Сны чужие

–  Подойдем ближе?
– предложил он Антри. Тот воспринял его вопрос как руководство к действию и начал энергично проталкиваться сквозь толпу. Крестьяне недовольно косились на кальира и временами осыпали его бранью, но расступались. Олег следовал за Рыжим как сухогруз за ледоколом, стараясь не обращать внимания на ругательства и злые тычки локтями. Скоро они пробрались в первые ряды и остановились, упершись в кольцо из стражников, оцепивших место казни. Теперь Олег мог хорошо рассмотреть "дикую тварь" из таверны Фартага.

У нее оказалась отличная фигурка, даже по человеческим меркам. Не очень высокая, едва ли выше Олега в теле Эки-Ра, она была гармонично и крепко сложена. Его не обманывала кажущаяся хрупкость женского тела. Острый взгляд подмечал тугие сплетения мышц, по-бойцовски напряженных и готовых к немедленному действию. А вот о красоте девушки не смог бы сейчас сказать и Антри. Лицо ее скрывалось под маской из грязи и запекшейся крови. Синяков и ссадин не скрывал даже слипшийся, потемневший мех. Синяя кожаная куртка, когда-то соблазнительно и вызывающе обтягивавшая ее тело, ныне полностью потеряла форму, стала бурой от пыли и крови. Левый рукав отсутствовал, вырванный напрочь, правый обвисал от локтя бахромой уродливых лоскутьев. Не в лучшем состоянии находились и штаны, а сапогов у пленницы не было вовсе. Тем не менее, несмотря на свой жалкий вид, девица силилась стоять прямо и гордо. Двоим дюжим ребятам из деревенской стражи приходилось постоянно заворачивать ей руки за спину, вынуждая сгибаться перед толстеньким, немолодым уже барском, возбужденно размахивающим над головой странным деревянным предметом, напоминающим помесь молотка и большого консервного ножа. "Сэдиш" - подсказала память, символ власти главы Рода. Похоже, пожилой толстяк был старейшиной этой общины и, как водилось, главным судьей во всех ее делах.

–  …Дабы не пали на наши головы беды!
– вещал старейшина высоким, немного визгливым тенорком, обращаясь к односельчанам.
– И пусть наказание для этой убийцы станет примером всем остальным! Пусть ее дружки знают, что то же ожидает их всех!

Толпа загудела. В адрес осужденной полетели брань и проклятия.

–  Убийца!…

–  Тварь!…

–  Отродье влака!…

–  Со сколькими Ножами ты спала?!…

–  Хотела нам бед, так получи ж сама!…

Девушка вдруг рванулась из рук конвоиров с такой силой, что те невольно подались вперед, позволяя ей выпрямиться. Ее голос на мгновение перекрыл крики крестьян.

–  Черви! Трусливые нарлы! Сдохнете раньше, чем наступит завтрашний день!

Опомнившиеся стражи с новой силой вывернули ей руки, вынудив согнуться почти вдвое, задыхаясь от боли. Олег поморщился. Ему было неприятно происходящее. Он не хотел обвинять здешних крестьян в несправедливости. Напуганные, они пытались защищаться, как могли. Можно ли было винить их за это?…

–  Трусы!… - яростно прошептал ему в ухо Антри.
– Она права! Они - трусы!…

"Значит, есть и такие, кто считает, что можно", - подумал Олег.

–  Только не делай глупостей, Ант, - тихонько попросил он кальира. Тот вздохнул в ответ:

–  Может, если ты… скажешь им…

–  С ума сошел?
– удивился Олег.
– Думаешь, меня станут слушать?

Антри не ответил. Он только скрипнул зубами и вновь повернулся к помосту.

–  Начинайте!
– скомандовал, между тем, старейшина, взмахнув сэдишем. Конвоиры послушно подтащили вырывающуюся девушку к установленному в центре помоста массивному сооружению, представляющему из себя поставленный на короткие толстые ножки тяжелый пень, и заставили ее встать на колени. Появившийся невесть откуда хмурый тучный здоровяк ловко обвязал ее руки прочными кожаными ремнями - в локтях и повыше запястий. Ремни он пропустил сквозь сквозные отверстия в колоде и затянул их снизу. Теперь они надежно прижимали руки осужденной к поверхности пня.

