Снежный барс
Шрифт:
Обстоятельства смерти Гуннара от Сэм также скрыли. Она и пыталась было что-то раскопать, но… стена. Монолитная такая, которую хрен прошибёшь. Зато, что она хорошенько для себя усвоила — так это тот факт, что как бы родная семья спокойно и без каких-либо проблем и её продаст «во благо Директората».
Предательство, оно оставляет неизгладимый след в душе. И не столь важно, что предали не непосредственно тебя, а одного из своих близких. После подобного сложно даже подумать о каком-либо доверии тем самым предателям, какими бы пафосными речами они ни прикрывались. Иммунитет к пропаганде, опять же вырабатывается мощный такой… не у всех, но у некоторых. Саманта как раз и относилась к тому самому числу «некоторых». Ещё она была умной, а потому в свои неполные пятнадцать лет догадалась не устраивать длительные истерики с непонятно каким, но однозначно печальным исходом. Такой термин как «карательная
Вместо истерик отстранённость, частичный уход в себя, призванный скрыть истинные чувства и эмоции просто под вполне естественную травму. Выжидание до того момента, как наступит время поступления в одно из высших учебных заведений. После чего выбор, оказавшийся для Синтии Меерштайн и других родственников весьма неожиданным. Железная Академия!
Почему именно она, почему пилот колосса как основной путь? Максимально возможная в Директорате степень свободы. Не внутри, а снаружи сего довольно закрытого государства. Этого Саманта не сказала, но уловить я смог. Равно как и ещё несколько дополнительных элементов, почти сложившейся мозаики. Не видела Сэм себя внутри Директората и всё тут! Не после того, как эта система де-факто и де-юре уничтожила её брата, а большую часть семьи сделала такими, какие они есть — предателями родной крови. С её осознанной задержкой пробуждения псионики и вовсе интересно складывалось. Что Синтия Меерштайн, что иные родственники изначально планировали поступление Саманты именно в Академию Пси. Однако, аккурат как в том пошлом анекдоте, наличествовал один ма-аленький нюанс — для поступления туда требовалось продемонстрировать либо уже пробудившийся фактор пси, либо, для поступления на подготовительный курс, рубеж этого самого пробуждения.
Саманта, понимая особенности директоратского отношения к ценным, но таки да «нуждающимся в мягком контроле» псионам, старательно завалила тесты, после чего, воспользовавшись определёнными правами, переместила документы в Железную Академию. Набранные баллы по подходящим дисциплинам позволили поступить без каких-либо проблем, дав возможность не просто свалить из-под опеки рода, но ещё и подготовиться к… понятно к чему, я полагаю.
Одна проблема — поступление в Академию Пси могло состояться вплоть до тридцати лет — и это на очную форму обучения — причём перевод то, могли оформить в любой момент и без сколь-либо серьёзных проволочек. И род Меерштайн знал об этом, потому стремился таки да, всеми возможными способами пристроить «блудную дочурку» туда, где, по их авторитетному мнению, ей было самое место. Сама же Саманта ни разу туда не стремилась, потому как «служить директорату» явно не было её жизненным приоритетом. Скорее уж совсем-совсем наоборот. Опять же, последнее она не говорила, но догадаться мне мозгов хватало. Такая вот реально печальная история пока ещё недолгой жизни представительницы древнего и славного рода Меерштайн.
— Мда… тяжко тебе пришлось. И это не просто слова, а реально признание ситуации, — цежу я слова сквозь зубы, не особенно то и скрывая эмоции. — Получается, что все три года, которые ты де-факто в полном, пусть и не официальном разрыве с семьёй в частности и родом в целом…
— Пытаются всеми силами перетащить меня в Академию Пси. С-сука, там же такое полоскание мозга на пси-уровне, что только специальные импланты спасут. А их в Директорате использовать и нельзя, и засекут сразу, даже если добудешь. Потому и сижу тут до упора. Кадета без его согласия перевести не смогут. Это ж такой будет удар по авторитету Железной Академии, что долго отмыться не получится.
— А как дадут младлея или даже лейтенанта, если совсем уж повезёт, тогда что? — хмыкнул Свирский, покачивая подвешенную на пальце чашку, в которой не так давно плескался чай… пока не был выпит. — Ты серьёзно думаешь, что родичи от тебя отвянут?
— Год у меня точно будет. Боевая практика, во время которой многое измениться может.
Чёрт побери. Вот я сейчас слышу слова, а в голове словно на автомате происходит разбор услышанного. И чувствуется не только доносимый до других смысл, но и те эмоции, которые всему этому сопутствуют. Опять все же обретённая псионика фокусы показывать изволит? А ведь скорее всего так и есть, не зря же Сэм, едва мне стоило чуток напрячься, её слушая, после чего и словить вспышку «озарения», пристально так на меня посмотрела. Ничего не сказала, обошлась исключительно взглядом, но и этого хватило. Чую, разговор наш
будет ещё продолжен. Как раз на тему псионики, только уже без присутствия Виктора, он в данном случае лишним будет.— Как по мне, выход есть, хотя и риск присутствует, чего уж там.
— И этот выход…
— Пробудить свою псионику ближе к выпускному испытанию, Сэм. Если это официально произойдет, скажем, к концу ноября, то пока это наша медицина подтвердит, пока твои родственники известие получат. Они ведь получат непременно, я правильно понимаю?
— Правильно, — ядовито, на зависть целому выводку змей шипит девушка. — Меерштайны не входят в число Директоров, но очень того хотят и довольно близко к этому подобрались. Были бы ещё ближе, если бы не Гуннар. Твари!
— Сейчас не это важно, уж прости. Время правильно подгадаешь, и тогда псионика сможет помочь куда лучше, уже на осознанном уровне.
— Думала об этом. И всё больше склоняюсь к этому варианту.
— Вот и превосходно, — невольно я потёр руки, предвкушая возможное интересное и весьма небесполезное для меня лично развитие событий. — А пока, если за тобой следят… Следят ведь?
— Не постоянно. Просто отслеживают, чем я занимаюсь, с кем общаюсь. И докладывают мамочке. Она щедро платит. Не знаю, кому именно.
— Вот и покажи свой повышающийся интерес к псионике… помогая мне освоить пробудившиеся способности. Это вполне может показать твоей родне, что «ещё не всё пропало», что ты задумываешься о развитии своих наверняка немалых способностей, просто пока ещё не готова. А уж как это лучше преподнести… Сэм, тут уж тебе виднее, я ведь ни разу не специалист насчёт твоих родственников.
— По ним никто не специалист.
Призадумалась девушка. В очередной раз, что характерно. Эх, плохо я на людей влияю, заставляю не просто думать, но делать это в очень специфических областях, далёких от мирных и благостных. Так было там, в XXI веке, так остаётся и сейчас, насколько могу судить. Вот уж действительно начнёшь задумываться о судьбе. Карме и прочей хреновине. Хотя нет, если даже они и есть, всё равно я категорически отказываюсь иметь с ними что-либо общее.
— Вот что, Сэм, — прерываю я её подзатянувшиеся раздумья. — Пока суд да дело, нам всё равно нужно выбранных колоссов осваивать на симуляторе и не только. А вот как через неделю… упс, уже через шесть дней попрусь на новое медицинское обследование к доктору Линдеру, теперь уже как раз по поводу пробудившегося «пси», тогда и начнём, если ты, конечно, сама захочешь.
— Может и не захочу, — скривилась Меерштайн, — да только всё равно буду. И жить хочется, и от своих родственничков, семейки упырей, подальше держаться. И тебя, Рольф, олуха такого, научить не столь топорно полученные возможности применять. Ты же, как дикарь с плазмоганом. Жмёшь куда жмётся, а ни сути, ни верного способа применения не знаешь. Про тонкие настройки мощности импульса, дальности и прочего и вовсе ни хера не соображаешь. Будем из тебя дикарство выбивать и к цивилизации вести. Под моим, явно дело, руководством. Вот возьму за что берётся, да и поведу. И только попробуй забрыкаться!
— Уже боюсь. Не видишь, дрожу и бледнею!
— Свирского из себя не изображай, это ему из себя шута корчить привычно. Не тебе, — отмахнулась Саманта. — Ты лучше случай, что тебе говорить буду. Но не сейчас. Зачем Вику мозги засирать всеми тонкостями. Или он хочет свою толком не развиваемую предрасположенность хоть немного подтянуть?
Видели когда-нибудь вентилятор? Вот Свирский руками и изобразил нечто отдалённо похожее на лопасти оного, явно желая отбрыкаться от подобного. Лень? Возможно. Или, что не менее вероятно, развивать слабую — очень слабую, насколько я понял намёк девушки — предрасположенность к псионике нужно долго, упорно и с неизвестным итоговым результатом. Плюс отсутствие усилителей, при помощи которых в том же Синдикате из едва-едва способного к псионике могли — за немалые деньги, конечно — в итоге выковать нечто относительно пристойное. Многие пилоты колоссов и не только они готовы были платить, понимая, что тем самым повышают, да вполне серьёзно, свои шансы на выживание в будущих сражениях. Но тут, в Директорате… В общем, Виктора и его неделание надрываться ради весьма сомнительного шанса я понимал. Не принимал, а именно понимал.
— Сами, это всё сами, — в очередной раз отбрыкнулся он от самой идеи делать серьёзные шаги по дороге постижения «пси». — Я лучше вон по старинке, «Попрыгунчика» осваивать продолжу. Обвес, тренировки. И в совместных симуляциях всегда готов поучаствовать. Групповые бои, они тоже могут случиться. Их тоже тренировать надо.
— Куда это ты подорвался?
Уже поднявшийся Свирский слегка вздрогнул от командного тона Меерштайн, но тут же сбросил наваждение и в привычной для себя манере ответил: