Смерть возрожденная

Где-то в глубине университета раздавалась ругань, слышался звон стали. Группа побежала на шум. Спустя несколько коридоров и лестниц они вышли к лоджии-террасе, с которой открывался вид на внутренний сад. Внизу лежало тело заключённого, чьей плотью лакомилось ещё одно создание в колодках. Командир выхватил арбалет из рук целящегося рыцаря, окликнул чудовище и пустил болт в самый лоб. Существо пало замертво.

– Держи, брат-рыцарь, – барон вернул оружие. – Думаю, если бы ты попал по темени, то тварь бы сбежала.

Они отправились дальше. Вновь грохот в глубинах университета. Спустя пару коридоров группа поднялась на четвёртый этаж, присоединила к себе трёх рыцарей из отряда Плоддеана. Вовремя. Впереди зазвенело от цепей. Из дальнего коридора к ним высыпала толпа оккультистов, некоторые держали мутантов на цепях.

– Десять человек сбежало?! – рявкнул Кулес за спину.

– Сам не знал! – послышалось позади. – Что делать?

– Не дать им вырваться на свободу! – командир опустил забрало и попёр на врага.

Как на ристалище, две толпы сцепились друг с другом. Рёв, ругань и звон наполнили опустевший коридор и университет жгучей мелодией боя. Кулескор, пронзая из-за щита головы юрких человекоподобных существ, размышлял: «Могут ли они подчиняться командиру? Окончится ли эта игра со смертью короля? Как удары в сердце в принципе не наносят им урона, но заставляют с особой яростью бросаться на людей?» Слишком много вопросов. Барон воскликнул, когда его отряд начали теснить:

– Помните о добродетелях, братья! Я – верная длань Его! Храбростью вскормлен, доблесть насыщает клинок! Во имя Света поднимем за братьев и сестёр мы щиты! Голоса и сердца запоют об отваге и прогонят Зло в иные миры!

– Darre! – поддержали вокруг. – Да воссияет Свет!

– Руби ублюдков! – послышалось из-за строя оккультистов. Голос принадлежал командиру красных.

– Нет уж, братец, – прорычал Кулес тихо, – эта рубка за мной…

Вожак синих приказал отряду строевым шагом отступить назад, пока не удалось пройти мимо распахнутой настежь двери. Увидев спасение, оккультисты рванули туда, оставшиеся твари следом. Барон запер за ними, проверил сумку за спиной и достал несколько гранат-бомбочек, начинённых горючим маслом. Сквозь строй шлемов к нему прорывался знакомый голос. Кулескор выбил дверь, закидал помещение гранатами и с помощью огнива дал искру. Захлопнуть обратно ему не дала костяная лапа, барон приказал всем прятаться.

Крики и запах гари появились быстро. Из дымящегося помещения повалили заключённые. Рыцари принимали их, ссекая головы и пронзая тела, но постепенно отступая назад. Кулес точным ударом поразил череп мутанта, который бежал, казалось, не видя преграду в виде стены щитов; после чего позволил остальным членам отряда расправиться с выбегающими. Чувство слабости охватило его, он выругался:

– Нужно было перевязку сделать…

– Только не доверяй дело Ольре, – послышался голос позади. Его владелец держал окровавленный клинок и потирал шею под шлемом. – Ну что, кажется, последний выбежал. Кто отправится проверять выживших?

Кулескор вышел вперёд, как кузен схватил его за предплечье со словами:

– Хватит геройствовать, у тебя семья. Дай мне.

– Тогда стоим оба, – старший прижал младшего к себе. – У тебя ведь тоже семья.

Рыцари покрутили головами, но не тронулись с места. Однако вперёд вышел посланник – единственный, кто не носил тяжёлой защиты на голове. Обмотав дыхательные пути шарфом, он скрылся в облаке гари и вернулся быстро, едва не потеряв сознание:

– Сгорели и задохнулись, сучата… Нету живых… Хорошее оружие, милорд. Жаль, что заморское, в наших войсках запрещено.

