Соавторы

–  Надо же, - протянула Настя.
– И чем Елена мотивировала свой отказ?

–  Сказала, что ей лень и вообще она не любит ни бассейнов, ни каких бы то ни было физических нагрузок, она даже зарядку никогда в жизни не делала, а от уроков физкультуры отлынивала под любыми предлогами.

Ладно, сказать можно все, что угодно, тем более о своей прошлой жизни. Насчет физкультуры и спорта мы поговорим с родителями Елены. Перейдем ко второй части.

–  Елена не говорила вам, что в ее квартире, кроме нее самой, жил кто-то еще?

–  Нет, - он так искренне удивился, что Настя даже поверила ему.
– А что, там кто-то есть? Кто-то пытается заявить свои права на эту квартиру?

Права на квартиру. Очень хорошо, Егор Витальевич.

Вместо того чтобы скорбеть о жене и неродившемся ребенке, вы первым делом думаете о прибыли от продажи квартиры, которая, по всей вероятности, отойдет вам по наследству. Были бы вы менее состоятельным, можно было бы даже выдвинуть версию об убийстве из корыстных побуждений: жену убил, квартиру продал - и порядок. Но вряд ли вам это нужно, в конце концов, если уж у вас возникли финансовые затруднения, вы могли бы просто уговорить Елену продать квартиру или взять под залог той же квартиры кредит. Зачем же убивать-то? Нет, эта версия, пожалуй, не годится, хотя совсем отбрасывать ее не стоит. Я точно знаю, что вы, господин Сафронов, причастны к убийству своей жены, вопрос только в мотиве, который для меня пока не ясен. Но как только я его нащупаю, вы у меня сядете всерьез и надолго. Или не у меня, а у следователя Герасимчука, но сядете все равно.

–  Успокойтесь, там никого нет и никто на жилплощадь не претендует. Но в квартире обнаружены вещи, которые вряд ли могут принадлежать Елене.

Сафронов напрягся. Интересно, почему?

–  Мужские?

Ах, он ревнует… Или делает вид, что ревнует. Убийство из ревности? Не так уж невероятно, учитывая, что он женился впопыхах и о своей супруге мало что знает. Тоже неплохая версия.

–  Женские, - пряча улыбку, ответила Настя.
– Вещи женские, но дешевые и явно не соответствующие финансовому положению Елены.

–  Да какое там у нее было финансовое положение!
– Сафронов махнул рукой, словно пытаясь разогнать ненужные иллюзии, возникшие у подполковника с Петровки.
– Я же вам сказал, что зарплата у администраторов маленькая, ее еле-еле на жизнь хватает.

–  Но у вашей жены была двухкомнатная квартира, обставленная дорогой мебелью, и очень дорогие одежда и обувь. И она пользовалась дорогой косметикой. Я понимаю, вам неприятно это вспоминать, но ведь уже сейчас понятно, что Елена была дорогой содержанкой, и пока рядом с ней был мужчина, у нее были деньги, а когда они расставались, ей приходилось устраиваться на работу и жить на мизерную зарплату. Вы ведь это имеете в виду?

–  Ну да, - он растерянно посмотрел на Настю и потер подбородок.

–  А я имею в виду совсем другое. Зачем, имея, например, дорогую и очень высококачественную куртку фирмы "Богнер", покупать на вещевом рынке дешевую китайскую куртку, из которой синтепон вылезает уже в день покупки. Зачем, имея крем для рук стоимостью восемьдесят долларов, покупать крем за тридцать шесть рублей. Я понимала бы, если бы дорогой крем закончился, и Елене в период финансовых трудностей пришлось бы покупать дешевый; тогда все сходилось бы. А так - не сходится. Вот я и подумала, что, может быть, в квартире, кроме вашей жены, жил кто-то еще, какая-то женщина с очень скромным достатком.

–  Не знаю, - он покачал головой, - мне ничего об этом не известно. Лена ничего не говорила.

–  И последний вопрос на сегодня, Егор Витальевич.

