Снегурочка для босса

Я торопливо обхватываю себя дрожащими руками за мерзнущие плечи.

— Х-хорошо, что лав-вина мен-ня б-без штанов х-хоть н-не оставила… — зубы отбивают во рту мелкую чечетку, так что моя попытка пошутить получается довольно жалкой.

Но Морозов всё равно улыбается. И, блеснув тонкой вспышкой отраженного света фонарика, быстро вжикает молнией собственной куртки.

— Иди сюда, Ника. Смелее.

Я делаю к нему навстречу робкий шаг, но после долгого лежания в неудобной позе колени предательски подгибаются на рыхлом снегу.

— Ой!

— Держу, держу, — ловко подхватывают меня его сильные руки, но освещение при этом сразу же ныряет куда-то в сторону. — Давай, осторожно наступай сюда, где утоптано. Я рядом. Я с тобой… чувствуешь?

Всего одно мгновение — и тело окутывает благословенное тепло мужской куртки. Морозов затягивает на моей спине края молнии, отгоняя промозглый холод, и притягивает к себе поближе.

— А теперь небольшой инструктаж. Готова?

— Да!

Я млею от тепла его большого сильного тела. Блаженствую и кайфую от уверенности в надежном будущем, которую внушает близость этого самого замечательного в мире мужчины. С таким нигде не пропадешь!

И как же мне хорошо рядом с ним…

— Только мне нужно, чтобы ты беспрекословно выполняла всё, что я тебе с этого момента скажу. Без споров и лишних возражений. Пообещай мне.

— Обещаю, — горячо соглашаюсь я.

— Тогда слушай внимательно, — одобрительно усмехается Морозов. — Сейчас ты наденешь на себя мою куртку, привяжешь свое запястье шарфом к моему поясу и будешь идти за мной. Строго по следу.

«Но ведь без куртки ты сам замерзнешь!» — хочу испуганно возразить я. Но тут же вспоминаю про свое обещание… и молча закрываю рот. А потом медленно киваю.

В свете пока ещё яркого фонарика мелькает отблеск белозубой морозовской улыбки.

— Умница моя, — тихо говорит он.

… И начинает раздеваться.

Глава 28. Испытание холодом

Этот путь через ледяную расщелину в непроглядном мраке и колючем холоде мне никогда не забыть.

Хоть внутри скалы снега под ногами почти и нет, идти всё равно сложно и опасно из-за сильно изрезанной поверхности с трещинами и выступами. То и дело натыкаюсь почти на каждом шагу на острые камушки — мелкие, но досадно многочисленные…

Такое передвижение безумно выматывает. И это не говоря уже об огромном нервном напряжении, которое я испытываю.

Оно таит в себе временно подавленный страх перед враждебно-безжалостной тьмой вокруг… так что каждый незнакомый звук или дуновение ледяного сквозняка, каждая странная тень на стенах в свете маленького фонарика грозят превратить этот страх в парализующий ужас…

И единственное, что помогает мне не падать духом — это шагающий впереди Морозов.

Я тащусь за ним, как обалдевшая коза на привязи, с крепко завязанным концом длинного шарфа на запястье. Не свожу глаз с его широкой спины в белом трикотажном лонгсливе с рисунком из чёрных оленей. Такое грустное напоминание о тепле и беспечности яркого новогоднего праздника…

Морозов держится уверенно и бодро. Но я-то знаю, как без куртки холодно! И безумно боюсь за него.

Нет, ну серьёзно. Вот как долго человек может выдержать ходьбу при минусовой температуре градусов в двадцать без теплой одежды? Даже закаленный, допустим. Конечно, его как-то спасают плотные брюки от горнолыжного костюма… но верхняя часть тела всё равно остаётся незащищенной! А ведь время-то уже вечернее, и скоро станет намного холоднее, чем сейчас. Так и до воспаления лёгких недалеко… или, ещё хуже, до опасного обморожения…

— А долго идти до выхода на поверхность горы, ты не помнишь? — спрашиваю его тонким голосом, стараясь отвлечься от упаднических мыслей.

— Летом дорога до внешней тропы занимает около часа, — охотно отвечает он и направляет луч фонарика пониже, чтобы получше осветить крутое понижение каменной тропинки в виде высокого разлома аж в целый метр. — Плюс ещё час на спуск до кемпинга. А зимой… придётся самим проверить. Передвигаться через сугробы быстро не получится, сама понимаешь.

— Понимаю, — я прикусываю губу, снова мучаясь мыслями о том, что у нас одна куртка на двоих. И не выдерживаю: — Матвей!

— Что?

— Давай будем носить твою куртку по очереди, чтобы не замерзнуть? Я могу снять её прямо сейчас и передать тебе…

Он ловко спрыгивает вниз со ступенчатого края разлома и поворачивается ко мне с протянутыми руками. Я доверчиво обнимаю его за крепкую шею. К счастью, пока ещё горячую наощупь. Чувствую на его коже слабый запах приятного мужского дезодоранта, и это странным образом успокаивает.

— Не переживай за меня, Ника, — он ненадолго задерживает меня в своих объятиях, покровительственно прижимая к себе. — Побудь пока в тепле сама. Я ещё не так сильно замёрз, как тебе кажется. А вот женский организм надо беречь. Тебе ещё детей рожать… кто знает, может от меня, а?

Я вспыхиваю от смущения и полностью теряюсь. А Морозов шутливо целует меня в холодный нос, после чего позволяет сползти вниз и встать на ноги.

Его отвлекающая уловка удается на славу.

На какое-то время мысли о несчастной единственной куртке полностью вылетают из моей головы под натиском взволнованных предположений.

Зачем он так сказал… про детей?

Боже, неужели прям серьезно?.. Почему, ну почему мужчина может вывести девушку из равновесия так легко? Это так ошеломляет!

Подумать только… Всего пара провокационных слов, и вот я уже вовсю представляю себя матерью очаровательного карапуза с синими глазками Морозова! Или даже сразу двоих…

Мальчика и девочки…

Трясу головой, изумляясь сама себе.

С ума сойти, совсем замечталась всего лишь от пары шутливых фраз. Нельзя же настолько в облаках витать. Очнись, Вероника, очнись!

То, что Морозов замёрз по-настоящему, становится понятно уже на долгожданном выходе из тёмного плена расщелины. Потому что он больше не отвлекает меня ни шутками, ни своей мужской бравадой, что холод ему якобы нипочем.

Только замечаю я это лишь после того, как с радостным возгласом бросаюсь к серо-белому сумеречному пятну.

— Ура! Мы выбрались! — и даже обгоняю Морозова, сильно замедлившего шаги при виде широкого белого склона, заросшего кривоватыми деревьями в тяжёлых шапках снега на ветвях.

— Да… выбрались, — соглашается он, но в его голосе не чувствуется такой откровенной радости, как у меня. — Теперь осталось преодолеть только этот склон по правой стороне горы. И поскорее добраться до кемпинга. Домик там, конечно, не для зимы, никакого утепления. Но в пристройке вроде бы была банька. Очень неплохая, добротная даже. Печку растопить м-можно…