Смута

– Ну и зачем им вообще нас здесь ждать? Если хотя бы один человек здесь пройдёт за год, то это уже будет большим чудом, а ты говоришь, что здесь отряд целый нас «счастливых» поджидает.

– По холмам проходит граница пастбищ. Они её охраняют.

– Я думал, что у местных столь мало людей, что все они всегда при деле.

– По-разному бывает. Есть те у кого только своя семья кочует, когда другие на своём счету по несколько сотен всадников имеет. Это не часто, но всё равно бывает, и лучше с ними не спорить. Это кочевники, а не хуторяне – эти как начнут свой хоровод водить, то никакой доспех не защитит. Так что надо бы нам быть осторожнее, если не хотим, чтобы наши головы не отправились на съедение шакалам. Хотя, могут ещё и к хуторянам отправить в рабство. Те любят невольников покупать из тех, что покрепче будут.

Предостережение мною было принято целиком и полностью, а потому все мои ратники скакали на конях, вертя при этом головами так, что те, казалось, должны были слететь с плеч, но ночь оказалась спокойной и нас никто не стал преследовать, а потому мы, выставив охранение, спокойно ушли на боковую.

Проснулся я от того, что кто-то усердно вылизывает меня, при этом издавая странный звук, пробивающийся сквозь полусонное сознание. Не успел я проснуться, как тело на рефлексах схватилось за рядом лежащий пистоль, ствол которого тут же ткнулось во что-то мягкое передо мной, но даже так существо пред мной не перестало лизать. Наконец я проморгался и понял, что перед мной стоит баран, который тыкается в моё лицо мордой и рассматривает меня своими маленькими глазками.

Я медленно убрал пистоль в сторону и перевёл взгляд на Военага. Он стоял и спокойно разговаривал с неизвестным мне всадником, который, завидев моё пробуждение, приветственно кивнув, приложив при этом к своему лбу ладонь на манер козырька. Я ответил ему тем же жестом и сел на своей лежанке, почёсывая любопытного барана по загривку. Остальные мои ратники тоже были спокойны. Кто-то завтракал, другие чистили своё снаряжение, а третьи чесали коней щётками, совсем не замечая окружавшей нас оравы овец.

– Военаг, ты не потрудишься объяснить, что здесь вообще происходит?

– Этот добрый кочевник говорит нам о том, что рядом к востоку есть целое становище, откуда он прибыл. Говорит, что там есть пленники-суры, которых везут на продажу в один из рядом стоящих хуторов.

– И что ты предлагаешь? – встав и отпив из фляги спросил я, продолжая гладить понравившегося мне барана, который завалился на мою лежанку.

– Предлагаю съездить и посмотреть. Если там есть кто-то из знатных и богатых, то можно их выкупить, да вернуть в Сурию за награду. Может быть, что на этом даже удастся заработать.

– А не нашпигуют ли нас стрелами, как только мы покажемся рядом. Если там много людей, то шансов на победу не так уж и много.

Военаг обменялся ещё несколькими фразами с всадником и вновь повернулся ко мне, - Говорит, что его вождь не злой, и если прийти к нему с миром, то он тоже ответит миром.

– Конечно же. А пленников он по дороге собрал? – усмехнулся я.

– Он говорит, что их вождь выиграл пленников в споре с другим вождём, который решился поединком.

– «Добрый» хан получается. Ладно, своих здесь оставим, а сами поскачем-посмотрим. Может и вправду что-то дельное из этого выйдет.

Упрашивать долго Военага не пришлось, и мы поехали в указанную кочевником сторону. Слишком долго двигаться не пришлось и спустя всего три часа скачки мы оказались на границе становище. Они и вправду было обширно и слёту мною было насчитано пять десятков юрт, расставленных тут и там. Протапливали юрты сухим кизяком, отчего около становища аромат был неописуемый. Кочевникам этот запах ничуть не мешал и встречать нас выехало аж трое. Эти были снаряжены куда как лучше жителей разграбленного более недели назад хутора. Тела всех троих были закрыты пластинчатыми доспехами, набранными из небольших, но длинных стальных пластинок. Доспех доходил до ног и прикрывал бёдра практически до колен. Шлем был создан по той же технологии, что и остальной доспех. Такая броня могла достаточно спокойно держать выпущенную из лука стрелу, а может даже и арбалетный болт. Всадники поприветствовали нас всё тем же «козырьком» и сразу выдали ряд вопросов. Слов их я понимал, но судя по тону те требовали незамедлительно ответить зачем мы здесь. Ответ Военага похоже их удовлетворил, и кочевники встали по обе стороны от нас, после чего этаким конвоем провели нас в центр становища, где стояла самая большая и красивая юрта, тканные стены которой были украшены замысловатыми мотивами. Один из всадников, склонившись в почтительном поклоне, заглянул внутрь и, передав сообщение, пулей выметнулся обратно.

