Снегирим
Шрифт:
Когда зазвонил телефон, у Тамары, работавшей в академическом институте, был «библиотечный день», т. е. на работу идти было не надо, и она провела несколько часов в очереди за бананами. А Катя, как ее и попросили – что, честно говоря, бывало редко, так как она терпеть не могла магазины, – подбежала к кассе ровно в тот момент, когда очередь Тамары уже подходила, и им продали вдвое больше бананов, чем полагалось в одни руки. Мать и дочь открывали дверь в квартиру и услышали настойчивый телефонный звонок. Тамара бросила зеленые бананы на пол и подбежала к телефону. Звонила новый директор спецшколы № 4 Тамара Сергеевна: она сообщила, что старый директор отработала много лет и решила уйти на заслуженный отдых, и объяснила, что неожиданно освободилось место в 4-м «А» и Катя может выходить в школу на следующий день, 1 сентября. Тамара ее поблагодарила, уточнила, что надо принести с собой, и попрощалась. Затем Тамара позвонила на работу В. З. и нервно заявила, что не знает, что делать: думали, не получится, ребенка не подготовили и английским не занимались, все лето просидели на даче и ни
Ну а когда Тамара попыталась проверить Катин английский, то девочка смогла ответить только на вопрос: How old are you? [8] – сказав: Thank you! How are you? [9] Все остальные, включая What is your name? [10] , Катя просто не поняла. Тамара впала в панику и попыталась найти В. З., но ничего не вышло – глава семьи вернулся только в два часа ночи.
8
Сколько тебе лет?
9
Спасибо! Как у вас дела?
10
Как тебя зовут?
На следующий день невыспавшейся Кате, как и всем остальным советским девочкам, пришлось надеть коричневое школьное платье и белый фартук и идти на троллейбус, который останавливался около универмага «Москва», то есть рядом с новой Катиной школой. На душе у нее скребли кошки: «Ну почему эти предки всегда все портят? Своей жизни нет, что ли?» Ей было грустно и очень себя жалко.
Перед уроком Катя по-настоящему страдала: на общительную, обожающую тусовки девочку никто из одноклассников не обращал внимания. Она несколько раз пыталась подойти к новым одноклассникам, но всем было не до нее. Десятилетние мальчики прыгали по партам, как обезьяны, и надо было быть начеку, чтоб они не врезались и не снесли с ног, а девочки просто отворачивались и продолжали разговаривать между собой. Минут через сорок этой изоляции Катя еле сдерживала слезы. Именно в этот момент в класс вошла очень высокая голубоглазая стройная девочка с длинной белоснежной косой – как будто принцесса! Ее появление подействовало просто завораживающе! Она подошла к Кате и протянула руку для рукопожатия:
– Мы еще не знакомы. Как тебя зовут?
Катя ответила, почему-то обратившись к десятилетней однокласснице на «вы».
– А меня зовут Александра! – представилась девочка.
«Боже, какая красавица! Наверное, в нее влюблены все! – подумала Катя. – И какое потрясающее имя – Александра! Когда у меня будет дочь, так ее и назову!» И, забыв обо всех своих страданиях, Катя на несколько секунд замечталась, представив, какая у нее будет высокая голубоглазая дочь с такими же белыми волосами. Забавно, что сама Катя была невысокой и темноволосой – в отца. Очарованная прекрасной Александрой, Катя неожиданно для себя подумала: «Все будет хорошо! Правильно предки все сделали!»
Профессор Л. проснулась только от удара шасси о взлетную полосу. Она открыла глаза и увидела в иллюминатор хорошо знакомые тропические пальмы и борды «Welcome to Houston George Bush International Airport» [11] .
«Finally [12] , – выдохнула она. – What a long trip [13] ». Спина ныла от сидения в самолете – хотелось наконец встать и потянуться! Она полезла в сумку за телефоном, радуясь, что уже можно включить его и без всякого вайфая проверить электронную почту, позвонить домой или отправить смску о прилете. Самолет продолжал двигаться к назначенному гейту, и у Профессора Л. перехватило дыхание: на экране телефона высветилась надпись «4 notifications from [14] Максим Снегирев», а потом разные имейлы, новые смски и т. д. Она дрожащей рукой открыла в ват-сапе сообщения от Максима, проигнорировав все остальные:
11
Добро пожаловать в Международный аэропорт Хьюстона имени Джорджа Буша.
12
Наконец-то!
13
Какая же длинная поездка.
14
4 уведомления от…
«Мягкой посадки! Как ты долетела, милая?»
Слово «милая» попало в самую точку! Профессор задышала чаще.
«Did anyone ever call me “милая”?» [15] – подумала она… Это слово было очень сладким, лучше любого торта или мороженого, и в то же время оно как-то будоражило.
Она посмотрела время отправления сообщения: где-то за
тридцать минут до ее прилета – в Москве три часа ночи.Профессор Л. вернулась к сообщению. Максим писал:
15
Называл ли меня кто-то «милая»?
