Снежное забвение

– Ничего. Он уже исчез, кода Краггс с ней познакомился. – Джо хотел предложить Вере взглянуть на фотоальбом, но решил, что в таком настроении, когда она полностью увлечена и захвачена собственной теорией, она только поиздевается над его интересом к старым снимкам.

Повисла тишина. Вера взглянула на них, и Джо понял, что она все-таки намерена поделиться с ними своей грандиозной идеей.

– Я не верю, что Павел просто внезапно исчез с лица земли, – сказала она. – Маргарет могла скрывать нечто большее, чем секс за деньги. – Она посмотрела по сторонам, как будто снова ожидая оваций.

– Вы думаете, она убила своего мужа? – Джо решил, что Вера перешла в область фантазий. Маргарет Краковски была жертвой, а не убийцей.

– Я пока не знаю, что именно думать, – грозно посмотрела на него она. – Мы просто сочиняем легенды. Строим теории. Но завтра нужно будет проверить несколько фактов. – Она вернулась к белой доске, освободила себе место и начала писать. – Павел Краковски. Что с ним случилось? Уверена, что сейчас он уже мертв, но, если он все еще жив и благополучно здравствует в Варшаве, я готова оплачивать доставку еды ближайшие пять лет. Чарли – на тебе его поиски. Займись этим сразу с утра. Попроси наших европейских коллег помочь. Хол, попробуй поискать какие-нибудь данные по поводу пожара во дворе у Керров, но слишком много времени на это не трать.

Она остановилась, подняв руку с маркером в воздух.

– Джо, ты видел Сьюзан Коулсон, когда был в «Хейвене»?

Джо порылся в памяти и припомнил седоволосую женщину, которая помешивала суп. И как из ее глаз катились слезы. Он подумал, что это странно – так остро реагировать на смерть почти незнакомого человека. Но если они с Маргарет дружили больше тридцати лет, в этом есть смысл.

– Да, – сказал он. – Я видел ее.

– Поболтай с ней. Только за пределами хостела, если, конечно, тебе удастся. Джейн Камерон помешана на контроле. А узнать правду можно только наедине. Я не хочу, чтобы она подслушивала. – Вера снова задумалась. – Отвези ее на Харбор-стрит. Угости рыбой с картошкой в кафе или глинтвейном в «Коубле». Попробуй расшевелить ее память.

– Не думаю, что ее показания примут к рассмотрению, босс. Любой адвокат съест ее с потрохами, – снова вклинилась Холли. Джо подумал, что, может, Холли возмущена, что у нее отняли свидетеля, но он знал, что ей все равно не хватило бы терпения на старую, рассеянную Сьюзан.

Голос Веры звучал спокойно.

– На этом этапе меня волнует не разбирательство в суде, Хол. Я просто хочу знать, кто убил этих двух женщин.

Когда Джо вернулся домой, его уже ждали дети. Родители Сэл водили их на представление в «Театр Уитли Бэй», и двое старших были просто в восторге. Майкла позвали на сцену, и клоун вытащил у него из-за уха живого кролика. Они были вне себя от удивления, пусть Джесси и заявляла, что уже переросла фокусы. Он не представлял, как будет справляться с ней-подростком, когда она станет упрямой, скрытной и несговорчивой. И снова он вспомнил тех девчонок в метро в день убийства Маргарет. Как они кривлялись и заигрывали с мальчишками. Ему было сложно представить, что когда-то и они радовались фокусникам и мимам.

Ночью он никак не мог уснуть. Он придумывал, как реализовать план Веры и вытащить Сьюзан из «Хейвена». Его пугало противостояние с Джейн Камерон, но похитить Сьюзан он тоже не мог. И что-то в воспоминании об этой пожилой женщине с тихо бегущими по щекам слезами ужасно его трогало. Теперь он не был уверен, плакала она по Маргарет Краковски или по ребенку, которого у нее отняли. Потом он начала прокручивать в голове разговор с Майком Краггсом, волнуясь, не упустил ли чего. Последним вспыхнувшим перед сном образом была пожилая пара, которая стояла, облокотившись на садовые ворота, обнималась и махала ему на прощанье.

Когда он проснулся, его сразу посетила мысль, как будто пришедшая из сна. Он так и не передал фотоальбом Вере.

Глава 31

Следующий день выдался ясный и морозный. Вера приехала в Мардл еще засветло. У нее было ощущение, будто она прогуливает работу. Она должна сидеть в офисе и координировать действия команды, руководить ею. Роль инспектора была стратегической. Только вот ее всегда привлекали детали. Она пообещала себе, что вернется в участок до обеда. Настало время раскрутить Малкольма Керра. Он играл с ней в деревенского дурачка, а ей очень не нравилось, когда ее держали за идиотку.

Первой остановкой была Перси-стрит. Занавески были опущены, так что Керр, видимо, был дома, но, когда она постучала в дверь, ответа не последовало. За домами проходил еще один переулок, отгороженный от садов деревянным забором. Огни фонарей подсвечивали иней, покрывший высокую траву, а когда она вошла, то увидела лед на бетонной дорожке. Она ударила кулаком в кухонную дверь, но снова никакого ответа. Она попробовала ручку, но дверь оказалась заперта.

Из соседнего дома вышел человек. На нем был анорак, вязаная шапка «Ньюкасл Юнайтед» и такие же перчатки в черно-белую полоску. Он шел на работу и посмотрел на Веру с подозрением.

– Что вам нужно?

– Ты, случайно, не знаешь, где Малкольм Керр, а? А то он не открывает. – В странном белом утреннем свете пар у нее изо рта превратился в облако.

Мужчина явно торопился и теперь уже распознал в Вере представителя власти.

– Я не видел его со вчерашнего утра, – сказал он и убежал, прежде чем она успела еще что-нибудь спросить.

У нее возник соблазн пробраться в дом. Наверняка где-то валяется запасной ключ – под цветочным горшком или половиком. Но если Малкольм лежит дома с похмелья и спит, ее точно поймают на взломе. К тому же дом казался таким тихим и застывшим, что она посчитала его пустым. Наверняка Малкольм уже у себя в мастерской. Она представила, как он сидит в сарае, укутавшись в плащ, и мечтает о любви всей своей жизни. Он бы сделал все для Маргарет Краковски, и теперь Вере казалось, что он вполне мог убить мужа Маргарет или, по крайней мере, помочь ей избавиться от тела. Это была одна из ее рабочих теорий, которую она всю ночь прокручивала в голове. Ей хотелось спокойно отвезти Керра на допрос, только так, чтобы он не испугался. Возможно, нынешние убийства были результатом страха. Поступком человека, загнанного в угол и вынужденного защищаться.

Когда она подошла к мастерской, ворота были заперты на замок. Улица за ее спиной начала оживать, но непохоже, что кто-то посещал тайную обитель Керра. Заиндевевший снег не тротуаре был нетронут. Она начала нервничать. Малкольм представлялся ей потерянным и одиноким человеком, которому нечего терять. Будет скверно, если он решится на самоубийство. Но, опять же, он был в отчаянии и мог попытаться дать отпор. А новые преступления ей были не нужны. Она прикинула варианты действий. Она может получить ордер на обыск его дома и мастерской. Все улики были косвенными, а подозрения основывались только на том, что он ей лгал, но были убиты две женщины, так что затягивать процесс было нельзя. Один звонок Холли – и она его запустит. Но все же она сомневалась. Она понимала, что это иррационально, но она испытывала какие-то товарищеские чувства к Керру. Она знала его с детства. Она хотела успеть побеседовать с ним прежде, чем он станет обвиняемым в убийстве.

Поддавшись инстинкту, она направилась в сторону «Гостевого Дома Харбор». Она увидела, что Джордж Эндерби ест свой завтрак в гостиной на обычном месте у окна. Она забыла, что он решил остаться здесь еще на одну ночь. Он выглянул на улицу, увидел ее, и его лицо исказила тревога. «Куда ни пойду, везде оказываю на людей такой эффект». Она помахала ему и улыбнулась, а потом поднялась по ступенькам и постучала в дверь. Открыла Кейт Дьюар. Казалось, она только что с кем-то разговаривала и ее рассмешили. Он все еще улыбалась, когда увидела Веру.

– Инспектор? – произнесла она с некоторой настороженностью, но достаточно спокойно. Вера еще не видела ее такой счастливой. А потом она заметила Стюарта Бута, стоящего в тени у Кейт за спиной. Это с ним они разговаривали, когда Вера постучала. Вера догадалась, что Бут не рассказал ей о своих давних отношениях с Маргарет Краковски. Разумно. Она всегда считала, что честность – переоцененная добродетель. Если, конечно, речь не идет о расследовании.

– Ваш сын дома, миссис Дьюар?

А вот теперь Кейт заметно встревожилась.