– Теперь счёт равный, – процедил Плоддеан. – Оба ведём себя не по-рыцарски.

– Счёт в команду синих, – разочаровал Кулес. – Потому что мы больше нарубили. Уходим!

***

Вечером после осмотра и перевязки лекарем, когда Плоддеан отправился с домашними рыцарями в бордель, Кулескор искал свою давнюю знакомую. Долгая разлука вызывала стеснение, потому у первых лиц лагеря мятежников и у самой аббатисы он так и не узнал, где живёт монахиня. Пытался выяснить с помощью слуг и мелких рыцарей, но люди терялись в показаниях. Кулес понял, что многие даже в лицо не знают ту, о ком идёт речь, и решил найти сира Кайфре в городских казармах. Рыцарь, словно почуяв неладное, недовольно хмыкнул, но барон напомнил о заданном разыскиваемой им вопросе. Между ними имелась особая связь, что убедило гарнизонного капитана в благости намерений приезжего.

Жила и несла службу она в главной церкви города, доминирующей над северным районом. Путь до магистрата, где проводились собрания, со слов сопровождающего Кулескора сира Кайфре, проделывала одна, без сопровождения. Коня ей дал сам бурмистр по приезду. Кайфре, осматривая со своим спутником молчаливые из-за военного положения улицы Наркивьи, рассказывал, что из всех членов совета Анориа приехала последней и быстро завоевала доверие окружающих. Кулес отвечал, как она всю свою жизнь с момента получения сана внушала доверие чистотой и искренностью слов и помыслов. Рыцарь, хотя и старался быть порядочным, однако не удержался от личного вопроса:

– Что же за связь между бароном с отшиба конфедерации и монахиней, давшей всевозможные обеты и несущей службу при аббатствах столицы, в центре нашего государства?

Кулес долго переглядывался с двумя мальчишками-оборванцами. Они прятались за лавкой под заколоченным домом, пугливо рассматривали двух вооружённых всадников, чьи одежды украшали гербы. Пошарив в наплечной сумке, барон нашёл мешочек с серебряниками, достал пару монет и бросил к лавке. Один из юнцов подбежал, подобрал монеты и показал другу. Проводили военных мальчишки полными удивления взорами.

– Она бесплодна, если ты на что-то намекаешь, – ответил Кулескор, когда они проезжали по другой улице. – Я влюбился в неё юнцом. Тогда отец возил меня в столичные земли на какой-то дипломатический приём. Анориа только получила сан и заступила на службу духовником к одному из баронов столичных земель. Почти сразу после семинарии, как выпытал я у моего ровесника, сынка того барона.

– Трогательно. Но любовь ведь исчезла, правда?

– Да, несколько лет я вёл распутный образ жизни, пока не нашёл её, – барон рассматривал качающиеся от ветра вывески таверн, лавок и мастерских. – Клайла, моя нынешняя супруга, как две капли воды похожа на Анориа. Разве что рыжеволоса, и моложе аббатисы на много зим.

– Где же твоя семья? – спросил Кайфре, приветствовав отряд рыцарей, которые двигались по улице навстречу.

– Они находятся в Лартомиане последние пару месяцев, – голос провинциала слегка задрожал. – Я не ждал, что столица под еретиками. И не успел вывести родных. Надеюсь, они спрятались.

Молча проехали две улицы. Сопровождающий обменялся поклонами с ещё одним патрульным отрядом и вновь поинтересовался:

– Что же они делали в логовище зверя? Зачем ты отправил их туда?

– Из-за страха и внушения, – от признания, казалось, с плеч Кулескора сошёл оползень. – Мой сосед барон Картия Орегас доложил, что вайны собираются в набег на нас, будто бы хотят прощупать почву перед ожидаемым вторжением. А мои земли на границе, в горах неподалёку несколько перевалов, ведующих к южанам. Тогда я не ведал, что источник церковной заразы не в епископствах, а в самой столице.