Снова в дураках

Она сидела у него на коленях, лишившись дара речи от удивления, в то время как он целовал ее в ушко. Что же она делает? Что за ощущения совершают свой танец вверх-вниз по ее ногам и делают ее грудь необычайно чувствительной? Что же она делает?

Его губы снова вернулись к ее. В его теле почувствовалось некоторое напряжение - в том, как он изогнулся, стараясь слиться с ней в единое целое. Она должна оттолкнуть его, предупредить его, угрожать ему!

– Да, - выдохнула она, запустив пальцы ему в волосы и притягивая его еще ближе.

Язык Тобиаса погрузился в ее рот, словно... словно...

Раздался слабый звенящий звук, это золотистые бусинки каскадом полились на пол, освобожденные сильными руками, расчесывающими ее волосы. Его руки были повсюду - касались ее шеи, поглаживали ее узкую спину, останавливались на выпуклостях бедер. Он трогал ее, не переставая. И она услышала свой собственный вздох, когда его рука подхватила ее грудь. Она едва смогла справиться с обуявшим ее голодным чувством, последовавшим за этим прикосновением, с безумным желанием прижаться к нему еще сильнее.

– О, Боже, Женевьева, - пошептал Тобиас прямо возле ее рта, его голос сел от желания. Она услышала то, что уже почувствовала гораздо раньше.
– Как же я скучал по тебе!

Карета остановилась, и Женевьева почти упала с его коленей.

– Что я делаю? Уйдите от меня!
– Она отодвинулась настолько быстро, что почти отлетела к сиденью напротив.
– Этого не должно быть никогда, это всего лишь было когда-то, это все из-за нашего прошлого!
– кричала она. Ее руки взметнулись к волосам.
– О нет, где мои булавки?
– Через мгновение ее слуги увидят распущенные волосы и поймут, что случилось. А как только они убедятся, что она была с Тобиасом, на следующий же день весь Лондон будет полон сплетен о ней.

– Все в порядке, - успокаивал ее Тобиас, вручая ей три поднятые с пола булавки.
– Это - мой дом, а не ваш.

– Ваш дом?
– ошеломленно произнесла Женевьева.
– С какой стати мы здесь? Это неприлично! Я не могу посещать ваш дом без компаньонки. Я немедленно хочу отправиться домой!

– У меня нет никаких низких планов на ваш счет, - сказал Тобиас.
– Я просто хочу показать вам дом, который купил только этим утром.

– Вы купили дом этим утром, - он снова ее поразил.
– Я не желаю его осматривать, мистер Дерби. Как вы посмели привезти меня сюда, даже не спросив, что я об этом думаю!

– Я хотел иметь место, куда смогу привести свою жену, - сказал он, наблюдая за нею.
– Как только она у меня появится. Вы сможете заколоть ваши волосы, и затем я доставлю вас к вам домой. Здесь нет ни одного слуги, поскольку я еще не нанял штат, и вам нечего опасаться сплетен.

Совершенно очевидно, он оставался все тем же самым бесчестным проходимцем, что и в юности. Подумать только, он привез ее в свой дом, словно она была какой-то девкой, готовой упасть ему в руки, а затем залезть в его кровать.

– Я больше не ваша игрушка, мистер Дерби, - резко возразила Женевьева.
– Я взрослая женщина, и я хочу выйти замуж на Лусиуса Фелтона. Тот факт, что мы с вами целовались, ничего не значит. Это произошло просто из-за некоторой ностальгии и больше ничего. С вашей стороны тоже ничего другого не было.

– Абсолютно нет, - с чувством собственного достоинства произнес он, чему Женевьева не поверила ни на мгновение.

Но ей действительно необходимо заколоть свои волосы. Не может же она вернуться домой с такой прической.

– Как вы понимаете, - сказала она, бросая на него угрюмый взгляд, - мне больше не восемнадцать. Возможно, я вела себя, как дура, будучи очень молодой, но теперь я вдова, и я многое знаю о мире и о мужчинах, подобных вам.

– Я это вижу, - быстро ответил он.

Женевьева выглянула из кареты. Грум Тобиаса открыл дверь дома. Это было красивое здание, высокое, но не чрезмерно узкое, выстроенное со вкусом, но не подавляющее своим величием.

– Я не безнравственная женщина, - прошипела она Тобиасу, пытаясь еще раз донести до него правду.
– Только потому, что когда-то давно мы намеревались пожениться, вы не можете пытаться использовать меня!

– Я никогда бы не сделал ничего подобного, Женевьева.

– Я предпочла бы, чтобы вы обращались ко мне, как к леди Малкастер, - заявила она.

