Сны в Улье

– Я дальтоник! Простите, я не знал, я думал, я делал все верно!

Дальтоник, зашибись. Так этот придурок еще не виноват выходит. Мой день испортить надумал, значит. А вот нет, как говорится, дайте мне всего шесть строк, написанных рукой самого честного человека, и я найду причину его повесить. Я лично придерживаюсь мнения, что честных людей нет, так что мне хватит и трех строк. Да и причину это можно найти постфактум, если человек молчит как сука и ничего не пишет, например.

Вижу, что он тоже осознал все, поплыл, складки все выпрямлялись, брови расслабились, позвоночник скрутился. Думает, победил, скотина. Я ему улыбаюсь еще шире, мол, какое недоразумение вышло. И смотрю, как уголки его рта вот-вот поползут вверх.

– А что ж ты, падла, никому не сказал о своем дальтонизме?

– Так в моем досье написано! Вы можете сами убедиться!

– Так ты хочешь сказать, что ошибка была кого-то из твоего начальства!? Что, может, это Эйвар ошибся? Что это ошибка системы Строя!?

Тут я взорвался, разорался на него. Схватил его за ворот его вонючего свитера и затряс. Смотрю в его глаза тупейшие, в которых ничего не осталось от жизни, одно лишь Небо, так что меня самого до дрожи злость пробрала. Пустышка. Зияющее ничто в омерзительной оболочке. Да хоть бы ты из себя сотворил нормально человека, урод, прежде чем на Небо лезть! Так бесит меня, что если бы не стук в дверь, я бы, наверное, размазал его, как жука.

– Я занят!

Голос за дверью что-то промямлил извиняющееся, Илья видимо. Я знаю, что после моего возвращения ему поручено приглядывать за мной. Как ему повезет, если он притащился в мой кабинет не потому, что услышал крики из коридора. По шее от меня получит, если так. Полжизни будет ходить и оглядываться, не смотрю ли я на него.

Дверь открывается, и в комнату тихо заходит несчастье в виде Ильи. Я опускаю Ефремова, и он сползает на стул. Но руки от него не убираю, пусть знает, я не закончил. Илья поправляет очки, и взгляд свой близорукий сразу в пол кидает, будто он и не видел ничего.

– Кнуд, прости, что отвлекаю, но Эйвар вызывает тебя к себе в кабинет.

 Эйвар не вызывал меня не разу с тех пор, как я выбрался из плена. Даже все приказы передавал через других. В основном через Илью, он же его комнатная шавка. Это Эйвар таким образом злость выражал. Глаза бы его меня больше не видели. С глаз долой - из сердца вон. Повезло еще, что в живых меня оставил. Пленных мы берем, но и своих из плена не забираем. По всем законам логики Эйвара, а значит и моей логики, я должен был быть убит. Но вот ведь незадача, я слишком успешно справлялся со своей собачьей работой ищейки и палача в Строю. Но, несмотря на то, как мне несказанно повезло, было и слегка обидно. Не то чтобы хныкать и жаловаться собирался, и даже не стал бы рассказывать об этом за рюмкой. Но какое-то мутное грузное ощущение заползало в мой мозг, когда я слышал его имя. Вроде и всю жизнь ему посвятил, вроде верно служил, а он и видеть меня не желает. Поэтому, когда узнал, что Эйвар зовет к себе, я практически хвостиком завилял и запрыгал с высунутым языком.

 - Вон пошел!

Я заорал, и Илья тоже дернулся в попытке уйти за дверь. Когда он осознал, что это я не ему, снова стал смешно поправлять свои дебильные очки и нос чесать. Интеллигент зашуганный.

Ефремов же не такой дурак оказался, как я думал про него изначально. Сразу понял, что это я ему, и метнулся к двери.

– Могу ли я вернуться к своей работе?
– спросил он уже у порога. Не мог не спросить, наркоман небесный.

– Удачного рабочего дня!
– рычу я.

Скрылся. Мы с Ильей выходим из кабинета, и я вижу, смотрит на меня неодобрительно. Прямо хочется ему сказать, что нельзя так себя вести с другими людьми, даже если они в чем-то виноваты, что это не по-человечески. Хочет, да не может. Он шугается даже от скрипа двери, от меня так и подавно. Вообще Илья мой друг. Только он об этом не знает. Это информация не подлежит к огласке, поэтому пускай думает, что я его ненавижу. Пускай боится меня, это убережет его от неверных поступков. Ирония еще заключается в том, что Илья даже выше меня по должности теперь. Хотя точно его должность я сформулировать не могу. Вроде он и с людскими физиками, химиками и прочими очкариками контакт ведет до сих пор, и в ядерном проекте он задействован, на котором успел прославиться в свое время, и связывает для Эйвара работу других отделов, и бумажки его туда-сюда перекладывает. Но все равно он чмо бесхребетное, и все это знают.

