Смерть Рыцаря

Всё началось, когда ей было тринадцать лет. А если точнее — в тот день, когда ей исполнилось тринадцать лет. Родители пропали, когда она была совсем маленькой, поэтому все приготовления ко дню рождения и общее бремя воспитания пало на бабушку с дедушкой. Она их любила так же сильно, как любила бы родителей. Иногда, очень редко, её даже удавалась представить, что бабушка с дедушкой и есть те самые родители.

Мария так и не узнала, что именно с ними случилось. Бабушка рассказывала, как однажды они вышли утром то ли на рыбалку, то ли на охоту и так и не вернулись. Бабушка не стала обманывать дитё и сказала сразу — случилась беда. Их могли загрызть волки, медведи или с ними разделались разбойники, а может другие охотники случайно подстрелили. Могло произойти всё что угодно, и это не важно, говорила бабушка. «Нам нужно привыкать к жизни без них».

Дед же никогда при ней не обсуждал, куда делись родители. Он всегда мрачнел при разговоре о них и часто выходил из избы, чтобы проветрить голову и выкурить самокрутку.

По болоту становилось идти всё тяжелее. Ноги поднимать труднее. Мария, стараясь найти лучший путь, пошла сначала вправо, пытаясь обойти сердцевину болота в надежде, что там не так вязко и не сильно глубоко, но быстро вернулась к начальной точке и пошла в левую сторону. Там ей повезло больше, и она начала идти с той стороны в обход сердцевины. Воспоминания снова накрыли её.

К тринадцатому дню рождения бабушка успела сшить ей красивое платье, которое не сравнится ни с каким дворцовым для неё нарядом. Конечно, носить его было ей почти негде, но само осознание, что бабушка её понимает, уже было хорошим подарком. Понимает, как сильно ей нужно быть и чувствовать себя прекрасной. И Марии хотелось думать, что именно это платье поспособствовало встречи с судьбой.

Мария в новом розовом платье с белыми кружочкам по всей ткани бегала по полю. Она смеялась, кружилась, смотрела на небо, гуляла и наслаждалась запахом травы. А недалеко от этого места, из проезжающей кареты, рассматривал поле мальчик. Ему осточертела книжка, которую он взял в дорогу, чтобы не отставать от обучения королевский традициям и хотелось посмотреть на природу. Его уставшие от букв глаза впитывали траву, яркое солнце и чудесный танец Марии.

— Останови карету, — произнёс мальчик, всё еще оставаясь в трансе от увиденного.

Ноги его так долгожданно вытянулись, вставая на землю.

— Вы куда? — спросил извозчик, повернувшись полубоком.

Но мальчик ничего не ответил. Он последовал к свету и к той девочки, словно выбравшейся из его снов.

«Это всего лишь поле», подумал извозчик.

Первый делом Мария покраснела, завидев идущего незнакомца. Но когда поняла, что перед ней её ровесник, смущение превратилось в улыбку и вызов.

— Вы не здешний? — Мария перестала кружится и заглянула за спину мальчику. — Здешних не возят на таких штуках.

— Меня зовут Яков, — неосознанно начал он со своего имени. Видимо постоянные замечания родителей о том, что нужно сначала представиться, дали свои плоды. Он никогда этого не понимал. Все прекрасно знали, кто он такой. Наследник престола. Все понимали, да только не она. Не девочка в поле.

— Приятно познакомиться. Мария, — она протянул руку. Так с ней здоровались все мальчики в деревни. Она настаивала на этом.

Яков медленно и неприлично элегантно для неё, поклонился.

— И мне приятно познакомится.

Мария невольно засмеялась и одновременно засмущалась.

— Ой, да чего ты уж, кланяешься. Я такого не достойна. И манер за мной нет. Всё, всё, поднимайся.

Яков поднял голову, не подавая на лице никаких эмоций.

Он не осуждал её, не оценивал, как это делали все, кого она знала. Именно это ей сильно понравилось в нём. Она захотела его изучить, понять, отчего он такой, почему не поддается простым желаниям, скрывает эмоции.

— Меня очень удивил ваш способ развлечения. Вы бегаете по полю, совсем одна, но отнюдь, казалось, вы были счастливы.

У Марии чуть челюсть не отвисла. Никто из её ровесников, тем более мальчиков, так с ней не разговаривал. И она боялась открыть рот и напугать своим невежеством. Её так называемые друзья сказали бы что-то более похожее на это: «Чё бегаешь и лыбишься?». А на такой вопрос у Марии был ответ, если вкратце и прилично: «Тебя волнует?». Но тут ситуация другая и ответ требует красноречия. Мария глубоко вдохнула и приготовилась отвечать:

— Да просто бегала. Туда-сюда. Там, сям. Люблю побегать. Танцевать тоже люблю. Вот, платье бабушка сшила на мой день рождения. Я захотела его примерить, поносить. Потом буду торт есть.

— Поздравляю с праздником. Сколько лет исполняется?

— Тринадцать.

— Мне недавно было тринадцать. Такой праздник в городе закатили. Столько шуму вокруг. Я такое не люблю. Покой, книги, разговоры с учителями мне больше по нраву.

— Вы любите учиться?

— А вы нет?

«Что за безумца я встретила?», подумала Мария.

— Я люблю поле, торты, люблю бегать. Много чего люблю, а вот учиться нет. Вы шутите поди? Никто не любит учиться. Это же…учеба!

— Я могу побегать. Торт съесть. Но это не доставит мне того удовольствия, которое получаете вы. Мне скучно это делать. Как вы это делаете? Веселитесь совсем одна? Вам не одиноко?

Простой как поначалу казался Марии разговор, наряду с красноречием потребовал ещё от неё мудрости и совета. А в голове только один ответ: «Тебя волнует?» (вкратце и прилично).

— Я об этом не задумываюсь. Радуюсь тому, что есть, — ответила она серьёзно. Ей тут же захотелось завершить разговор и снова забегать по полю.

— Можете меня научить этому? — попросил он о помощи. — Мой учитель как-то мне сказал, что я слишком взрослый для того, чтобы быть ребенком и слишком молод для того, чтобы быть наследником. Я бы с радостью побыл ребенком еще несколько лет. Вы бываете в городе?

Яков предпочёл не упоминать, что его отец сильно болен и чахнет на глазах. Оттого приходится становиться взрослее, готовясь к короне.

— Редко бываю, только на праздники. Бабушка не любит город.

— Жаль, очень жаль.

Яков знал, как невежливо сверлить постороннего человека взглядом, поэтому пока они говорили частенько оглядывал глазами лес вдалеке, за полем. Но перед тем, как уйти, как окончательно развернуться, его глаза поймали её глаза. Мария улыбнулась из вежливости. По крайней мере, ему так показалось. Он слегка огорчился, кивнул головой, чтобы не смущать девочку повторным поклоном, и решительно зашагал к карете. Первоначальное состояние, будто он находился во сне, улетучивалось. А только оно притупляло его обыденную скромность по отношению к незнакомцам.