Сны в Улье

Таддеуш спрыгнул со сцены и пошел к барной стойке. Он взял бутылку с какой-то зеленой жидкостью и сделал глоток прямо из горла. Абсент, может, надпись была на польском, я не разобрала. Я пыталась понять, какая из двух организаций мне нравится больше, и поняла, что в том свете, как их освещает Таддеуш, Сладострастие гораздо лучше. Вот это счастье, сотворить себя. Я бы сделала из себя Хайди Клум. Понятно, почему Таддеуш такой красивый.

– Я открою тебя, - Таддеуш с шумом поставил бутылку на барную стойку. Он достал из кармана джинсов ключи и достал ящик из-под барной стойки. Кажется, это был сейф. Из него он достал колбу с молочно-белой жидкостью. Ассоциации не самые приятные.

– Это - гармония в чистом виде. Нам ее выдает Небесный Строй по 50 миллилитров на Творца в год. Самим варить нельзя, иначе они нас репрессируют. Все, как с наркотиками.

Таддеуш смотрел на колбу с благоговением, держал ее осторожно двумя пальцами, кажется, даже закусил губу от напряжения. Он подошел к барной стойке, вылил жидкость в стакан и залил ее абсентом. У меня было ощущение, что это как-то неправильно.

– Готова?

Прежде, чем я сказала «Да», он приложился к стакану. Он не допил его до конца, но когда он убрал ото рта стакан, на его лице сияла блаженная улыбка. Не такая бездумная, как до этого, а было ощущение, что он упивается силой. Шатающейся, но быстрой походкой, он подошел ко мне и вручил стакан. Я тоже выпила, но кроме травяной горечи я сначала ничего не почувствовала. Таддеуш провел рукой мне по щеке, коротко подмигнул мне. За мгновение до того, как почувствовать их, я увидела, как из его руки появилось несколько тонких светящихся иголок, остроту которых я тут же ощутила на своей коже под его рукой. Они не только кололись, они еще и жглись. Но боль не была страшной, мне не хотелось его оттолкнуть. Казалось, было даже приятно. Таддеуш стал водить руками вдоль моего тела, вонзая в меня новые игры. В глазах у меня мутнело, и мне почудилось, что откуда-то из-за спины у него появилось несколько ядерно-розовых щупалец, которыми он меня удерживал, продолжая втыкать все новые иголки. Последние иглы он воткнул мне в глаза, но они не только не нарушили моего зрения, перед глазами и так все плыло, а, наоборот, предали мне сил. Я ощутила сначала небывалую радость, потом почувствовала мощь внутри меня, а потом - что я способна абсолютно на все. Иглы растворились, превратившись, в свет, и он начал всасываться внутрь меня, и, кажется, я начала смеяться и кружиться на месте. Я подняла руки вверх, и на меня сверху рухнул поток воды. Я почувствовала, что Таддеуш перехватил меня за руку и поцеловал меня в губы, жадно, глубоко и очень приятно. Он тоже поднял руки вверх, мы переплели пальцы, и сверху вместо воды хлынула кока-кола. Я отстранилась от его губ, открыла рот, чтобы почувствовать вкус. Действительно, газировка. Поток постепенно затих, и мне стало очень липко. Я смотрела на промокшего Таддеуша, волосы его слиплись, но все равно он выглядел прекрасным. Никаких щупалец при нем уже не было.

– Классно, получилось! Я никогда раньше этого не делал! Хорошо, что не лажанул!

Он смотрел на меня каким-то ожидающим взглядом, и может даже был неуверенным. Может, он ждал, что я продемонстрирую еще какую-то магию, кроме потока воды, но я пока не поняла, как. Сейчас я просто наслаждалась этим ощущением мощи внутри себя. Я решила теперь сама его поцеловать. Хорошо, что он ответил, а то ведь это могло оказаться и частью ритуала. После поцелуя он прижался ко мне лбом, и стоял так довольно долго, в то время, как я создавала на своих волосах тоненькие щупальца, вроде тех, что были у Таддеуша, только в разы меньше и синего цвета. Странно, я думала, первое, что я сделаю, будет работать на улучшение моей внешности.

– Молодец, Таддеуш, ты все-таки на что-то годен.

Мы оба вздрогнули. Я не могла предположить, что в комнате кто-то есть. Голос был женский, грубоватый и очень высокомерный. За столиком сидела женщина в окружении стопки книг. Из-за неравномерного освещения я не могла ее рассмотреть, видела лишь профиль. Нефертити, только без странного головного убора.

– Юдит, ты вернулась! И давно ты здесь?

– Около дня.

Таддеуш занервничал. Я из-за этого тоже. То ли это его женщина, то ли ему нельзя было показывать мне магию, то ли она просто сама личность неприятная. Юдит встала и направилась к нам. Вся она была очень тонкая и вытянутая: длинная шея, длинные пальцы и очень длинные ноги. Даже платье ее было длинное, черное, и струящаяся, греческое. Когда она шла, полупрозрачная часть верхней юбки колыхалась от ее движений, придавая ей величественности. Ее угольно-черные волосы были собраны в пучок, но мне казалось, что если она их распустит, они окажутся сильными и блестящими, как в рекламе шампуня. Ее кожа вызывала похожие ассоциации: мягкая, как в рекламе геля про поющую девушку в душе. Хотелось потрогать. Посмотрев еще раз на пьяного мокрого Таддеуша в футболке с осьминогом, я подумала, что все же вряд ли они могут оказаться любовниками. Хотя, может, я мыслю стереотипами.

