Снежный барс

Трое из нас медленно, но верно двигались в направлении территории Звёздной Стражи. А мы с Самантой изображали прикрытие, будучи готовыми долбануть из всех оставшихся стволов — благо оставалось их вполне солидно — по любому противнику. Больше прочего стоило опасаться той самой погони. Девять колоссов, конечно, вряд ли стоит ожидать, но часть бывших наших коллег по Академии тем или иным способом уговорить у ректора или кого иного получиться может. И тут то всё будет зависеть от конкретных кандидатур уговоренных, а также от тех мотиваций, которые ими движут. Заранее ничего сказать нельзя, надо будет смотреть конкретику. А лучше и вовсе до такого не доводить, сумев добраться до Глинца хоть самую малость, но пораньше момента, когда преследователи выйдут на расстояние открытия огня.

Интерлюдия

Дорога на Глинц, отряд преследователей.

Шесть колоссов быстро, но не на самом пределе, равняясь на более тихоходные «Бумеранг» и «Гоплит», двигались в направлении вроде как на Глинц, но на деле стремясь выйти на звено беглецов. «Кочевник», «Гробовщик», «Уравнитель», «Дротик» и упомянутые «Бумеранг» с «Гоплитом». Далеко и прочно отстал «Циклоп», сидящая внутри которого Милен Чапек даже не пыталась скрывать, что выполняет заключённую с вице-адмиралом сделку по принципу минимально прилагаемых усилий. Сомневаться в том, что Милен будет лишь изображать добросовестное преследование и, случись вдруг такое, бой с предавшими Директорат кадетами, точно не стоило. Относительно Кимми Риттонена и Раду Кришпо тоже вопросов не возникало. Собственно, никакие понукания не могли заставить их выжимать из колоссов скорость выше «установленной инструкциями как оптимальную на марше при высокой вероятности скорого вступления в бой». Полное следование уставу? Да. Любая инициатива, не направленная на собственное выживание? Никогда и ни за что! Гильермо Маркони на «Дротике» был лишь немногим лучше, но подвигов и от него ждать не приходилось.

Зато Панкратц, Лоредан и Жене — это иное. Все трое пылали энтузиазмом, пусть причины для каждого были разные. Объединяющим же фактором так или иначе была старая добрая ненависть, она вообще мотиватор куда мощнее множества прочих. Проверено не веками даже, а тысячелетиями, ещё со времен древнейших цивилизаций на родине человечества.

Проблемы для процесса «пылания» начались тогда, когда все состоящие в группе преследования пилоты смогли, пользуясь возможностью получать информацию с дронов слежения, наблюдать за тем, как раз за разом звено беглецов перемалывает атакующие их эскадрильи. Размеренно так, деловито, при этом не неся почти никаких повреждений, о серьёзном уроне и вовсе говорить не приходилось. Короткая остановка, нацеленное именно на отражение воздушной атаки построение, огненный и энергетический шквал… продолжение движения по маршруту. Тревожил не сам факт неоспоримого преимущества звена колоссов над летунами, а именно спокойствие, отсутствие какой-либо суеты, излишней спешки. Уверенность, её видно сразу. А уверенность, она никак не сочетается с положением обречённых беглецов, стремящихся лишь оттянуть неизбежный конец.

Полностью же иллюзии спали даже у самого оптимистично настроенного, всецело верящего в мощь Директората и его карающую длань Пьера Жене в те моменты, когда на экранах предстала пусть искажённая помехами, но вполне различимая картина боя звена бунтовщиков с заслоном из трёх колоссов при поддержке некоторого числа бронемашин, лёгкой пехоты на гравициклах и, конечно, воздушного прикрытия. Быстрота и решительная жестокость, проявленная при разгроме верных Директорату воинов, падение всех трёх колоссов — из пилотов удалось спастись лишь одному, да и то, можно сказать, повезло — бегство немногих оставшихся вспомогательных сил и… Деловитое затрофеивание поверженных колоссов, несмотря на полученные колоссами Бельской и О’Мэлли по настоящему серьёзных повреждений — вот что поставило жирную точку в разрушении боевого духа у Жене, Панкратца, Лоредана.

— Мы в жопе! — простонал Мигель по каналу связи, объединяющему лишь этих шестерых и находящуюся далеко позади Чапек. Был ещё и другой канал, объединяющий их же, а также коммандера Гроссмана, кэптена Эрреро и конечно, самого ректора, вице-адмирала Готти, руководящего всей операцией, но говорить такое там… ищите дураков где-нибудь еще. — И с этого корабля уже не соскочить.

— Не спрыгнуть, — процедил Лоредан, мечтающий вырвать сердце Рольфу Тайгеру, а заодно и другим, но то уже попутно. — И «Ландскнехт» с «Ирбисом» большей частью не пострадали. А супертяж под умелым управлением — это как таран. От обороны Меерштайн работать не любит.

— А у нас тяж один и то далеко за нами, доберётся не скоро. К тому времени, как мы настигнем беглецов, Чапек ещё долго добираться, — резюмировал Жене. — Твари! И мы не на тех машинах, чтобы достойно противостоять.

— Нас шестеро!

— И что с того, Мигель? — голос Лоредана сочился трупным ядом. — «Бумеранг» с «Гоплитом» — хлам из говна и металла. Про пользу в бою с «Ирбисом» и «Ландскнехтом» «Дротика» лучше спросить у Сальвини. Эй, Франсуа, ты нам не ответишь? Ау! Не ответит, его сразу расстреляли. Двумя залпами, меньше минуты потребовалось. Внезапно, с близкой дистанции, но всё равно показатель. А «Дротик» легко делает и «Гоплита» и «Бумеранта», несмотря на то, что сам тот ещё мусор.

Даже по общей связи Джеремайя Лоредан не рискнул добавлять, что к недостаткам упомянутых колоссов добавлялось ещё и категорическое нежелание Риттонена и Кришпо хоть как-то рисковать жизнями. Маркони тоже потерял весь свой невеликий энтузиазм после просмотра в онлайн режиме битвы, в которой был уничтожен заслон на пути в Глинц. Предстояло думать не о том, как сражаться, а как бы получше изобразить это самое сражение, не рискуя лишиться жизней. Они для всех без исключения были куда как дороже. Нежели желание отомстить прямо здесь и сейчас или, как в случае Жене, покарать врагов Директората. Понимание чересчур высокого риска закончить свой путь, толком его не начав… далеко не лучший мотиватор.

Впрочем, смотря в какую сторону мотивироваться! Именно по этой причине вновь напомнил о себе бывший уже староста их ступени, заявивший:

— Сработаем «карусельку». Обстрел начнём с дальней дистанции, но сначала двое выложатся на всю мощь, затем ещё двое. Потом и оставшиеся, с заменой через короткие промежутки. Они скованы малой скоростью своих повреждённых спутников, потому мы сможем даже так без сложностей сокращать дистанцию. Осторожно, размеренно, пользуясь отсутствием повреждений и полным боезапасом. Ракетам уделим особенное внимание. Согласны, парни?

Парни были согласны. А с чего бы им не согласиться, раз их неформальный теперь лидер предлагал столь… правильную для выживания стратегию. «Каруселька» то предназначалась для огневого подавления противника и его последующего вытеснения с занимаемых позиций. Использовать данный приём именно для уничтожения опасных целей… Теоретически, конечно, можно было найти примеры успеха, но именно что теоретически, при множестве удачно сложившихся факторов. Получившему офицерское звание за такие фокусы светил строгий выговор и перевод в глушь либо наоборот, в место повышенной опасности, но кадетам то такая дурь куда более простительна. На то и был расчёт, да и вряд ли тот же вице-адмирал Готти рискнёт во всех подробностях разбирать ситуацию. Не в случае того же Панкратца во главе теперешней группы преследования, ибо его род был сопоставим по влиянию с родом ректора Железной Академии и это ещё мягко выражаясь. Готти не могли похвастаться ни сколь-либо сильными псионами, ни богатством сверх определённого уровня, ни даже политическими успехами. Собственно, вершиной их успеха и был вице-адмирал Фрэнк Готти, опираясь за известность которого захудалому в Директорате роду удалось за последние годы заметно приподняться в сравнении с тем, что было до того момента, как на плечи Фрэнка Готти упали сперва контр-адмиральские погоны, а потом ректорство и погоны уже вице-адмирала.

Нет, Мигель Панкратц особо беспокоиться не собирался. Недовольство ректора, вынужденное оставаться именно в словесной форме, не шло ни в какое сравнение с недовольством Тайгера, Меерштайн и остальных. Они то выразят его не словами, а прицельными залпами с целью не наказать, а именно уничтожить противника.

Группа потихоньку успокаивалась, буквально шкурами чувствуя, как спадает предельная напряжённость, капля за каплей уходит нахлынувший было страх. Вторая волна страха, поскольку первая накрыла ещё там, в ангарах, когда казалось что вот-вот придётся сражаться насмерть с неожиданным воплощением смерти и уничтожения, проклюнувшимся из недавних одноступенников. Сражаться в совсем ином формате. Не в поединке, не на специальном полигоне, а в общей свалке, где может случиться что и когда угодно. Пилоты успокаивались, но тут…

— Вице-адмирал Готти вызывает кадета Панкратца! — ворвался в общий канал давно и хорошо знакомый голос ректора. — Вы меня хорошо слышите?

— Слышу вас хорошо, сэр, — пытаясь держать лицо и голос, ответил Мигель.

Он действительно и слышал и видел Фрэнка Готти, вот только его вид совсем не внушал оптимизма. Вице-адмирал находился не в своём кабинете, не на территории Академии, не внутри колосса даже, хотя там он уже побывал. Точно побывал, поскольку не узнать такой же комбинезон, в который был одет и Панкратц, и все остальные, было просто невозможно. Зато общая потрёпанность, шикарный синяк на лице и пара ссадин доказывали, что старый вояка был внутри колосса, но теперь уже не там. А ещё вид, передаваемый камерой, показывал, где сейчас находился ректор Железной Академии. В одной из бронемашин, которая, судя по отсутствию качки, сейчас задействовала антиграв.