Снежный путь

— Ну все, конец… — Прошептал компьютерщик, но оказался не прав.

Стражники у ворот были уже перебиты и те, что подоспели на подмогу, тоже уже потеряли четверых, а Сергей всё ещё был жив. К первой ране и торчащей из плеча стреле добавились ещё три кровоточащие прорехи в доспехах, но здоровяк и не думал сдаваться, размахивая полуторником так, как будто и не было никаких ран на самом деле. Их, конечно, не было действительно, но в его субъективной реальности того момента они были. Но он не обращал на них никакого внимания.

— Он что — не чувствует боли? — Спросил у нейроспециалиста очкастый компьютерщик.

— Чувствует. — Ответил тот, всё также стоя в дверном проёме. — Адреналин похоже всё глушит напрочь.

Стража же решила больше не терять своих людей и отошла, перестаиваясь в шеренгу и доставая арбалеты. Они решили его просто расстрелять с безопасной дистанции. И это решение было бы правильным… в любом другом случае. Воспользовавшись моментом, Сергей повернулся к ним спиной и двумя стремительными ударами перерубил две толстенные деревянные балки в направляющих, запиравшие ворота, а мгновение спустя ворота уже широко раскрылись, и он вылетел за пределы города, как снаряд из пушки. За воротами же толклось множество гражданского люда, как бы приехавшего в город, но вынужденного ждать у закрытых ворот, пока в городе тревога, и стража не стала стрелять. Они хватились и, бросая арбалеты и снова вытаскивая мечи, бросились за Сергеем, но драгоценные мгновения уже были потеряны.

У ворот находился и один как бы купец, сидящий во главе своего каравана на отличном коне, и этот самый гость и вылетел из седла, выбитый оттуда одной мощной зуботычиной, а Сергей, отбросив уже только мешающий щит, одним прыжком оказался в седле и замахнулся ногами, чтобы дать коню шпоры…

Это был триумф! Безоговорочный и блистательный. В помещении возникло возбуждённое оживление, но… но как только они поверили, что это всё — победа — со стены выпустили ещё одну стрелу. И она попала Сергею прямо в незащищённую доспехами шею. Он так и не пришпорил коня, а протянул руку назад и выдернул чужеродный предмет из шеи. Брызнула кровь, а он оглянулся назад, на стену. На его лице читались на этот раз лишь растерянность и удивление. И в этот самый момент вторая стрела вонзилась ему прямо в правый глаз.

Тело на экране стало заваливаться набок, а Сергей, находившийся в соседней комнате, в это же самое время дико закричал и непонятно было, откуда он кричит громче — оттуда, из комнаты, или из динамиков экрана.

Михаил похолодел. Тело здоровяка изгибалось в кресле, и только зажимы не давали ему вывалиться оттуда и биться в конвульсиях на полу. А стоящий рядом Антон стал производить непонятные хлюпающие звуки. Действительно, хлюпик.

Нейроспециалист одним махом оказался возле кресла, и его руки забегали по управляющей клавиатуре, а глаза заскользили по показаниям приборов. Как из-под земли выросла врачебная команда с носилками, и один из врачей, с трудом обездвижив ломаемую мышечными спазмами руку при помощи остальных, вколол Сергею транквилизатор. Но его тело продолжало колотить, и тогда врач вколол ему вторую дозу. Только после этого Сергей начал потихоньку затихать, пока не успокоился совсем, и его мышцы не расслабились под наркотическим воздействием препарата. Тогда его освободили от зажимов и шлема, и четверо врачей, с трудом уложив его на носилки, медленно понесли его прочь. Когда его проносили мимо Михаила, он заметил, что глаза того открыты и… пусты.

В помещении повисла плотная тишина. Если бы в этой стерильности оказалась хоть одна пылинка, было бы слышно, как она упадёт на пол. Но пылинки не было, поэтому слышалось только приглушённое дыхание, да, казалось, биения сердец всех присутствующих. Но тишина эта продолжалась недолго. Прервал её специалист по нейросканированию, при этом на его угловатом, как-будто высеченном из камня лице и на этот раз не отразилось никаких эмоций:

— Кибершок. Мы предупреждали. Но с ним на самом деле ничего не случилось, кроме сильного испуга. Не каждый день человеку удаётся пережить свою смерть. К завтрашнему утру придёт в себя. А сейчас… не будем терять времени. Следующий!

Михаила подхватили под руки и потащили в аппаратную. Он не сопротивлялся. Дал себя усадить, надеть плотно прилегающий, подстраивающийся по размерам головы, шлем, отчего потух весь мир, и обездвижить себя зажимами. А перед тем, как нейроспециалист запустил программу, ещё успел сказать:

— Козлы вы всё-таки…

А потом добрый дядя нажал кнопку.

