Соавторы
Шрифт:
– Васька?!
– Он самый.
– И что же он такого придумал, господи ты боже мой? Что за теория?
– Теория о том, что не имеет никакого значения, какую жизнь мы проживаем и как, потому что жизнь - это всего лишь один эпизод в длинной цепи разнообразных эпизодов. Если один эпизод не получился, ничего страшного, следующий будет другим, намного лучше. Правда, Василий называет жизнь не эпизодом, а приключением.
– То есть он считает, что у человека много жизней?
– уточнил Владимир Иванович, не веря своим ушам.
– Он что, свихнулся? Может, он пьяный был, когда говорил это?
– Нет, Володюшка, если следовать теории твоего сына,
Когда плоть умирает, то умирает данный конкретный человек как единство тела и души, но душа-то продолжает жить. Она находит себе другую плоть и пускается в новые приключения. А любое самоубийство - всего лишь воплощение решения души о том, что в ипостаси данного человека, живущего данной жизнью, ей пребывать больше не хочется, ей надоело, скучно, она устала. Она хочет побыстрее избавиться от плоти, улететь на небо и там высмотреть себе другую жизнь, которой она хотела бы попробовать пожить.
– Она - это кто?
– глупо спросил профессор, который уже плохо понимал, о чем толкует его жена-писательница.
– Она - это душа, Володенька, - пряча улыбку, пояснила Катерина.
– Вот такую идеологическую конструкцию изобрел наш Васенька. И, кстати, просил меня довести ее до твоего сведения.
– Зачем?
– Он считает, что ты лучше поймешь его, нежели я.
Он полагает, что эта конструкция слишком теоретична, чтобы ее могла по достоинству оценить такая приземленная особа, как твоя жена. Ну что, оценил?
– Да бред какой-то!
– Владимир Иванович в сердцах махнул рукой и чуть не сбросил на пол плетеную корзинку с нарезанным хлебом.
– Где он набрался такой чуши?
Катерина пожала плечами.
– Не знаю. Говорит, у кого-то вычитал, взял за основу и добавил кое-что от себя.
– Ну ладно, допустим. А почему он сам мне все это не изложил? Почему попросил тебя довести до моего сведения?
– Он надеется, что в моем изложении теория прозвучит более связно. Ты же сам знаешь, Вася умный мальчик, но очень плохо излагает и совсем не умеет объяснять.
– Но тебе же он изложил свой бред, и ничего, ты поняла, - недовольно проворчал Славчиков.
В нем внезапно проснулась ревность. Что же, Васька считает Катерину умнее родного отца? Васька счел возможным чем-то поделиться с ней, чем-то таким, о чем ему и в голову не пришло поговорить с отцом?
– Володюшка, я вырастила Юльку и теперь постоянно общаюсь с Антошей и Вовкой. Ясно?
– Нет. Не вижу связи, - сердито откликнулся он.
– У меня большой опыт общения с теми, кто плохо умеет объяснять, вот и все. Зато ты избалован общением с высоколобыми учеными и всякими там аспирантами, кандидатами и докторами, они все ясно мыслят и ясно излагают, а того, кто излагает плохо, вы сразу изгоняете из своих рядов и даже не пытаетесь понять, о чем это он там, собственно говоря, толкует. А я не могу отмахнуться от объяснений малыша, мне приходится обязательно его выслушать и постараться понять. Поэтому я тренированная. Вот Васька и предпочел меня в качестве первого рецензента. Он прекрасно понимает, что если я буду тебе пересказывать его бредни, то сделаю это более внятно и системно.
– Так ты согласна, что это бредни?
– Разумеется.
– Ну слава богу, - с облегчением выдохнул Владимир Иванович, - а то я уж испугался, что ты меня начнешь вербовать в новую веру.
Дверь кухни с грохотом распахнулась, на пороге возник взъерошенный Антошка. Из-за его спины прорывался с боями Вовчик-второй, которого
старший братец отпихивал и всеми силами старался не пропустить вперед.– Мам, а можно я боевик посмотрю с Костнером?
– Мам, - пищал младший, - там "Спокойной ночи, малыфы", там сказка плодолфается, а он не дает смотлеть.
– Уйди, не лезь!
– Ну, мам!…
– Пошел отсюда!
Катерина подскочила к сыновьям и разняла их, пока не Дошло до драки. Теперь Вовчик-второй прятался за ее ноги и оттуда глядел победителем.
– Антоша, ты можешь смотреть боевик, но только до Девяти часов. В девять Вовчик ляжет спать.
– А я?
– пискнул младший.
– А ты посмотришь свою сказку здесь.
– Так уже без пятнадцати девять, - возмутился старший.
– Сейчас как раз фильм начнется. И в девять выключать, да?
– Пожалуйста, можешь смотреть фильм на кухне, - согласилась Катерина.
– Вовчик посмотрит передачу в комнате и сразу ляжет спать. А ты можешь сидеть здесь, только учти, что мы с папой тоже будем здесь, нам нужно поговорить, а потом я буду мыть посуду и убирать.
И решай быстрее, у тебя три минуты.
Ей приходилось быть жесткой, иначе нельзя, когда квартира слишком мала для пятерых. Нельзя делать поблажки одному и ущемлять другого, и приходится все время искать баланс между разными интересами, чтобы никто не обиделся и была соблюдена элементарная справедливость. Хотя только матери знают, как щемит сердце, когда приходится гоняться за этой самой справедливостью, слыша рев маленького ребенка и глядя в его обиженные глазки. "Катерина состоит из одних достоинств, - подумал Владимир Иванович, наблюдая за тем, как жена "разруливает" конфликт интересов.
– Господи, ну почему же я не люблю ее?"
– А что, тебе очень даже идет. Смотри, как здорово!
Даша напялила Насте на голову шерстяную шапочку со смешными длинными заячьими ушами. Уши были расшиты цветочками и свешивались вниз, почти закрывая щеки. Определенно, у маленького Санечки со вкусом проблемы, но с чувством юмора, пожалуй, совсем неплохо.
– Если бы ты видела, как он эту шапочку выбирал!
– продолжала щебетать Даша.
– Сто магазинов обошел, пока выискал то, что ему хотелось. Вбил себе в голову, что непременно должен подарить тебе шапочку с ушами.
Ну что ты сидишь, подойди к зеркалу, посмотри.
Настя нехотя поднялась с дивана и поплелась к зеркалу. Чудовищно. Старая усталая тетка с потухшим взглядом, опущенными уголками рта и подозрительно светлыми волосами - естественный платиновый цвет густо разбавлен сединой. И надо всем этим - яркая дурацкая шапка с заячьими ушами. Гротеск. Пародия. Черт знает что…
Она попыталась улыбнуться, но ничего не получилось, губы натужно скривились, и лицо стало еще старше и печальнее. Настя резким движением сорвала с головы подарок любимого племянника, который стоял здесь же, предвкушая эффект и приоткрыв в радостном ожидании рот.
– Здорово, да, тетя Настя? Тебе нравится?"
– Очень, Санечка. Спасибо тебе большое. Просто замечательная шапочка, - ответила она, ненавидя себя за подступившие слезы.
– Ты будешь ее носить на работу?
– На работу, наверное, не получится, у нас там все очень строгие, начальники всякие, генералы. На работе надо форму носить.
– А когда же ты будешь ее одевать?
– Надевать, Санечка, не одевать, а надевать, - тут же поправила сына Даша.
– Сколько раз я тебе говорила…