– Я - Юдит, та самая глава «Сладострастия», которой нельзя ничего говорить про Кнуда. Я рада, что ты присоединилась к нам. Нам сейчас как никогда нужные новые Творцы. Ты пришла к нам в довольно неспокойное время. Таддеуш пытался рассказать тебе о нашей организации, позже, я расскажу тебе все подробнее и логичнее. Но повторю еще раз, мы - Творцы, но мы не имеем ничего общего с Небесным Строем. Более того, Небесный Строй в скором времени перестанет существовать, как структура. Мы долго терпели их притеснения, и вот, наконец, мы готовы дать бой. Мы заключили договор с Падальщиками, и завтра же утром отправляемся в Москву.

Последние две фразы скорее были обращены к Таддеушу. Он закатил глаза. Я была не готова давать какую-то оценку происходящему, я все еще переваривала информацию о том, что у меня теперь есть магия. Но говорила Юдит жестко, поэтому убедительно.

– Блин, Юдит, ты же знаешь, у меня тут клуб, друзья. Я все-таки популярный ди-джей в Варшаве! А в бою я довольно бесполезен, понимаешь? Тем более, я мог бы пока обучить Яну здесь, а мы бы присоединились к вам позже.

Таддеуш юлил, но особой надежды в его голосе не было. Юдит смерила его холодным взглядом, и мне стало его жаль. Я взяла его за руку.

– Конечно, Таддеуш. Если теперь ты стал бесполезным в бою, ты можешь остаться в своем клубе. В качестве обивки кожаного дивана.

– Это она так шутит.

На шутку не было похоже. Вот тебе и Сладострастие. Судя по Таддеушу и их названию, у меня сложилось впечатление, что они здесь в основном развлекаются. Хотя, может быть, война в какой-то степени может быть развлечением для тех, кто ее начинает. Но, несмотря на агрессивный настрой Юдит, она мне все равно нравилась. Наверное, дело было в ее величественной красоте. С ней рядом отчетливо ощущалась собственная ничтожность. Правда, наверное, я ей годилась даже не в правнучки, и дело было еще в этом . Если Таддеушу было около трехсот, то главе организации, наверное, и того больше. А выглядела она вроде бы лет на тридцать.

– Андрей нас уже ждет. Яна, я думаю, ты будешь не против вернуться с нами в Москву. По дороге я постараюсь тебе рассказать кое-что об истории организации и о самой магии творения. Собирайтесь.

– Мне все равно, Москва или Варшава, так что не против. Только я хотела спросить, а насколько вы старше Таддеуша?

– Настолько, что застала все крестовые походы.

Юдит вернулась за столик. Было приятно смотреть ей в спину, видеть как развевается ее платье. Хотелось увидеть ее в ветреную погоду. Она взяла книгу в руки, и было такое ощущение, что мы с Таддеушем здесь лишние.

Таддеуш выглядел обиженным. Держа меня за руку, он пошел к выходу. Грохот музыки обрушился на нас с новой силой, но я уже не чувствовала себя ошеломленной этим. Не отпуская меня, он подошел к своему другу, выглядящему наиболее цивильно. Тот сразу налил ему выпить, но на этот раз Таддеуш задерживаться с ними не стал. Он коротко что-то сказал про свой отъезд, и мы ушли от них, несмотря на все их возмущения. Пробираясь через толпу уже уставших, но все еще танцующих тел, я чувствовала их радость, и грусть Таддеуша. Люди оборачивались на меня, и я не сразу поняла, что это не из-за того, что я шла за руку с Таддеушем. В моих волосах все еще были синие тоненькие щупальца. Я не знала, как их убрать. И не хотела. Может, их можно было принять за дреды. Таддеуш зашел в гардероб, где взял две куртки. При чем мне показалось, что абсолютно случайные. Мне досталась белая, а ему желтая. Таддеуш сам застегнул на мне молнию и надел капюшон.

– В клубе твои тентакли не страшны, там все равно все удолбанные. К тому же, ночью холодно.

Мы вышли на улицу, и нам сразу стали предлагать такси. Таддеуш отказался.

– Я здесь недалеко живу. Ты не парься, у Юдит просто плохое настроение в последнее время. Скоро это пройдет, и мы сможем снова вернуться в Варшаву. Но вообще это все дело в Кнуде. Она ведь думала, его убили. Он просто был долго у нее в плену.

Последней фразе он придал немного пошлую интонацию. Я не понимала почему. Но на самом деле, мне не очень интересна была эта история. Были куда более интересные темы.

– Ты не расстраивайся, может, мы и правда вернемся в Варшаву.

Наверное, мое «не расстраивайся», было не очень эффективным. Но Таддеуш активно закивал головой, будто это и хотел услышать.

– Да и Москва все же тусовый город!

– Наверное. Слушай, а кто такие Падальщики, с которыми Юдит договорилась?

 Таддеуш скривился.

– Это чуваки, которые еще больше изгои, чем мы. В смысле их реально все ненавидят. И мы, и Строй - Творцы, а у них совсем другая магия, разрушение. Они ничего прикольного создать не могут, только уничтожать. А еще, кажется, они хотят конца света, как все злодеи. Вообще с ними лучше не связываться. А мы связались. Небесный Строй их убивает. То есть нас Строй просто терпит, а на них прямо охота объявлена. У их организации даже название тупое - Анойя, скажи? И лидер их долбанутый садист, который всех заколебал.