Затем Женевьева вихрем пронеслась вверх по лестнице, так что не могла видеть, как его глаза неотрывно следили за ее пленительными изгибами. Греческая туника восхитительна, с какой стороны ни посмотри; облегающий шелк ничего не оставлял для воображения в соблазнительной маленькой фигурке леди Малкастер.

Тобиас сглотнул и проследовал за ней. Конечно, она не безнравственная женщина, но она принадлежит ему. И для него она просто Женевьева. И Женевьева больше не будет говорить ему, что собирается выйти замуж за того проныру, которого целовала. Только сама она этого еще не понимает.

Глава 4

– Это прекрасно!
– воскликнула Женевьева, осматривая столовую.
– Я никогда не видела обои такого сочного оттенка. Это абрикос?

– Что-то в этом роде, - откликнулся Тобиас.

Он следовал за ней с лампой Арганда [8] , держа ее так, чтобы Женевьева могла смотреть на стены, а он мог смотреть на нее. Волосы Женевьевы были намного прекраснее, чем обивка стен. Абрикосы и подсолнухи, смешанные с небольшим количеством сливок. Ее лицо оставалось столь же восхитительным, как и в его воспоминаниях, особенно ее серо-зеленые глаза. В них все также пылала страсть, которая в ранней юности дополнялась наивным простодушием. Теперь же эта пылкость чувств смешивалась с соблазнительным намеком на нечто большее.

[8]

Лампа Арганда (Francois-Pierre-Ami Argand) - Век современного освещения начался с изобретения масляных ламп, которые приобрели свою наиболее совершенную форму стараниями швейцарца Ами Арганда (1755-1803), жившего в Лондоне и получившего патент на свое изобретение в 1784 г. Его изобретение заключалось в том, чтобы избежать лишнего горения топлива, приводившего к выделению дыма и сажи. Арганд предложил направить один поток воздуха в центр пламени, а второй - мимо пламени при помощи "лампового стекла, колпака, наконечника, воронки или трубки", которые обеспечивали бы воздушную тягу. Его лампа была снабжена трубчатым фитилем; воздух всасывался с боков сквозь середину трубки, обеспечивая яркое и почти бездымное пламя. Позднее в лампе Арганда начали использовать керосин, что еще повысило качество пламени.

Лампа Арганда на портрете Джеймса Пила (James Peale) его брата Чарлза Уилсона Пила (Charles Willson Peale), 1822 :

– Конечно, вам необходима мебель, - продолжила она.
– Я знаю одного краснодеревщика, Джорджа Баллока [9] , на Тентерден-стрит, у которого можно приобрести красивые вещи.

– У меня уже есть кое-что из мебели, ее скоро доставят из Индии, так же как ковры, чайные принадлежности и некоторые другие мелочи.

– О, это замечательно! У моей подруги Кэролы есть великолепный ковер из Индии таких ярких цветов, как на кашемировой шали [10] .

[9]

Джордж Балок – George Bullock (1777 - 1818) - самый влиятельный краснодеревщик начала XIX века. За свою короткую жизнь он сделал блестящую карьеру. Сначала он стал знаменитым художником, а затем выдающимся краснодеревщиком. Особых успехов он добился в усовершенствованной и изящной инкрустации. Начал он свою работу в Ливерпуле, позже переехал в Лондон.

Столик для игр:

Кабинет:

[10]

Кашемировая шаль – В Европе шали появились в конце XVIII века и поначалу имели только восточное происхождение, так как вывозились из английских колоний в Индии. Они назывались кашмирскими (или кашемировыми), поскольку изготавливались в долине Кашмира в Индии с XV века из тончайшей шерсти тибетских коз. Говорят, что первую такую шаль привез во Францию Наполеон Бонапарт в подарок для Жозефины Богарне в 1798 году по возвращении из египетского похода. Но в начале XIX столетия обзавестись кашемировыми шалями могли лишь очень богатые люди, ибо стоили они от семи до пятнадцати тысяч франков. Иначе говоря, цена этой детали туалета превышала стоимость всего остального костюма и свидетельствовала о высоком имущественном положении ее носительницы.

– Я надеюсь, что моя жена придаст всему этому новый блеск, - сказал Тобиас, входя за Женевьевой в бальный зал.

– Ваша жена?
– спросила она.
– Но вы должны приобрести хоть какую-то мебель уже сейчас. Вы же знаете, что нельзя найти жену вот так в один день.

"Нельзя?" - подумал Тобиас, любуясь видом ее очаровательной круглой попки, в то время как она подалась вперед и с усилием дернула одно из высоких окон, находящихся в комнате.

– Они открываются?
– спросила Женевьева.