Хан этого становища вышел на улицу меньше, чем через пять минут. Был он невысок и худ, отчего совсем не вызывал хоть какого-то страха у меня в душе. Он долго и молчаливо рассматривал нас, скрестив свои небольшие ладони у себя на животе. Хан был одет в дорогой халат небесного цвета, пояс которого был вышит великим множеством перламутровых жемчужин.

– Вы далеко забрались, суры. – проговорил хан на сурском, хоть и с некоторым акцентом, - Зачем вы прибыли сюда?

– Один из ваших людей рассказал нам, что у вас в плену находятся несколько наших соотечественников. Мы хотели бы вернуть их обратно на Родину.

– Что вы можете мне предложить? – спросил невысокий хан, совсем не меняя позы, лишь поправив жемчужный пояс.

– Золото и серебро. Если мы договоримся за разумную цену, то постараемся выкупить всех. Правда, хотелось бы сначала их посмотреть.

– Нет-нет-нет! – покачал головой хан, - Серебро и золото я могу получить у людей земли. Такое предложение меня не интересует.

«Людьми земли» кочевники Пустоши звали тех, кто жил сельским хозяйством в своих укреплённых хуторах. Не знаю сколько они платят за крепких пленников, но хан явно намекает на другое.

– Нам было рассказано, что вы получили этих пленников вы получили не в битве, а путём схватки с другим ханом. Что если я поставлю головы своих воинов, против всех ваших пленных? Победитель получает всё.

Глаза хана загорелись и моё предложение его явно заинтересовало. Для вида он немного постоял и подумал, но уже заранее было понятно, что хан будет согласен. Стоило ли мне его боятся? Честно говоря, этого я не знал, но становилось понятно, что раз он настолько готов к схватке, то точно имеет необходимые для битвы навыки. Военаг же, услышав моё предложение, удивляться не стал и просто продолжил наблюдать за

Хан кивнул, - Мне нравится твоё предложение. Я согласен на это. Сражаться будем до смерти одного из нас. Ты человек с другого берега, и я готов сразиться с тобой пешим. – хан посмотрел на одного из конвоирующих нас воинов, - Брат Нахви, созови всех сюда. – хан кивнул в мою сторону, - И его воинов приведи. Сейчас они наши гости и не смей их трогать пока он не проиграет. Если же я умру, то отпусти их согласно нашему уговору и не думай после этого трогать их, чтобы не порочить памяти нашего рода.

Воин из нашего конвоя кивнул и поскакал к вкопанному в землю металлическому щиту. Подскочив к нему, всадник выхватил из петли на поясе топор и обухом ударил по щиту несколько раз подряд. Стан сразу же пришёл в движение и все люди стали стекаться к ханской юрте. Вскоре людей стало столь много, что сложно было протолкнуться, а Военаг затерялся в толпе. Сам хан вернулся минут так через десять, держа в руках аж четыре топорика-чекана на длинных рукоятках. Рукоятки чеканов были украшены разноцветными верёвочками, тогда как лезвие покрыто искусной гравировкой с животными мотивами. Сам хан покрыл своё тело уже знакомым пластинчатым доспехом, дополнив его накладными наплечниками на манер того, как это делали римляне моего мира. Шлем его тоже немного отличался, имея на вершине своего шлема целых хвост из разноцветных нитей, опускающийся прямиком до лопаток. Два чекана он кинул мне, и я примерился к весу и балансу оружия, после чего отцепил от пояса ставшие лишним весом ножны, после чего передал их нашедшему нас Военагу, который затесался в толпе, наблюдая за приготовлением к схватке.