Остановился. Отдышался.И огляделся. И понял,Что ты родился человеком,И хоть ты прожил век сумбурно,Тебя туда-сюда качалоИ колотили не однажды,За что, неведомо. И тыНеведомо за что дубасилПорой беспомощных и хилых,Калек бездомных и голодных,При этом с пеною у ртаХрипел: «Я ненавижу вас!»И в луже грязной обмывалЛицо и руки от кровиИ матерно орал, что тыНе ныне-завтра белый светПо стенке запросто размажешь!И Богу кулаком грозил!Что ж оробел, остолбенел?Аль до сознания дошло,Что человеком у тебяНет шансов даже умереть.
Дурман
Мне сложно было разобраться(Политика не мой конек),Но так уж повелела статьсяСудьба на весь житейский срок.Душой не ощущал я токи,Времен
сокрывшихся толки.Я гимн не знал, без осуждений,На свой манер хранил секрет:Не осенившись вдохновеньем,Пребудешь липовый поэт.Страна не виделась страною,А просто будничный просторОдин зимою и весноюОт океана и до гор.И в нем народ почти безликий,При сытом хлебе истощен,Полубезумный, полудикий,К кресту как будто пригвожден.И я привык. Я обломался.Не лез орать и бунтовать,Не отличался, не старалсяГероем-однодневкой стать.Порой я сторонился немо.Порою замирал. И ждал.Но на бумаге эту темуЯ пропускал, не раскрывал.Не мог до сути докопаться?И нужные слова не шли?А это означало – драться,Но драться миром не могли,Не зная с кем, и за какуюИдею: отравил дурманВ глухую пору вековую,Жестокий властвовал обман.И лишь собою оставаласьЗемля – ее боготворил,Она цветами распускалась,Она плодами наливалась,Суля и дарствуя мне сил.Я и поныне с нею рядом,Пребуду в вечном с ней родстве.…Чужие шествуют парадыВ той разрушительной «красе»!
Ненастье
И ты, и я, кто русские по крови,Опешили на гулевой земле.И взор рассеянно ненастье ловит,Оно на каждом холме и кусте.Оно сближается и едкой тьмоюСеленья кроет… верно, навсегда.В угрюмых избах, хоть взмахни метлою,Нет и живой души – одна бедаКогтисто раскрылатилась незримо,Зато разруха налицо видна.Тут даже летом наступают зимыИ не зеленая земля – черна.И ты, и я… А кто мы друг для друга?Не знаем, позабыли год назадИль десять в вертопрахе гиблой вьюги,Когда от брата потерялся брат,Когда стравили русских, отравили,Цепучей повителью оплели,Смутьяны с иноземным подлым рылом…Мы их когда-то сами «привели».Теперь они хозяева РоссииИ своего зажгут Светила КругИ некогда, великий и всесильный,В ненастье растворится русский дух.
«Защитник русского Отечества…»
Защитник русского Отечества…Вы спросите: «А кто же он?Широкие, наверно, плечиИ кулаки по десять тонн?А каждый шаг версты длиннее,Когда идет, земля дрожит,Его завидя, враг бледнеетОт страха, наутек бежит?»Таким его изображалиНа праздничном на полотне,К земле и к небу прибивали,Чтоб устрашимее, видней.Дабы не только зарубежье(Как раз бы это в похвалу!),Но сами мы боялись преждеГнать на правителей хулу,И лишний раз «наверх» высовываться,И предлагать… и много знать,Глаголить о душе, о совести,Всем сердцем Бога почитать.Ах, эти доводы по «поводу…»Собрать их все… не соберешь!На море добираться по воду,Когда наполнил кадку дождь!Куда с домашними пожитками?Не замышляйте вы бегов!Не будет на земле врагов,Тогда не будет и защитников.
«Война уже близка…»
Война уже близка,Ее незримо токиПронзили облака,Встревожили протоки.Насторожилась Русь,Насупленные брови.Судьбы тяжелый грузНести прижало снова.Костры зажгли в ночи,Дозор исполнен веры.Мерцает огнь свечи,Открыты в церковь двери.Народ, не зная сна,Идет к святым иконам.В опасности страна,Разбуженная звономКолоколов – вчераИм возвернули голос.Тревожная пора.Склонился в поле колос.И спряталась в гнездеКудесница-кукушка.Случалось при царе…Ревела грозно пушка…И ныне бой принятьГотовы правый россы…Жди терпеливо, мать…Не трать покамест слезы…
Чудаки
Бога вытащил из рамкиИ портрет свой поместил,Ни греха при этом, срамаОн в душе не ощутил.А другой (глупец такой же!)По-змеиному сменитьЗахотел свою он кожу…С «новой» дня не смог прожить.На спор Митька выдул четвертьПервача в один прием.Бедолагу уже червиПревратили в чернозем.Чудаков в России уйма,Вон протоптана
стезя!Жириновский брякнул в Думе:«На Руси без нас нельзя!»
