Снегирим
Шрифт:
В. З. искренне наслаждался сообразительностью, аппетитом и умильностью дочери, но считал, что это временно: наступит время, и его гены прорвутся, тогда она станет жилистой, как он сам. Тем не менее еще чуть-чуть – и надо начинать, спорт есть спорт, и время здесь самое главное!
Итак, он рассматривал всякие варианты. Про штангу забыли, мощные пловчихи ему тоже не нравились – плечи как у мужиков, кому это надо! Единственный спорт, который он вообще не смотрел по телевизору, это фигурное катание – как-то там медленно, да еще с музыкой, уснуть можно. Особенно раздражало В. З., что фигурное катание обожала теща, и даже громко подпевала телевизору, когда узнавала мелодию. А телеканалов в начале семидесятых было меньше, чем пальцев на руке, так что приходилось ждать, пока эти Пахомова с Горшковым, или как их там, доедут, –
Однажды в воскресенье вечером, когда В. З. уложил маленькую Катю спать, рассказав ей про приключения Одиссея, они с Тамарой сели у телевизора – устали очень: малышка много капризничала и днем спать не стала, да еще В. З. случайно пригласил на обед дюжину классных ребят, с которыми познакомился прямо на улице, пока гулял с дочкой. Тамаре пришлось их всех принять-накормить, а в холодильнике, понятно, почти ничего не было. Сели наконец к телевизору, а там опять это фигурное катание – слава богу, хоть теща к ним не закатилась, – В. З. посмотрел на часы, надеясь, что трансляция скоро закончится. Однако, к его удивлению, в этот раз это не было так занудно, как обычно. Показывали соревнования спортивных пар, а его-то, оказывается, раздражали танцы на льду. Спортивные пары катались явно поживее, к тому же В. З. впервые увидел Ирину Роднину – невысокую, темненькую, спортивную, похоже, еврейку! И прыгала она офигенно, просто дух захватывало!
В. З. осенило: Катя пойдет в фигурное катание! Но только не решил пока – в парное или одиночкой… «Надо будет с друганами посоветоваться, например с председателем общества “Динамо”, – подумал В. З. – Хотя можно и в ЦСКА попробовать прорваться, как-то они покруче». В этот момент Катя выронила соску и громко заплакала.
В три года Кате надели черный спортивный купальник и повели на смотрины Общества олимпийских резервов ЦСКА. Для подготовки к будущим занятиям В. З. придумал для дочери спортивную игру: они бегали друг за другом, и он потом держал ее вверх ногами, а она хохотала. Он старался каждый раз прибавлять по несколько секунд, чтоб слегка удлинить ей ноги, так как обратил внимание, что у многих фигуристок очень длинные ноги, и они, похоже, помогают в прыжках, особенно если метить на тройной аксель. Катя же росла аппетитной, хотя это его совсем не смущало – все-таки девочке только три года, – но он уже убрал из серванта все шоколадные конфеты, и один раз Тамара даже спалила его, когда он разворачивал эти конфеты в туалете, а потом ел под столом, пока вроде бы играл с Катей в прятки, и она считала до десяти с завязанными глазами.
На смотринах в школе олимпийского резерва ЦСКА В. З. откровенно любовался Катей, стоявшей около балетного поручня в чешках и черном спортивном купальнике, – кстати, достать такой купальник, да еще и детского размера было почти нереально, но ничего, он справился! Катины роскошные кудри были завязаны большим бантом, она стояла очень гордо и втягивала в себя животик, точно так, как научил ее папа. Однако главный тренер детской группы олимпийского резерва ЦСКА Сергей Цылин, увидев Катю, сделал козью морду прямо с порога, чем, понятно, очень не понравился В. З. После беседы за закрытыми дверями, во время которой Катя продолжала стоять у поручня, Цылин все же согласился попробовать Катю, дать ей шанс. Он вертел и выкручивал девочку во все стороны, сгибал ее ноги и руки, нажимал ей на живот, и несколько раз она даже взвизгнула, вопросительно взглянув на отца: «Когда же этот дядька отвяжется?»
Наконец Цылин вынес свой вердикт – Катя уже дождаться не могла, когда они свалят отсюда и пойдут за мороженым, как ей и обещали.
– Короче, я больших задатков в ней не вижу, хотя жутко гибкая, даже неожиданно, просто пополам складывается, как японская кукла! Это, конечно, круто, – объявил тренер. – Попробуй на диету посадить. Если резко похудеет, может, и скорость прибавится, а иначе какой тебе аксель на ходу, время-то бежит: скоро уже четыре года, а с твоими планами уже к десяти-одиннадцати надо в чемпионате юниоров побеждать.