Мой кабинет находился довольно далеко от кабинета Эйвара. Причина не в его злости на меня, мой кабинет остался тем же, что и до плена. Тогда все у нас с Эйваром было хорошо. Только вот крики из моего кабинета ему не хотелось слушать. Это раз. А два - комната злой собаки и благоразумного нашего великого правителя Эйвара должны находиться далеко друг от друга. А то вдруг какому-нибудь нерадивому Творцу покажется, будто бы мы с Эйваром в чем-то замешаны вместе, будто бы дело у нас общее. Длинными коридорами и короткими лестницами мы почти уже дошли с Ильей до его кабинета, как Илья останавливается.

– Давай остановимся на минутку и покурим.

– А чего ты, к Эйвару не торопишься? Хочешь заставить его ждать?

Только сейчас замечаю: нервничает. Обычно проблем у меня с этим нет, все подмечаю. Но по моему невротичному другу хрен поймешь, когда его нервы играют больше обычного. Сигаретку достает, был бы не со мной, руки бы тряслись. Да и прикуривает не с первого раза.

– Нет, не хочу, он и так не в настроении, думаю. Мне так показалось.

– Может, война намечается, а? Раз меня-то позвал после того, как я предал его?

Я тоже прикуриваю, чего зря стоять.

– Ты не предавал Эйвара, Кнуд, просто он теперь тебе доверяет куда меньше.

Щелчок. Пропадаю.

В моей груди что-то копошится, прямо между ребрами, взрезая мышцы, сосуды, нервы и прочую шелуху. Легкие тоже вскрыты, воздух поступает в них с двух сторон. Задыхаюсь, нечем дышать, не могу вздохнуть, захлебываюсь кровью. Но не подыхаю.

– Ты так и не предал Эйвара, Кнуд. Это забавно, ведь доверие к тебе все равно потеряно навсегда.

Это говорит Юдит. Голос, как у Снежной Королевы. Она сотворяет что-то мне, из-за чего я все еще в сознании. И сотворяет мне кровь, поэтому я не подыхаю от кровотечения. А может, еще что-то сотворяет, чтоб не подохнуть от болевого шока. Или это просто я такой упрямый. Хрен тебе, боль терпеть я смогу. Все мы в Строю терпим, так что выкуси.

Мне хочется заорать на нее, какая же она дрянь, но сказать ничего не выходит. Только хлюпающие гортанные звуки, будто вода в сапоге. Тогда посмотрим, на что ты еще способна, злая царевна.

Юдит вытаскивает свою ручку из меня, медленно, так чтобы я прочувствовал каждый миллиметр ее движений. Умелица. Хотя и не думаю, что она пытала людей раньше, скорее это был анатомический интерес. Она поднимает руку, всю в моей крови, и вижу, какие пальцы у нее занятные. Кости прорастают сквозь кожу, образуя еще одну лишнюю фалангу. Заточены на концах так, чтобы резать и рвать. Она прикасается к нетронутой части моей груди рукой, и рана немного затягивается. Чувствую, ее кожа мягкая, будто ее руки никогда не притрагивались к работе. Даже сквозь боль, которая должна быть вроде как эпицентром всех моих мыслей, я ощущаю, какие нежные у нее руки.

– Кнуд, ты же понимаешь, что я делаю это не из-за того, что ты посмел убить нескольких моих людей из Сладострастия? Уверена, ты лишь исполнял приказ Эйвара. Я делаю это потому, что хочу, чтобы ты мне рассказал, как попасть на Небо, и что Эйвар узнал по поводу богов Падальщиков? Расскажи мне, и все прекратится. Иначе же нам придется провести с тобой еще не один подобный вечер. Предай Эйвара, ты ему больше ни к чему. Ты сам прекрасно осознаешь, что его паранойя не позволит вернуть тебя после того, что ты был у меня. Даже учитывая, что мы с ним не враги. Расскажи, и я предоставлю тебе убежище.

Самые большие суки - люди, говорящие правду. Она была права. Только вот самоуверенная дрянь думает, что я могу предать Эйвара, которому я служу почти четыре века.

– Да я просто счастлив буду провести с тобой еще несколько интимных вечеров!
– хриплю я и улыбаюсь. Совершенно зря, губы уже занемели от засыхающей крови.

Мне становится чуть лучше. Думаю, плюну ей кровью прямо в лицо. Когда я был на месте палача, меня это всегда бесило. Я поднимаю глаза. Сука с красивым лицом. Не могу.