Елена перевезла в вашу квартиру какие-нибудь свои книги, может быть, самые любимые?

–  Книги… да, какие-то книги она привезла. Немного, правда. Не знаю, были ли это ее любимые книги или просто те, которые имелись в наличии.

–  Какие именно, не помните? Названия, авторы? Хотя бы какого жанра?

–  Помню, - он посмотрел на Настю грустно и серьезно.
– Конечно, помню. Полное собрание Сидни Шелдона.

Хорошее чтение для женщины, которая пытается выстроить свое благополучие, опираясь на собственные силы и интеллект. Одна "Интриганка" чего стоит! Хотя есть еще "Расколотые сны", про раздвоение личности…

Две разные личности, живущие бок о бок в московской двухкомнатной квартирке. Любопытно.

–  А кроме Шелдона?

–  Журналы. Лена была очень умной женщиной и, кроме того, получила экономическое образование, она регулярно читала "Деньги", "Коммерсантъ", "Эксперт", "Итоги". Привезла с собой целую кучу, а когда мы стали жить вместе - регулярно покупала. Это имеет какое-то значение?

–  Не знаю, - Настя пожала плечами.

Глаза ее скользнули по медленно двигающейся за аквариумным стеклом рыбке, и она невольно залюбовалась ленивой грацией, с которой крошечное розовое создание шевелило плавниками. Надо же, такая кроха, мозгов, наверное, совсем никаких нет, а ведет себя, будто светская красавица на приеме, осознающая свою ослепительность и дающая окружающим в полной мере насладиться своим совершенством. Сидеть бы вот так, в кресле-качалке с книгой в руке, на коленях - уютный теплый плед, на пледе - уютная теплая кошка, смотреть на рыбок, плавающих в аквариуме, и знать, что впереди у тебя долгий уютный теплый вечер в обществе уютного теплого мужа… И знать, что впереди у тебя уютное теплое будущее, простое, понятное и надежное.

Внезапно она поняла, что больше не хочет задавать вопросы Егору Витальевичу Сафронову, и не хочет работать ни по этому делу, ни по какому-либо другому, и ей совершенно все равно, будет ли выявлен и разоблачен убийца беременной Елены Сафроновой. Пропал кураж.

Пропал интерес. Раньше в подобной ситуации Настя бывала напряжена, как дикое животное перед прыжком, она смотрела в глаза человеку, в виновности которого была уверена, задавала ему вопросы, а внутри тугим комком мерно пульсировала мысль: "Я все равно найду, на чем тебя зацепить. Ты у меня на крючке, и очень скоро я тебя выдерну из воды. Я знаю, что это сделал ты, и я придумаю, как можно это доказать". А теперь не было ни тугого упругого комка в груди, ни прежних мыслей. Ей стало все равно.

–  Может быть, кофе? Или чай?

Она встряхнулась и перевела глаза на собеседника.

Очень хотелось встать, попрощаться и уйти. Настя с трудом преодолела соблазн и перевернула страницу блокнота. У нее еще два вопроса, ответы на которые нужно непременно получить. Впрочем, насчет одного из вопросов она пока еще сомневается, возможно, задавать его не следует, чтобы не спугнуть Сафронова. А вот второй вопрос совершенно безобиден для преступника, но очень важен для оперативника.

–  Вы знакомы с родителями Елены?
– спросила она, проигнорировав предложение выпить кофе.

–  Нет. А что?

–  Почему?

–  Отец Лены умер, давно уже, а мать с новым мужем живет в Калифорнии.

–  Она и на свадьбу не приезжала?

–  Нет.

–  А на похороны?

–  Тоже нет, я не знал, как с ней связаться.

–  Как это?
– удивилась Настя.
– У Елены не было телефонов матери? Они что, не общались?

–  Телефон, наверное, был где-то записан, но я не знал, где именно. У матери теперь другая фамилия, но Лена мне ее не называла. Я посмотрел в Лениной записной книжке, но ни "мамы", ни "Щеткиной" там не было.