Смертельные иллюзии

Развешанные в вестибюле холсты в большинстве своем были подобраны с большим вкусом. Несколько пейзажей, батальная сцена римской войны и прекрасные портреты. Все работы относились к разным периодам. Джулия смогла только определить работы, относящиеся к началу девятнадцатого века. Она была очень рада, что здесь нет скандальных полотен с обнаженной натурой, а также откровенно кощунственных.

– Мистер Харт просил проводить вас наверх, как только вы приедете, – продолжал клерк. – К несчастью, у нас нет лифта. – Он сокрушенно покосился на лестницу.

– Я люблю прогулки, – сказала Джулия. И это было правдой. Несколько лет назад она обнаружила, что чем больше двигается, тем меньше сидит без дела и тем легче ей становится поддерживать стройность тела. С тех пор она с сочувствием относилась к знакомым, которые почти заплыли жиром и не переставали жаловаться на это, проводя весь день, прижав ягодицы к дивану.

Джулия надеялась, что сейчас поступает правильно. Эндрю оставался совершенно безучастным к помолвке. Его вера в то, что прошлое Харта говорит само за себя и делает его неподходящим женихом для их дочери, довела Джулию до бессонницы. Внутренний голос призывал вмешаться, а не сидеть сложа руки, что противоречило принципам ее деятельной натуры.

Как она и думала, личный кабинет располагался на самом верхнем этаже, из окна открывался захватывающий вид на океан и статую Свободы. Харт вышел ей навстречу в темном костюме, элегантный, улыбающийся. Джулия в сотый раз почувствовала, как тает в его присутствии. Она не могла ошибиться в нем и в необходимости заключения этого брака.

– Добрый день, Джулия. – Харт слегка пожал протянутую ему руку с видимым удовольствием от встречи с будущей тещей. Глаза его сияли, улыбка была обворожительной. Боже, какой привлекательный мужчина.

– Добрый день, Колдер, благодарю, что смогли уделить мне время. – Джулия опустилась в предложенное кресло, но от напитков отказалась.

Харт был заинтригован целью ее визита, но неспешно прошел за стол, покрытый темной кожей, с позолотой по бокам, и сел в красивое резное кресло явно испанской работы.

– Что заставило вас проделать столь долгий путь? Надеюсь, у вас были и другие причины, кроме как поговорить со мной. – Он откинулся на спинку кресла и выглядел вполне расслабленным, но не вялым, уверенным в себе, но не высокомерным.

– На самом деле встреча с вами – единственная причина, по которой я совершила это путешествие к океану.

– Я мог бы заехать к вам вечером, Джулия. Вам стоило только попросить.

Разумеется, она в этом не сомневалась, но не хотела, чтобы свидетелями их разговора стали Франческа или Эндрю.

– Мне хотелось поговорить без свидетелей.

– Без свидетелей? Я заинтригован. – Харт улыбнулся, и на щеках появились ямочки.

Джулия стала серьезной. Она так и не решила, с чего начать, хотя неоднократно репетировала речь.

– Я пришла поговорить о Франческе.

– Разумеется. – Такое начало не удивило Харта.

Джулия вздохнула:

– Вы знаете, как я люблю свою дочь. Я невероятно горжусь ею, она такая умная и целеустремленная. Знаете, будучи еще ребенком, лет шести-семи, она встала на улице у дома, с няней конечно, и раздавала печенье всем бедно одетым прохожим, мужчинам, женщинам и детям. Когда она стала старше, печенье сменили буклеты. Никогда не забуду, как началось ее увлечение политикой. Франческа стояла на улице, призывая голосовать за реформы. Харт улыбнулся:

– Ей тогда, наверное, было десять.

– Одиннадцать. Когда в доме собирались члены Гражданского союза, она пряталась под столом в кабинете Эндрю и слушала все дебаты. Позже отец позволил ей тихонько сидеть в уголке, когда она уже не умещалась под столом.

Харт хихикнул:

– Очень похоже на Франческу.

Джулия тоже улыбнулась:

– У меня никогда не было сомнений, что она будет человеком с активной гражданской позицией, как и Эндрю. Она принимала участие в предвыборной кампании Лоу так же страстно, как выступала против Ван Вика четыре года назад.

Харт вскинул брови:

– Полагаю, здесь нет никакой связи?

Джулия ужаснулась:

– Бог мой, нет! Семья моей матери никогда не имела ничего общего с мошенниками и бандитами. У нас ни одной общей капли крови!

Харт улыбнулся.

Джулия чуть подалась вперед:

– Реформы всегда были дорогим ее сердцу делом, Колдер. – Она вздохнула. – Пока Франческа не занялась расследованиями.

Харт нахмурился:

– Вы не одобряете увлечение Франчески.

– Как я могу это одобрить? Какой матери понравится, что ее дочь имеет дело с ворами и хулиганами?

Франческу похищали, брали в заложники, приставляли нож к горлу и едва не застрелили! Боже! Просто удивительно, как я еще не поседела. Харт улыбнулся:

– Я сделаю все, чтобы Франческа была в безопасности, Джулия, в этом можете быть уверены.

– Как? Запретите ей строго-настрого и таким образом надеетесь побороть ее безумное увлечение расследованиями?

Глаза его потемнели.

– Если вы настаиваете, чтобы после свадьбы я держал Франческу на коротком поводке, то мой ответ «нет».

Джулия опешила:

– Значит, вы одобряете ее хобби?

– Не совсем. – Харт задумался. – Мне нравится ее увлеченность и преданность делу. Сомневаюсь, что я когда-либо встречал мужчину или женщину со столь страстной натурой, и, несомненно, мне импонирует это ее качество. Я намерен поддерживать ее стремление достичь цели. Я с нетерпением жду такой возможности. – Он улыбнулся, как решила Джулия, чему-то личному.

Все шло не так, как она планировала. Все знакомые ей мужчины требовали от жен соблюдения правил.

– Затем вы направите ее энергию в нужное русло – на содействие правительственной реформе. Это более благородное дело, которому имеет смысл посвятить жизнь, в отличие от поисков преступников, Колдер.

Он был удивлен:

– Если бы Франческа оставила расследования, я бы, безусловно, спал спокойнее. Но я не буду просить ее об этом, поскольку не желаю манипулировать женой. Мне очень жаль. Я знаю, многие мужья диктуют своим женам, как поступать. Боюсь, я не принадлежу к их числу. Возможно, причина в том, что я никогда не испытывал желания жениться. Я никогда не придавал серьезного значения правилам, существующим в супружеской жизни, лишь поражался абсурдности некоторых из них. – Он пожал плечами. – Я женюсь на женщине независимой. Это меня радует.