Глава 7. Недетские игры (виртуальность)

И весь мир провалился к чёрту. Нет, не визуально — у него перед глазами всё ещё стояла тьма, — а по ощущениям. Но скоро на смену этим ощущениям пришли другие — непередаваемые. Он почувствовал себя частью машины и частью исполняемой на ней программы. Почувствовал единство с этой чуждой его разуму средой. Чуждой, но при этом совершенно не враждебной. А потом осознал, что являясь частью всего этого, может вносить и свою лепту в происходящие вокруг него процессы. Понял он и то, что, если только он захочет, то все свои ощущения он сможет перевести и в наглядную визуальную форму, но он этого не хотел. Это оказалось просто не нужно.

Он попробовал каким-то образом проявить себя в этой новой для него среде, но сделал неприятное открытие — программа держала его в жёстких рамках, не давая ему излишней самостоятельности. А ещё точнее, загоняя его самостоятельность в строгие рамки соответствия сценарию.

И сколько продолжалось его знакомство с чистой информацией и её порядками, он не мог бы сказать. Один миг? Или несколько эпох? Вот только на осознание времени, как такового, в пределах этого мира, ему не дали как раз того, над чем он думал. Мир неожиданно вспыхнул, недолгое время побыл размытым и нечётким, а затем в одно мгновение приобрёл необходимые очертания — Михаил стоял посреди той же самой улицы, что видел ранее на экране. Но он этого уже толком и не помнил.

Михаил ознакомился со своим снаряжением. На нём тоже оказались доспехи, но не такие, как были на Сергее, а кольчужного типа. Поверх же нательной кольчуги надета кожаная туника, с наклёпанными на неё стальными пластинами. Всё это дело сидело на нём просто идеально и совсем не сковывало движений, хотя вес «наворотов» и чувствовался. За спиной болтался арбалет, раза в полтора больше среднего, но это и понятно — он и сам посильнее среднего. Впрочем, для арбалета с его механизмом натягивания тетивы это не столь важно, как для лука. Однако он тут же поставил небольшой эксперимент: достал арбалет и попробовал натянуть тетиву вручную. Получилось, в общем-то, даже без надрыва. Удовлетворённо хмыкнув, он повесил его обратно за спину.

Оглядел Михаил и засунутую за голенища сапог пару метательных ножей и остался весьма доволен идеальной балансировкой клинков. И под самый занавес он вытащил из ножен меч, не такой впечатляющий, как у предыдущего участника шоу, но зато именно под его руку. А вот чего у него не было, так это щита. Но он не стал сильно переживать по этому поводу. Просто тактику надо будет применять совершенно другую, и всё.

А после осмотра своих вещичек он начал ознакомление с окружающим миром. Впечатления и ощущения тут же нахлынули на него бурной рекой. И прежде всего — запах нечистот, выливаемых прямо в сточные канавы у домов. Он брезгливо поморщился. Да, средневековье — оно в книжках только всё такое чистое и благородное, что куда бы деться, а на самом деле — вонь, антисанитария и невежество, переходящее местами в варварство. Он передёрнул плечами и постарался абстрагироваться от отрицательных моментов, надеясь, что принюхается в конце концов.

На ходу он стал разрабатывать и стратегию своего поведения в этом мире. И желательно было, чтобы эта стратегия оказалась действенной. Он не хотел получить себе стрелу в глаз, хотя бы и виртуально — воспоминание о стреле в глазу засело в памяти намертво и никаким программным методом не вычищалось.

А во избежание разных досадных моментов он подвигся на изучение окружающих улиц и вообще всего, что могло представлять для него интерес. Как и обещала им жертва компьютеризации в толстенных очках — улочки имели совсем другой рисунок, нежели в прошлый раз. И он постарался как можно лучше запоминать их расположение. Дошёл он и до городской стены и внимательно её осмотрел в том месте, где предполагал к ней выйти, после чего ему в голову пришла неожиданная мысль, и он отправился за… покупками.

По ходу действия он ещё разговаривал с окружающим людом, ненавязчиво выясняя нужные для себя подробности, и в конечном итоге в его голове созрел вполне определённый и завершённый план. При разговоре с людьми он очень старался пореже дышать, чтобы не вдыхать идущие от них ароматы. Полегче было только в районах побогаче, там люди пользовались благовониями и каждое утро хотя бы обтирались мокрыми полотенцами, что делало общение с ними более приемлемым. Но дело было к вечеру и большинство его собеседников уже основательно попрели в своих вычурных и смешных для него одеждах, а благовония — летучие вещества — собирали на свои запаховые молекулы и молекулы естественных запахов. Михаил очень старался ничем не показать своего отвращения к этим гремучим миазмам, но говорить старался неподолгу.