–  За свое преступление ты ответишь согласно нашим законам и обычаям, - возвестил старейшина в мгновенно наступившей тишине.
– Вирэль из шайки Синих Ножей, ты предала подлой смерти гостя нашей общины! Тем самым ты опозорила наш славный Род, навлекла на него бесчестье и беды!…

–  Я сделала лишь то, что вы должны были давно сделать сами!
– крикнула девица и плюнула в толстяка.
– И в Яму ваш подлый Род!

–  Молчи!
– старейшина в негодовании замахнулся на девицу сэдишем.
– Как ты смеешь, грязь придорожная!… Заткни ее мерзкий рот!

Последние его слова относились к хмурому здоровяку. Тот молча нагнулся и поднял с помоста внушительных размеров орудие, до жути похожее на тесак мясника. Толпа снова загудела.

"Ну вот, - мысли в голове у Олега бились в такт с неровно колотящимся сердцем, - обычный конец для убийцы. Сейчас он отрубит ей запястья и мы все будем смотреть, как она умирает… Вирэль… Красивое имя…"

–  Так нельзя!
– горячо шептал в ухо Антри.
– Так же нельзя!…

"Ну и черт с вами со всеми, ублюдки!
– вспыхнувшая злость придала ему отчаянной храбрости.
– Ешьте меня живьем, если зубов хватит!"

–  Стой!
– крикнул он что было сил и резко толкнул в грудь стоящего перед ним стражника. Тот неловко отшатнулся, пытаясь сохранить равновесие, Олег быстро протиснулся в образовавшуюся брешь и одним прыжком вскочил на помост. Он не видел, как рванулся следом Антри, а опомнившийся страж оттеснил кальира обратно в толпу.

"Ну и кретин же я!" - мелькнуло в голове. Отступать было уже поздно. Все смотрели на него - старейшина, палач, конвоиры, несколько сотен глаз на площади… и девушка… Она смотрела на него широко распахнутыми серыми с зеленым отливом глазами, в которых плескались изумление и надежда.

"Ох, кретин!" - выругался он про себя еще раз, вдохнул поглубже и снова крикнул, уже тише:

–  Стойте!

–  Кто ты такой, ронтова кровь?!
– взвизгнул оторопевший старейшина, закипая от злости.

–  Эки-Ра, - выдохнул Олег, - сын Грид-одра, вершина Родовой Пирамиды аркских хорлов, хальгир Северного Арка…

Голос его, вначале нетвердый, к концу фразы обрел уверенность и силу.

–  Я требую, чтобы ты отпустил эту женщину! Немедля!…

* * *

–  Уберите сумасшедшего!
– рявкнул староста, оправившись от шока, вызванного неслыханной наглостью незнакомца.

"Так я и думал", - Олег даже испытал какое-то странное облегчение, окончательно убедившись, что его выходка оказалась полной глупостью. Он отступил в сторону, развернулся, и, ухватив бросившегося к нему стражника за кольчужный ворот, швырнул его с помоста в толпу. Площадь взорвалась криками ярости и возмущения.

–  Слушайте меня!
– крикнул Олег, надрывая глотку и зная, что никто его слушать здесь не станет.

"И надо ведь было оставить меч на постоялом дворе, - думал он.
– Ведь и Антри приказал свой оставить, не на битву, мол, идем, а народ смущать незачем… Интересно, скольких я бы успел зарубить, прежде чем они меня…"

–  Безумец!… - ревела толпа.

–  Еще один Нож!…

–  Хватайте вольпа!…

–  Поставьте его рядом с ней!…

Крестьяне заволновались, поперли на помост. Стражники с трудом удерживали охваченную яростью толпу. При этом сами они не могли броситься на Олега, чтобы схватить непонятно откуда возникшего наглеца.