«Не могу уснуть, пока ты в воздухе, хотя знаю, что по статистике в самолетах безопаснее, чем на земле… Пожалуйста, успокой меня – сообщи, что все в порядке».
Она почувствовала, как засосало под ложечкой и на глаза навернулись слезы, но только внутри – заплакать вслух она бы не смогла. Что происходит? Почему? Может, от усталости!
Она переключила клавиатуру айфона на русский алфавит и быстро напечатала одним пальцем:
«Я хорошо долетела! Спасибо за беспокойство…» – сделала паузу и задумалась. Потом добавила смайлик с поцелуйчиком, затем стерла, добавила другой – просто смайлик, стерла тоже. Тут самолет остановился, и пилот объявил о приземлении в Хьюстоне, время, погоду и т. д. – пассажиры зашевелились… Она добавила: «Дорогой!» – решив, что не надо никаких смай-ликов, и нажала «send» [16] . Убрала телефон, оставив без внимания остальные сообщения, достала сверху чемоданчик и быстро пошла к выходу.
16
Отправить.
Глава 3. Обморок в троллейбусе
Любимая и единственная дочь эмоционального отца, Катя привыкла к вниманию и восхищению, да и сама умела вести себя так, чтобы окружающие замечали ее таланты. Уверенность в себе, которую внушал ей В. З., с рождения смотревший на нее как на икону, и была главным достоинством Кати, благодаря которому окружающие начинали видеть в ней все остальные прелести. Конечно, находились люди, которых она не особо, скажем так, вдохновляла, но примечательно, что они вызывали у нее интерес, а не раздражение. Ее как бы охватывало желание их завоевать, то есть ненавязчиво превратить в своих поклонников – и чем труднее была задача, тем лучше. Это качество она или унаследовала от В. З., или просто повторяла за ним. Он тоже редко сдавался, и обычно, если кто-то не хотел становиться его другом с момента знакомства, то В. З. постепенно влюблял в себя людей и становился им необходимым. Даже министр Огурцов поначалу не обратил на него особого внимания: подумаешь, математик какой-то, но постепенно с удивлением понял, что скучает по своему Вовику и как-то ему хреново, если он не был у него на даче в Снегирях целый месяц. Понятно, что дружить с всесильным министром желали многие и приглашения поступали отовсюду, но куда бы он ни пошел, как-то у всех было скучновато – не так душевно, как у Вовика. Один раз он даже подумал вслух: «Что ни говори, а ни с кем больше так не ПОСНЕГИРИШЬ! Это просто факт!»
Так что, несмотря на отсутствие интереса к ней большинства учеников 4-го «А», Катя не упала духом и постепенно старалась узнать одноклассников получше, чтобы понять, на ком стоит сконцентрировать свое внимание и обаяние. Интересно, что эта ситуация оказалась для Кати совершенно новой: она привыкла чувствовать себя элитой и раньше не сталкивалась со снобизмом со стороны других. Многие ее соученики не могли поверить, что Катя вообще никогда не была за границей! Она рассказывала, как отдыхала в Прибалтике, но для ее одноклассников, родители которых по большей части работали в советских представительствах в разных странах, Прибалтика была совершенной ерундой. Тут у всех были иностранные стирательные резинки, пеналы и джинсы, и какие-то там Паланга или Нида звучали смешно. Катя еще вспомнила пару поездок в гости к аспирантам В. З. из Грузии или Азербайджана, но вовремя сообразила этого не упоминать, чтобы не опозориться.
Тамара и В. З. не беспокоились насчет Катиных коммуникативных способностей, но вот ее учебные успехи… После двух недель в спецшколе № 4 стало ясно, что она вообще не понимает, о чем идет речь на уроках английского языка. Класс «А» был разделен на четыре группы для изучения английского, и у каждой группы был свой учитель. Катя попала в группу Наталии Владимировны – молодой симпатичной учительницы, только что окончившей Институт иностранных языков в Москве. Катины одноклассники изучали английский третий год, четыре раза в неделю, и в четвертом классе уже переводили газету «Moscow News» [17] с английского на русский (правда, многие сообразительные дети умудрялись достать эту газету на русском, так как она выпускалась в Москве, и ясно, что перевод был дословный – они клали газету на колени и читали перевод оттуда). Тем не менее они понимали содержание уроков и делали это только от лени, в то время как Катя в первый раз в жизни была, как говорится, «ни ухом, ни рылом». Похоже, они говорили по-английски (русский язык на уроках не разрешался), но даже в этом она не была уверена, так как все просто звучало как один хрен.
17
«Московские новости».
Весь Катин опыт изучения английского составлял меньше месяца – учительница, которую наняли ей родители, быстро ушла в декрет. Да и сами еженедельные занятия проходили довольно странно: преподавательница пыталась уговорить В. З. помочь ей с ремонтом и стройматериалами для загородного дома и в основном спрашивала Катю, знает ли она, где там брать всякие наличники и остальное. Ну откуда Катя могла это знать – ей исполнилось всего девять лет, и только сам В. З. разбирался в такого типа вопросах.