Смертельно безмолвна

Однако моя помощь оказывается бессмысленной: незнакомка поднимает руку, и Ари вновь отрывается от земли, вновь пролетает несколько метров и ударяется спиной о ствол дерева. Ариадна валится вниз, ломая на ходу ветки, а я перевожу ошеломленный взгляд на гостью и хмурю брови: кто она? Замираю в изумлении, а незнакомка прикасается руками к вискам, надавливает на них, и в ту же секунду скульптура орла взрывается на миллионы кусков, которые разлетаются на десятки метров и сваливают с ног Меган фон Страттен.

– Идемте, – говорит девочка, протягивая мне ладонь, – скорее.

Я оглядываюсь в поисках сестер Монфор, но понимаю, что рядом их нет.

– Все в порядке, они в безопасности.

– В безопасности?

– Пожалуйста, Мэттью, нам надо торопиться. – Незнакомка сама берется за мою руку и округляет голубые глаза. – Мы должны уходить.

– Да, но... – Ничего не понимаю. Что происходит? Кто это? Я прокатываюсь ладонью по больному плечу и шумно выдыхаю: не думаю, что у меня есть выбор. – Конечно. Идем.

Я крепче сжимаю теплые пальцы девочки и схожу с места. Понятия не имею, кто она и почему оказалась здесь, но она спасла меня. Спасла Монфор! Я смотрю на коротышку и неожиданно усмехаюсь. А я думал, что я уже разучился удивляться.

ГЛАВА 11. СЕМЬЯ РОТТЕР.

Я держусь за руль одной рукой. Вторую прижимаю к груди: она безумно болит. Мне почему-то кажется, что я не просто вывихнул плечо, а раздробил кость на сотни частей. И, признаться, я бы не удивился. Стоит вспомнить бешеные глаза Ариадны, и такой расклад, на самом-то деле, покажется хорошим. Она собиралась сломать не только мою руку.

Девочка молчит всю дорогу, сидит рядом пристегнутая и задумчивая, водит тонкими пальцами по запотевшему стеклу, рисуя волнистые узоры. У нее невероятно доброе лицо, лицо эльфа с острым подбородком и неестественно большими глазами. Руки тощие, плечи такие костлявые, что выпирают из-под теплой жилетки. Я уверен, коснись я ее пальцем, и она рассыплется на молекулы. Но потом я вспоминаю, что, несмотря на болезненный цвет кожи, торчащие кости и миловидное личико, этот человек спас мне жизнь.

– И как тебя зовут? – Наконец, спрашиваю я, искоса взглянув на незнакомку.

– Эби! То есть Эбигейл. – Она усмехается и полностью оборачивается, чтобы глядеть на меня, изучая и сканируя мое лицо огромными глазами, цвета озер Индианы.

Эбигейл довольно улыбается, будто она устала молчать и хочет уже пообщаться, а я хмурюсь. Часто улыбающиеся люди вызывают у меня изжогу и недоверие.

– Ты – ведьма. – Осторожно начинаю я, сжав в пальцах руль.

– Ага.

– И давно ты об этом знаешь?

– С детства.

Хмыкаю и дергаю уголками губ. Как будто сейчас она вышла из этого периода.

– Тебе ведь лет девять... да? Восемь?

– Мне почти одиннадцать, – деловито сообщает Эбигейл, сведя брови.

– Это все меняет.

– Конечно. Я уже взрослая.

Разумеется. Я закатываю глаза и шумно выдыхаю, почему-то предвкушая очередную проблему на своем пути. Однако эта проблема спасла мне жизнь. Одиннадцатилетняя Эби спасла мне жизнь. Спасла меня. Вот же, сколько бы раз не прокручивал эту информацию в голове, никак не могу поверить, что ребенок справился с двумя ведьмами, которых боится добрая половина моих знакомых! А то и все мои знакомые.

Я никогда не умел общаться с детьми, и я понятия не имею, как вести себя.

Откашливаюсь и в очередной раз спрашиваю:

– Монфор точно в порядке?

– Я же говорила: папа отвез их домой. Не волнуйтесь, Мэтт. Вы всегда волнуетесь.

– Всегда? – Я удивленно вскидываю брови. – Ты знаешь меня?

Девочка кивает и отворачивается. Интересно. Когда же мы с ней виделись? Странно, я бы запомнил внешность этой незнакомки. Когда она подрастет, она станет красивой.

Если, конечно, начнет есть.

– Ого, что это? – Она тянет руки к открытому бардачку, намереваясь достать барахло Хэрри, а я недовольно покачиваю головой.

– Не трогай. Эй. – Бросаю взгляд на девочку. – Прекрати.

– Это же нунчаки.

Закатываю глаза и мысленно проклинаю брата за его любовь ко всякой дряни. И что, интересно, нунчаки делают у него в бардачке? Господи, Хэйдан неисправим.

– Круто! – Восклицает Эби, конечно же, ослушавшись меня и вертя в пальцах палки.

Она резко растягивает их, выкрикнув что-то вроде боевого клича, а я цежу:

– Лучше не надо.

– Почему? Вы так умеете?

– Нет.

– А хотите научиться?

– Нет.

– Почему?

– Потому что.

– А я хочу. – Девочка вертит нунчаки, поджав губы. – Кстати правильно говорить не нунчаки, а нунчаку. Или даже «шуан-цзе-гун». Вы знали об этом? А я знала. Я прочитала в одной из книжек. Вы любите читать?

– Я люблю тишину.

– Читать в тишине?

– Нет. Просто тишину.

– Знаете, я тоже.

– Неужели.

– Ага. Иногда голова раскалывается от шума... – Эбигейл кивает, и уже в следующую секунду одна из палок с размаха врезается в оконную раму, и стекло предательски визжит, рискуя развалиться на части. Я прищуриваюсь, а Эби виновато приподнимает плечи.

– Простите. – Она прячет палки на место и откидывается назад, потонув в кресле. – Я не хотела вас злить. У меня случайно получается действовать всем на нервы.

– Что ты, – отрезаю я, стискивая в пальцах кожаный руль, – я не злюсь.

– Честно?

– Конечно.

Девочка смущенно кривит губы и смыкает в замок бледные пальцы. А я почему-то и, правда, чувствую, как недовольство выкатывается из меня вместе с усталостью. Мне не по силам злиться на эту худощавую девочку, какой бы болтливой и настырной она не была.

Я паркуюсь напротив коттеджа Монфор и глушу двигатель. Рука жутко болит, горит и скрипит от повреждений, и выползаю я из машины, как кретин, едва способный держать равновесие. Эбигейл выходит следом. Поправляет толстую жилетку и шумно выдыхает:

– Папа думал, мы не доберемся до Астерии.

– Почему?

– Потому что умрем.

Я растерянно вскидываю брови и медленно подхожу к девочке.

– Зачем ты так говоришь?

– Та женщина... – Эби смотрит на меня мужественно и спокойно. – Ее еще называют «правая рука Дьявола». Она нашла нас в Дилосе, когда ваш друг пришел за помощью.