«Хopонили еврея-лeнинца…»
Хopонили еврея-лeнинца,Человеком хорошим он был,Говорил он: «He будем лениться,Не жалеть ни горба и ни жил,От зари до зари трудитьсяВ ближнем-дальнем российском краю,Будем мы, словно звезды, светиться,Жить в своем лет до двести раю».Повторял он Вождя обещанье,Приукрасив ту сказку слегкаНа партийном серьезном собранье.И в колхозах, где от мужика —Тракториста, доярки, свинаркиПросолел чернозем на аршин,Деревушки безмолвно и жалкоИсподлобья глядели на клин,Обездоленный и безнадежныйИ в какой уж болезный чередКорм округи природный подножныйЛюд от смерти голодной спасет.До сегодняшних дней не дожилиОчень многие, тихо ушлиРаньше времени, горб их и жилыГнет сломал, разорвал! Не учлиЖизни странной крутые нюансы,Кто с трибуны умел призыватьИ фальшивым сноровисто глянцемБеспардонно слова покрывать.И из тех он один. Вот скончался.Вот уж гроб на кладбище везут.Привезли. Кто-то с ним попрощался.И я тоже присутствовал тут.Просто так, как забредший случайно.Кто-то горстку земли обронилВ чернь могилы, возможно, с печалью,По обличью – усопший начальник,Он как будто бы не опочил.
Соседа тихо тронул…
Больной остерегается,Не дышит глубоко,Шагнет и озирается:Идти, чай, далекоК соседу на колодку,Сосед, как дуб, здоров,Без страха глушит водку,Гуляет в жилах кровь!Друг друга с детства знаютИ были друзьяки,Бывалыча, на займищеИграли в «казаки»,Хоть сами мужики.Дотрюкал. Поздоровался.А тот себе молчит.Лишь мыкнула корова,Пахнул дымок печи.«Благодаренье Богу, —Подумал старичок. —Для всех одна дорогаИ – вечный бугорок».Соседа тихо тронул —Жив аль уже застыл?А воробей на кронеБылинку обронил.
«Уподобившись монаху…»
Уподобившись монаху,Волосами пооброс,До колен подол рубахиИ свеклы краснее нос.И поклоны! И поклоны!Аж на лбу набил мозоль!Глядь, орет: «Ах, кони, кони!..»С бороды метелью моль.Вот опять не получилось —Разгадал уловку Бог.Покривилось, покосилось…Не признал родной порог.Сколь мужик не ухитрялсяНа него ступнуть ногой,Всякий раз он осклизался,Падал в лужу головой.Ну а ежели бы сдуруПод святого не играл?…Солнце движется по кругу,Я покамест не упал…
Надел мундир
Он у калитки зря не топчется,«Сражаться» с бабкой не резон.Надел мундир, идет за почестями,Надежный для семьи заслон!Его не беспокоят раны,Которых не было и нет.И как иные ветераны,Он прожил больше сотни лет.И вот медалями обвешался,Как есть, солидный генерал!Имеет опыт: вдруг замешкалсяИ… половину потерял!Всех обеспечил – сына, дочкуИ внуков чином и жильем.Теперь вот правнук Вова хочет…Прадедушка – он похлопочет,И будет парень награжден!А дед ни в чем не уличен!Посмеет кто! И пожалеет,И кровью в кулачок икнет,И побледнеет, побелеет,И будет перекошен рот…Домой вернулся. Бабка: «Дали?»«Попробуют пусть отказать!Еще кулак мой крепче стали!Довеском… к матери послать!»А бабка: «Ты б, Матвеич, с толкомИ посмирнее как-нибудь…Небось, железки давят грудь?» —«А разве сердце есть у волка?..»
«Вроде ничего не происходит…»
Вроде ничего не происходит:Нет землятресений и войны,Люди одеваются по моде,Просто говорят: не голодны.И по доброй вроде бы старинкеГород с селами имеет связь,Поставляет спички и подсиньку,Пробиваясь сквозь пургу и грязь.А они с взаимным уваженьемВозят горожанам поросятИ для омоложенияТравы. На местах своих стоятИ на мир взирают благосклонно,Слышится прибаска там порой.Стадо тихо движется по склону,Чинно молоко несет домой.Разольют продукт рационально,Часть оставят кошке и семье,А другую часть тем самым, дальним,Кто на этажах, на колесе.Все в согласье, как на нитку нижется.В изобилье всяческих вождей,Важное записывают в книжицуНа виду сробевшихся людей.Их неведомо предназначение,Кто с плешиной, кто и с бородой.Улыбаются. По истеченииСрока службы скрытною тропойУдирают за кардон. Уж купленыПоземелья. А друзья – за так.Доллары зелененькими купамиНе обронет воровской кулак.