– Катя не толстая, а просто слегка фигуристая, что ли, – попытался возразить
В. З.Цылин ехидно усмехнулся:
– Профессор, ты же вроде сам на скорость бегал? Мы тут кого готовим – олимпийских чемпионов или невест? Нам нужны кожа и кости!
– А какую диету надо? – тяжело вздохнул В. З.
– Да ничего особенного. Просто жрать как можно меньше, а ужин вообще нельзя – только два яблока, и спать!
– Пап, а когда мы пойдем за пломбиром? – напомнила о себе Катя.
С самого детства отец был для Кати как магнит – рядом с ним она возвращалась в свою тарелку, внутри становилось тепло и спокойно, появлялась уверенность в том, что все будет хорошо. Но в то же время возникало и чувство, что все нужно делать так, чтобы отец был доволен, а главное – не разочарован. Эта внутренняя боязнь разочаровать В. З., с одной стороны, невротизировала Катю, а с другой – превращалась в моторчик, который постоянно работал и иногда даже совершал чудеса. В детстве она, конечно, не отдавала себе в этом отчета, но уже в отрочестве часто думала, как поступить в той или иной ситуации, чтобы папа был доволен. Обладая прямым характером и взрывным темпераментом, В. З. мог накричать практически на кого угодно, если его расстроили или не вовремя попались под руку, – многие это запоминали и обижались, хотя сам он быстро успокаивался и забывал об инциденте.
Иногда он мог крикнуть и на Катю, но она, точно так же, как и он, злилась или обижалась совсем недолго, а потом моментально забывала. Короче, что бы он ни делал, у нее в душе никогда не оставалось отрицательных эмоций, связанных с ним. В. З. был для нее не просто идеалом, а практически живым Богом. Уже взрослой женщиной она пыталась проанализировать этот феномен пожизненного обожания папы, читая, к примеру, Фрейда. Но никакого конкретного объяснения так и не нашла! Просто, если она даже старалась вспомнить хотя бы одну их ссору или грубое слово, которыми был знаменит В. З., – и Тамара через много лет после его смерти напоминала Кате всякие нелегкие моменты, которые она не могла ему простить или забыть, – ничего подобного Кате в голову не приходило. Как ни крути, только при одной мысли о В. З. Катя чувствовала тепло во всем теле и безумное желание прижаться к нему, хотя бы в своем воображении. С годами она стала замечать, что если вдруг ее неожиданно тянуло к какому-то мужчине, обычно этот человек хоть чем-то напоминал ей папу, не важно даже, насколько отдаленным было сходство. При более близком рассмотрении это сходство обычно улетучивалось, и, понимая, что ей просто показалось, Катя быстро теряла к человеку интерес.
В общем, потребность порадовать папу она испытывала с самого детства, и было особенно трудно, когда папа ждал невозможного – вроде его дебильной, по словам Тамары, мечты с фигурным катанием и какой-то гребаной Олимпиадой. Катю водили на тренировки шесть раз в неделю, и она всегда мучилась: иногда было очень хреново, а иногда – вполне терпимо. Ей было влом туда мотаться, переодеваться; на льду было холодно, и она часто падала, постоянно ожидая, когда это все закончится и можно будет свалить. График был суровым: практически ежедневные безумные тренировки, и привозили-забирали Катю все, включая обеих бабушек и тетку Лилю.
Катя совсем не вписывалась в группу высоких худощавых плоскогрудых девочек с длиннющими ногами. На уроках ОФП она бежала последней, или же, как говорил тренер, «плелась, как кляча», и была не способна сделать пятьдесят приседаний подряд на одном дыхании, что требовалось от всех остальных членов группы олимпийского резерва. На катке она вечно отвлекалась и куда-то засматривалась, так как занятие было ей, в принципе, по барабану, но когда В. З. сидел в зале, она начинала безумно стараться.
Тренеры постоянно говорили В. З., что Кате нечего делать в команде, но он не хотел ничего слышать, находил со всеми какие-то компромиссы и задаривал подарками, устраивал их детей или друзей в институт, и тому подобное. Одной тренерше он даже достал венгерскую мебель красного дерева, и та мгновенно заткнулась со своей критикой. В. З. просто понять не мог, о чем они все говорили; ему казалось, что его дочь была самой перспективной! Чего они болтали – идиоты или как? Слепой он был, что ли?