялся есть курицу, положенную перед ним, его глаза не отрывались от тех двух, что были переданы остальным. Хорошо понимая, что ему нечего рассчитывать на тех кур, он все же не мог не сожалеть, что ему они не достались.

После того, как куры были съедены, на скатерти появилось блюдо с жареным барашком: жирный курдючок и грудинка тоже достались Кори Ишкамбе и его приятелю-наибу.

Но вот скатерть была собрана, обглоданные кости брошены собакам, крошки высыпаны курам, не съеденные гостями куски лепешек и кости, на которых еще оставалось немного мяса, отданы беднякам дехканам, все еще сидевшим у подножия суфы и около стен и глазевшим на пиршество. Даже Хамра Рафик, в честь которого, вернее, в честь ограбления которого, было организовано все угощение, — и тот не был на него приглашен.

* * *

Когда, покончив с горячими блюдами, все принялись за дыни, наиб рассказал о договоренности между Кори Ишкамбой и Хамра Рафиком арбобу Рузи, который мечтал завладеть землей трудолюбивого дехканина. Наконец, когда и дыни были съедены, а дынные корки убраны, на суфу приказали ввести Хамра Рафика.

Поднявшись на суфу, дехканин сел в сторонку и скромно потупился. Арбоб Хамид, взглянув на заместителя казия, сказал:

— Нас не было при разговоре между господином Кори и Хамра Рафиком. Будьте любезны, расскажите в присутствии арбоба Рузи, о чем они договорились, чтобы слышали это все жители селения — и малые и большие, чтобы все знали, в чем дело.

Наиб, рассказав о согласии ростовщика ссудить деньги Хамра Рафику под залог земли, спросил дехканина:

— Сколько хочешь ты взять у господина Кори?

— Не знаю... Знаю только, что я был должен содержателю чайханы пятьсот тенег. Этот долг за два дня вырос до пятисот пятидесяти.

— Значит, ты хочешь взять пятьсот пятьдесят тенег?

— Как будто так.

— А для других расходов деньги у тебя есть?

— Ни копейки, — ответил Хамра Рафик и в свою очередь задал вопрос: — А какие еще расходы?

— О, да ты настоящий простак! — воскликнул заместитель казия. — Так вот, слушай внимательно. Во-первых, пока ты оформишь свою бумагу приложением печати, пройдет еще день, и твой долг содержателю чайханы достигнет пятисот семидесяти пяти тенег. Не так ли?

— Да, это так, — согласился Хамра Рафик.

— А не считаешь ли ты, что нужно дать по крайней мере двадцать пять тенег арбобу Рузи, который потрудился прийти сюда для решения твоего дела со скатертью, полной всяких яств и с крупными подношениями?

— Нужно дать! — ответил за Хамра Рафика арбоб Хамид.

— Вот необходимая тебе сумма уже достигла шестисот тенег. Ну, а разве не следует дать хоть бы сорок тенег арбобу Хамиду? Ведь это он устроил для успешного завершения твоего дела пиршество. А как старшина селения он является владыкой над твоей жизнью и смертью!

На этот раз за Хамра Рафика ответил арбоб Рузи:

— Нужно дать!

— Вот видишь, необходимая тебе сумма уже выросла до шестисот сорока тенег. А как ты откажешься дать по две теньги пяти почтенным старцам твоего селения, которые присутствуют здесь, чтобы быть свидетелями при решении дела?

— Даст! — ответил арбоб Хамид.

— Теперь тебе надо иметь шестьсот пятьдесят тенег, — продолжал наиб. — За то, чтобы поставить печать в канцелярии господина кази-калона, мне за написание бумаги и за услуги моим людям — разве за все это ты не должен дать еще пятьдесят тенег?

— За приложение печати и за услуги наиба и его служителей пятидесяти тенег уж очень мало! — закричал арбоб Хамид. — Сто, сто! Никак не меньше.

— Надо бы сто, да, приняв во внимание трудолюбие и порядочность Хамра Рафика, я поступился пятьюдесятью теньгами. Пусть он в благодарность за доброту помолится за меня и за господина кази-калона! — важно произнес наиб и, обратившись опять к Хамра Рафику, продолжал: