Снежный ком
Шрифт:
— Но она же всё равно никогда не смотрит телевизор! — теряя терпение, повышает голос мадмуазель Дюбуа.
— Мадам Симоно, — с ангельским видом продолжает Гийом, — желает, чтобы все приборы в ее комнате были исправны. Ведь никогда не знаешь, что может случиться!
— Да? — ехидно спрашивает мадмуазель Дюбуа. — Что, например? На нас сойдет снежная лавина, и мадам Симоно не узнает об этом, если не включит телевизор? Или месье Ружа излечат, наконец, от меланхолии, и мадам Симоно пропустит международный репортаж об этом экстраординарном событии?
Мадам Дюбуа целиком отдалась сочинению воображаемых
— Мадмуазель Дюбуа, мне кажется, что требования мадам Симоно вполне обоснованы! Мы должны думать о престиже нашего отеля! И потом — может, мадам Симоно и странновата, но это не повод осмеивать ее! Она наша старейшая постоялица! Подумайте об этом!
Мадмуазель Дюбуа смотрит на Гийома, как на загнанного в угол таракана, и уже открывает рот, чтобы припечатать его тапком — в смысле, словом, как вдруг слышит за спиной голос управляющего:
— И правда, мадмуазель Дюбуа, не забывайте о престиже отеля! Я уже не первый год знаю вас, как надежного работника, и мне было бы очень горько разочароваться в вас! Очень надеюсь, что к жалобам нашей старейшей постоялицы мадам Симоно вы прислушаетесь — и впредь будете прислушиваться! — со всем возможным вниманием!
С этими словами месье Фернан опускает на пол Бомарше (коту позволяется свободно гулять в холе отеля и вообще во всех помещениях, в каких ему только заблагорассудится) и скрывается в своем кабинете.
Мадмуазель Дюбуа с улыбкой экзекутора поворачивается к Гийому, но коридорного уже и след простыл. На том месте, где только что стоял гнусный предатель, теперь сидит Бомарше и вылизывает левую лапу.
— Брысь, гнида! — адресуется к коту мадмуазель Дюбуа.
— Котика гоните? — медовым голосом спрашивает непонятно откуда взявшаяся Амалия Лебрен.
— Чтоб вас всех лавиной завалило! — шипит мадмуазель Дюбуа и в сердцах ломает карандаш для заполнения регистрационной книги.
Глава 11. … дней до Рождества
— Так что, месье Бриш, еще раз приношу вам свои извинения! — говорит мадам Руж. Это уже давно отлаженный ритуал: на следующий день после очередного выступления месье Ружа его супруга совершает обход всех заведений, где супруг «отметился» накануне.
— Ой, ну что вы, мадам Руж! Какие извинения! — машет руками месье Бриш и с трудом сдерживается, чтобы не добавить: «Для всех нас это такое развлечение!»
— Весь Шампери, все мы — так вам сочувствуем! — присоединяется к разговору мадам Жюстен, только что купившая фирменный кекс месье Бриша. Всем своим видом она пытается выражать сочувствие, но не очень успешно — впечатление портит блеск в глазах, достойный зрителя корриды.
— Да, это мой крест, — дежурно вздыхает мадам Руж. — Но я не теряю
надежды! Думаю, я уже близка к изобретению, которое совершит переворот в лечении меланхолии!— Ну, удачи вам! — молвит мадам Жюстен и в обнимку с кексом удаляется.
Оставшись наедине с мадам Руж, месье Бриш принимает заговорщицкий вид, наваливается на прилавок и шепчет:
— Мадам, а знаете ли вы, что верное средство от меланхолии уже давным-давно изобретено?
Мадам Руж, собравшаяся было уходить, коршуном бросается назад к прилавку.
— Уже изобретено?! Не может быть! И что же это за средство, месье Бриш? Говорите скорее!
— Это сладости, мадам! Скажите, ваш уважаемый супруг — месье Руж — любит сладости?
— Да он вовсе их не ест! — восклицает мадам Руж. — Сладости вредны для зубов! И вообще, сахар — верный путь к диабету! В нашем доме нет сладостей. И мои сыновья с младенчества приучены не заглядываться на витрины булочных и кондитерских!
В этом месте месье Бриш опускает глаза, так как отлично знает, на что тратят свои карманные деньги отпрыски четы Руж втайне от родителей. Но смущение его мимолетно, и вот он продолжает:
— Мадам, позвольте мне не согласиться с вами! Спросите любого доктора, и если он не шарлатан, он скажет вам, что самая обыкновенная плитка шоколада способна творить чудеса с самыми заядлыми меланхоликами!
— Но зубная эмаль…
— Мадам! Разве может зубная эмаль цениться выше душевного равновесия?!
— Ну-у-у…
— Это был риторический вопрос, мадам. Конечно, не может!
— Так что же, месье Бриш, вы полагаете, что все дело в этом? Мне следует ввести в наш повседневный рацион сладости? Но это так необычно, так непривычно…
— Непременно ввести, мадам Руж! Какао и горячий шоколад! Пончики с абрикосовым джемом (вот как раз они, только что из духовки)! Мой фирменный кекс с изюмом! Безе и шоколадные трюфели! Хрустящие вафли со взбитыми сливками! Плюшки с вишневым вареньем!
Видя, что месье Бриш вознамерился огласить весь ассортимент своего заведения, мадам Руж прерывает его:
— Спасибо, спасибо, я все поняла! Большое спасибо, месье Бриш, думаю, я начну с какао и вашего фирменного кекса.
— Прекрасный выбор, мадам! Смею надеяться, вы не забудете поделиться со мной результатами эксперимента?
— Непременно, месье Бриш, тем более что вы и так у нас постоянный свидетель результатов экспериментов, — говорит мадам Руж, неожиданно обнаруживая чувство юмора.
— Ха-ха-ха, — заливисто смеется месье Бриш и вручает мадам Руж нарядный пакет с кексом и баночкой лучшего какао.
— Всего доброго, месье Бриш!
— Мои наилучшие пожелания, мадам!
Нежно звякает дверной колокольчик. Покинув заведение месье Бриша, мадам Руж направляется к лавке мадам Нёв, чтобы принести и ей свои извинения за вчерашний инцидент.
Глава 12. … дней до Рождества