Ограниченность обзораМестного пейзажа.Тихоструйны разговорыДушу узорочьем вяжут.Эти люди на колодкеВсех родней на свете.Не грустят они по водке,Машут кротко веткой.Нет у них подворья, поля,Скобы заржавелой,Нету радости и боли,Птица-жар слетела.Рядышком сижу и чую,Что забыт я напрочь.Не у них я заночую.«Дом сломался на ночь!»
«Отпустило маленько… И вот уж…»
Отпустило маленько… И вот ужХорохорюсь, бодрюсь и смеюсь!И в стакан наливаю не воду…И второй наливаю… за Русь!Собралось окруженье что надо!Тот инсульт перенес, тот инфаркт.Пустяки все! Какая отрада,Что мы живы еще, это факт!Что мы можем еще… очень можемТост поднять за детей, и за жен,И за Путина тост, предположим,Что
посмел дать Обаме разгон!Забавляемся, старое племя,В захламленном дворовом углу.Убывает остатное время,Вопиет сердце: «Я не могу!»Да не чует, не слышит наш разум,Залученный коварным вином.Чуть попозже прошепчем: «Зараза…»В мир иной налегке отойдем.
«Я смлада пропитался духом ненависти…»
Я смлада пропитался духом ненависти,Еще не осознав всей полнотыРазмаха пагубы ущербной бренности,Той бесприютной, жуткой темнотыК устройству жизни, сгондобленной властью,Убившей Русь, царя и предков-казаков,А с ними деда-атамана в день ненастья,Его проткнули в несколько штыковМужицких, оболваненных большевикамиЗа горы злата и за рай земной.Потом донцов остатки большакамиК Азову с немцем сунули на бой,С саперными лопатами и шалыжинами…Умышленно сводили их на нетСо света белого. Поныне Дон в кручине,Никто не скажет: «Батюшка, привет!»Сыны в могилах по всему земному шару,И слово «казаки» все реже на устах.И семечки дурашные не жарят,Поскольку в поредевших хуторахНе стало Щукарей, потешных Зыковых,А стало много шушуры пустой,Они с порога спозаранку сикают,От солнца заслоняются рукой.У всех одна единственная выучка —Тащить из плеса жалких пескарей,Проворно на паршивенькую выручкуДобыть того, чья заповедь: налей!В родных станицах, селах, хуторах,На летних займищах, в поляхЯ, как чужой. Пройду версту – и вздрогну:Объемлет Прихоперье чуткий страх.Везде разор. И скопища обломковГнилых тесин, кирпичнoго хламья.Где плес Фетисов? Материнский домик?Где родина сердечная моя?Никто, никто всю правду мне не скажет,Ни губернатор, ни кремлевский чин.Запачкана надежно правда сажей,Осталось возмущенно рявкнуть: «Блин!..»Кепчонку на глаза надвинул смурноИ меж курганов зашагал под ночь.Эх, повстречать бы в добрый час мне Муромца,Чтоб супостатов смог он растолочь,В пыль растоптать конем тяжеловесным,И для острастки тем, кто пялит взглядНа Русь неверный, громовую песнюИсполнил, словно выйдя на парадСо знаменем, знамением воскрешеньяЗемли – приюта родников, берез!..Кто б огласил священное решенье,Душа не пожалела б ясных слез.
Краснобай
Горожанин приехал в райцентр,Расхвалил, что поселок пригож,Мол, на город похож – он со сценыЗаливал! Но в рядах молодежьНи гу-гу! «Знать, со мной не согласны?Ну вот ты, конопатый, скажи!Ты, наверно, закончил два класса,На бумажке тогда напиши!»Парень шустро со стула поднялсяИ на гостя уставил свой взор:«Над тобой тоже я б посмеялся…Не приемлю словесный я сор.Ты, конечно, весьма образован,Не побрезговал к нам прикатить.Но ведь нету на свете позорнейТо, что плохо, в зенит возносить.Времена те прошли безвозвратноКраснобаев. Напрасно и тыЗаливаешь… Дорогу оплатим,За беседу подарим цветы.Ну а мы тут и сами с усами,Поднатужимся, выправим путьКак-нибудь уж своими руками,Как-нибудь уж своими мозгами.Ты ж дорогу к нам впредь позабудь».Горожанин умчал в мерседесе,Ожидаемых лавр не снискал.Бог поможет – поднимутся выси,Те, кто смертно устал и упал,Без открыточных гимнов и маршей,В напряженном порыве святом.Конопатому парню помашетРоссиянка цветастым платком.
Звонарь
Закуска – черствый пряник,В стакане чемергес.Звонарь извечно пьяныйНа звонницу залез.Привычная работаКолокола будитьИ до седьмого потаЖелезкой колотить.Хоть сам не верит в Бога,В иные чудеса.«Моя одна дорога —Болота да леса, —Себе внушает твердо, —Уйду в ближайший день,Лишь только было б ведро,Не помешала хрень!»Неделя пролеталаИ месяц… целый год.За пазухой хлеб, сало,Наверх звонарь идет.То ль лестница шатуча,Иль хватанул лишкаТой «хрени…» В небе туча,Как грубость кулака!Расправа была скорой,Нет тайны никакой,Копьем проткнул Егорий,Звонарь всплеснул рукой.Что означало это?Сам гибели хотел?Прощаясь с белым светом,Молитву не успелПромолвить, осенитьсяСвященнейшим крестом?Летучая денницаУдарила перстом!
