Смертельно безмолвна

Я недоуменно вскидываю брови, потому что мне никогда еще не делали счастливую яичницу, и киваю.

– Спасибо, Эби. Я уверен, это очень вкусно.

– Вы выглядите грустным.

– Утром все люди грустные.

– Не обращай внимания, Эбигейл, – пропевает Норин, вытирая стол, – Мэттью всегда хмурый. Это его визитная карточка.

Закатываю глаза и шумно выдыхаю. С чего все взяли, что я постоянно хмурый? Да у меня просто проблем много, и столько всего навалилось. Естественно, от радости прыгать не приходится. Как будто мне приносит удовольствие вечно витать в мрачных мыслях.

– У вас морщины будут, – подмечает Эбигейл, скривив нос. – Серьезно.

– Они у всех будут, Эби.

Девочка вздыхает, отходит от меня и неожиданно подпрыгивает к магнитофону. Не думаю, что такое древнее устройство вообще работает. Это же прошлый век.

Накалываю на вилку яичницу, но не успеваю проглотить и кусочек, как вдруг Эби ко мне вновь прилипает и распахивает небесно-голубые глаза.

 - Вставайте, – решительно приказывает она, схватившись за мою руку, – ну же.

Уже в следующую секунду из колонок доносится неизвестная мне быстрая музыка, и я недовольно поджимаю губы, не понимая, что происходит.

– Я не собираюсь танцевать.

– Пожалуйста.

– Нет. – Покачиваю головой. – Разумеется, нет.

Норин прыскает со смеху, а я искоса гляжу на нее, прищурив глаза.

– Ну, давайте же, переставляйте ноги! – Просит Эбигейл, раскачивая мои руки туда и обратно, словно я умственно-отсталый кретин. – Это просто. Шаг вперед, шаг в сторону.

– Я не хочу танцевать, Эби.

– Я вас не спрашивала.

– Это глупо.

– Вы постоянно хмурый, потому что все, что приносит обычным людям радость, вам кажется глупым и стыдливым. Но нет ничего позорного в том, чтобы улыбнуться.

– Вот, смотри. Я улыбаюсь.

– Вы притворяетесь.

Эбигейл недовольно сводит брови, а я протяжно выдыхаю, покачиваясь из стороны в сторону, как идиот. Девочка теребит мои руки, тянет их вниз, вверх, скачет рядом, ну а я с убийственной долей скептицизма наблюдаю за ней, жалея, что нельзя слиться с пылью.

Я приподнимаю руку, чтобы Эбигейл смогла прокрутиться под ней. Она делает один круг, останавливается и улыбается так широко, словно я разрешил ей прогулять школу.

– Что? – Бросаю я, недоуменно нахмурив лоб.

– Вы все-таки умеете танцевать.

– Я все умею, девочка.

Эби прыскает со смеху и под новую композицию ставит на пояс руки.

– И даже так можете? – Она пародирует игру гитариста, тряся головой так рьяно, что я боюсь, как бы все ее мозги не вылетели наружу, и выпрямляется. – Ну, так как?

– Запросто.

– Покажете?

– Эм... дай подумать. Пожалуй, нет. – Улыбаюсь пару миллисекунд и вновь опускаю уголки губ. – Не в этой жизни, Эбигейл.

– Ну, пожалуйста.

– Нет. Однозначно. Нелогично и иррационально тратить время на подобную чепуху.

– Какой вы зануда.

– А еще старик, – добавляет Норин, размешивая травы в прозрачной миске. Замечает мой недовольный взгляд и усмехается. – Ну, умный и полезный старик, разумеется.

Я закатываю глаза как раз в тот момент, когда на кухню проходит Джейсон.

Он болезненно прокатывается тыльной стороной ладони по лбу, а потом встречается взглядом с Норин и криво улыбается, как ни в чем не бывало. Возможно, у меня развилась паранойя, но я думаю, что только идиот не заметит, как паршиво он выглядит.

– Что здесь происходит?

– Вы любите танцевать, Джейсон? – Сразу же находится с вопросом Эби и искренне вглядывается в глаза оборотня. Тот останавливается рядом с Монфор и приобнимает ее за талию. Чертовски непривычно следить за тем, как развиваются отношения этих двоих.

– Важно, чтобы достался хороший партнер, – с умным видом отвечает Джейсон, и я в очередной раз не удерживаюсь от закатывания глаз. Меня сейчас стошнит радугой.

– Я ем, – напоминаю я, вновь усевшись за стол, – не портите мне аппетит.

– Почему вы такой? – Удивляется Эбигейл, нахмурив лоб.

– Какой?

– Колючий. Словно никогда ничего не испытывали. Вам никто не нравится?

В том то и дело, что нравится. Потому любые отношения выводят меня из себя. Я не могу смотреть на то, как Джейсон обнимает Норин, как она кладет голову ему на плечо.

Все это ужасно раздражает.

– Ты не слишком маленькая для таких разговоров? – Выпаливаю я, вскинув брови.

– Я же говорила, что мне уже...

– Почти одиннадцать. Я помню. И все же, подрасти сначала, Эби. Ладно? А потом об отношениях будем разговаривать. Это не тема для таких маленьких девочек.

Эбигейл недовольно цокает, а я усмехаюсь, обвожу взглядом комнату и замечаю, как Норин прикасается губами к щеке Джейсона. Я уже собираюсь протянуть: «только не при детях», как вдруг происходит нечто странное. Джейсон порывисто горбится, вцепившись пальцами в край разделочного стола, и на глазах покрывается испариной.

– Что ты... – Испуганно шепчет Норин, подавшись вперед. – Что с тобой? Джейсон?

Но он не отвечает. Его лицо бледнеет, покрывается черными, толстыми венами, и я с ужасом понимаю, что уже видел нечто подобное. Черт возьми. Я подрываюсь из-за стола.

– Норин, отойдите.

– Что?

– Отойдите от него.

Джейсон взрывается кашлем, начинает задыхаться, будто в приступе астмы, и во мне что-то переворачивается, разрывается. Я подбегаю к ищейке, подхватываю его под руку и с жалостью гляжу на Норин. Лицо у нее бледнее снега. Такое чувство, что ей никогда еще не приходилось видеть ничего подобного.

– Я уведу его в другую комнату.

– Но зачем? – Не понимает Монфор. – Я ведь могу помочь, я могу лечить.

– Вы не вылечите его, Норин.

– Но почему?

– Вы в курсе, почему.

Женщина застывает, и вместе с ней застывает время, воздух, слова и вселенные. Она приоткрывает губы и смотрит на меня абсолютно беззащитно. От этого взгляда земля под моими ногами проваливается, и я готов упасть, но упрямо держу равновесие.

Не простуда послужила причиной болезни Джейсона и не переутомление, и дело тут куда прозаичнее. Ему просто достался плохой партнер. Ему досталась черная вдова.

***

Я усаживаю Джейсона во второй гостевой комнате. Он падает в кресло, хватается за лицо руками и продолжает откашливаться, будто какая-то дрянь застряла у него в глотке.