«Разминается под окнами…»
Разминается под окнамиСтаричок парализованный,Он страдальчески не охает,Он
судьбою пережеванный,Передавленный, приплюснутый,Пыль ногою волочит.«Ежели не был бы я русским…» —Он невнятно говоритТо ль с повинной, то ль с обидой,То ли просто сгоряча.«Я ить седня не обедал,Я попил бы молочка».И идет на пару с палкой,Мертвою скребет ногойИ ни шатко и ни валко,Не в ладу с своей судьбой.Он надеется: поправится…Хоть негоден для страны,Разбежится (тем прославится!)И допрыгнет до луны!
«Мы по кочкам движемся легко…»
Мы по кочкам движемся легко,По асфальту сроду спотыкаемся.На похмелье пьем мы молокоКислое. И с мухами сражаемся.Все у нас не так, а кое-как.Кое-как, а значит, все нормально,Хоть на дураке сидит дуракНатурально… может, виртуально.Мы в охотку сеем коноплю,Лопухи разводим в огороде.– Я пригрубок седня протоплю,Че-то, дед, похолодало вроде.– Будет ладно в хате! Протопи,Раскали духовку! – Сам подумал:«Эх, отрава, мать твою ети!»И в сердцах он на божницу плюнул.
Дон
Сколько ты веков поилМоре кровушкой казачьей,Ярко, празднично струилПод восторги и под плачи.Копья сломаны в песке,Боевых знамен лохмотьяЗыбь уносит налегке,Как намек истлевшей плоти.Степь от ржанья не поетИ от разинского кличаНе дрожит. Она живетВ неком сиром обезличье.Только рыскают по нейЧужаки и лиходеи.Дон наш батюшка, скорейЯрым вихрем поразвей их!Тише ты травы побыл,Убаюканный врагами,Убыл, храбрость позабылПод унылыми брегами.Ты взломай корысти толщьЯростной волною,И яви былую мощь,И сразись с бедою,Изгони навек за окоемТать. И вновь проточной раньюЗоревым лазоревым цветкомВспламенятся древние курганы.
Есть бумажка!
Дают бумажку в загсе,Шампанского глоток.И баба свечи гасит,Уста ее – молчок.И с тряпкой поломойнойУслужлива, как пень.У Димы и у ПолиСегодня важный день.Их строго обручили.Печать. И речь всерьез.На волю отпустили:Ни горя им, ни слез!Поверили супруги,С припрыжкой понеслисьПо долам и яругам,Сказать вернее, в жизнь.Еще бы! Есть бумажка.Печать. И речь всерьез.Минует, знать, промашка,Не будет гроз и слез.Ах, молодо да зелено,Хоть не расти трава!Что Господом отмерено…А то… всего слова!
Война и Христос
Война не признает ни лето и ни зиму,Что хлеб поспел, что соловьи поют,Что день волшебный инеем задымлен,Что капли солнца льдистый наст клюют.Что я еще не нагляделся вволю,Не надышался миром от души.Завоют, зарычат снаряды волкомВ просторном поле и в лесной глуши.И спрячутся от взоров чудо-зори,Кострищем обагрятся большаки.И смертной хваткой стиснет горло горе,Утраты, знать, уж больно велики.О, Божий Сын, Спаситель наш извечный,Услышь молитву: отведи беду,Вон неусыпно в храме плачут свечи,Босой по острым камням я иду,И след мой кровью праведной отмечен,Чтоб ты узрел с Великой ВысотыИ грозную остановил бы сечуВо срок промеж незрячими людьми.
Деревенька, ладушка…
По старинке доброй и роскошнойСпозаранку просыпаюсь я.Розовеет росное окошко,Над колодцем студная бадья.Раньше ведь нужда и всяко лихоНе давало сладко зоревать.Без поджижек кизяки не вспыхнут —В печь сует лучинку моя мать.Чугуны неспешно нагреваются,Но зато не скоро замолчат,В них картошка булькает, смягчается,Варится кутья для поросят.Все по очереди пришло в движение:Уж с парным подойник молоком.Ей, буренке, больше предпочтения,Потому что кормит целый дом.А за гатью дружное мычание,С богом скот отпущен со двора.Солнце не слепит еще лучами,Ей Ярыженская, как пух, гора.И конечно, кочет свое войскоИз курятника выводит. ОнПоказушно горд в мундире броском,Зерна не клюет – свой есть резон.Долог день, и все, как пить, наладится,Куры разойдутся кто куда,Бравый «генерал» уже не справится,Строгие отпустит повода.Выше катухов поет скворовушка,Пособляя крыльями себе.Деревенька. Ладушка. Да кровушка.Ныне, как там на твоем гумне,На задворках, летниках и пажитях?Слышал я, живется хуже всех,Что людишки захватили падшие,Разоряют, не боятся грех.Вот поэтому я по привычкеТой старинной рано выхожуИ курю. И бестолково спичкиУ подъезда городского жгу.И, стыдясь, потупив долу око,Что-то сам себе я говорю…А машины часом тем на стеклахРастащили нежную зарю.