Собирая реальность
Шрифт:
– Отщепенец! Вам, наверное, пришлось нелегко.
– Наша семья праздновала Рождество, но в нем не было религиозной составляющей, как бы странно это не звучало. Просто день, когда Санта приносит подарки.
– Сначала Санта, потом родственники.
– Точно. Но вы говорили о кризисе веры...
– Ах да! Вы, безусловно, слышали о случаях чудесного исцеления, плачущих иконах и необъяснимых явлениях?
– Я так понимаю, вы не уфологию имеете в виду. Слышал, конечно.
– И что же?
– Смарт испытующе смотрит на меня.
– Душевный трепет?
Я отрицательно
– Не производит впечатления.
– Об этом я и говорю! Печально, но людям больше не нужны чудеса Божьи. Им давай автоматическую зубную щетку, которая наигрывает "Beautiful Morning", пока вы приводите себя в порядок по утрам. Их больше не трогает воскресная проповедь о братской любви, да и к чертям братскую любовь! Когда придет время "i - House" напомнит о дне рождения близкого человека, а если не хотите отвлекаться, то напишет поздравление и сам отошлет адресату. Автоматизированные забота, внимание, любовь... Осталось лишь придумать автоматический молитвенник, который делал бы это за вас.
– Что лучше - получить формальное поздравление или не получить его вообще?
– спрашиваю я.
– Как вы думаете?
– Скорее всего, вы правы, - соглашается Алан, - но по правде говоря мне все равно это кажется ужасно безвкусным.
– С тех пор как Билли выпустил новую "ось" ничто уже не может казаться ужасно безвкусным.
Мы громко смеемся, не обращая внимания на взгляды окружающих. Я чувствую симпатию к этому типу, отчасти из-за того, что его манера выражать мысли сходна с моей, отчасти же из-за мягкого обаяния, которое ему свойственно.
– Вы работаете с компьютерами?
– отсмеявшись спрашивает Смарт.
– А кто в наши дни не работает с компьютерами? Нет, про "ось" - это старая шутка. При депрессии лучше шутить, чем закидываться флувоксамином.
– Простите?
– Это антидепрессант, Алан. Сразу видно, что повальная мода на депрессивные состояния вас счастливо миновала.
– Просто мне это все еще в новинку, Шон. Мой папа пользовался "Прозаком", но это все, что я помню о таких вещах.
– А что, есть предпосылки?
– Мог бы вам рассказать, но боюсь, ваша подруга будет недовольна столь длительной вашей задержкой.
– Моя подруга?..
– Та, что послала вас за рекламными проспектами. Или вы о ней уже забыли?
– Ах, Мегги! Она ждет меня в закусочной через дорогу.
– Вот как?
– Алан удивленно приподнимает брови.
– Почему же она просто не зашла сюда и не взяла то, что ей нужно?
– Это ее история, - говорю я.
– Как насчет чашечки кофе и занимательного рассказа на десерт?
– Звучит восхитительно, Шон.
– Идем.
Я расталкиваю японцев и сую в карман выполненный в форме белоснежного домика мемо-брелок с презентацией "i-House".
– Надеемся вскоре увидеть вас снова, сэр, - улыбается консультант.
Бедняге жарко и душно, он устал и с удовольствием послал бы всех любопытствующих типов куда подальше, но мысль о премии во втором квартале не дает ему покоя.
Я молча демонстрирую ему отставленный средний палец
и удаляюсь в сопровождении хохочущего Алана Смарта.Тем же вечером Алан, Мегги и я, изрядно набравшись, сжигаем выставку до тла, открывая счет в матче с Atropa Systems.
28. Настоящее: мелочи
Катастрофа происходит на шестой день моего добровольного заключения, когда Мегги входит в комнату с распечатанным выпуском "Milenio" в руках.
– Двести пятьдесят тысяч долларов, - обвиняюще она, - чтобы спустить их в унитаз. Немного расточительно, тебе не кажется, Шон?
– Безусловно, - соглашаюсь я.
– В чем дело?
– Читай, мистер я-подчищу-хвосты.
Обведенная жирным красным маркером заметка сообщает мне, что русский умник мертв. Он был размазан грузовиком напротив отеля, откуда вышел, чтобы купить травку. По крайней мере так посчитали полицейские, обнаружившие в карманах бедняги Дмитрия крошки марихуаны. Юнец, наверняка, сказал бы сейчас, что это неправильный подход к ведению бизнеса и был бы совершенно прав.
– Мы можем задействовать криозаморозку?
– рассеянно спрашиваю я, отрываясь от чтения.
– Может быть, еще не слишком поздно?
– Новость вчерашняя, - фыркает Мегги.
– Я уже справлялась у белокурой бестии из "Криолаб 8" и она весьма язвительным тоном объяснила мне, что в таких случаях следует действовать немедленно.
– Вполне в духе доктора Оушен...
Я чувствую себя виноватым. Мне следовало не отмахиваться от звонка Дмитрия, обеспечить безопасность этого умника, и тут же приступить к розыску Красельникова... Я дочитываю заметку, не обращая внимания на ворчащую Мегги.
– Алан здесь?
– Разумеется, он здесь, - раздраженно отвечает Мег.
– Собирает очередную вирт-реальность. Говорит, что это помогает ему сосредоточится над составлением плана.
– Идем, - я встаю.
– Нам надо поговорить.
– Это уж точно...
Бледно-зеленое - это поверхность, на которой мы стоим, ровная и столь же неестественная, как искусственные покрытия футбольных полей. Бледно-серое - это вся остальная реальность, сфера небес над нами.
Мой желудок бунтует. Мозг не желает мириться с перспективой.
Мы молчим уже около часа, погруженные в раздумья. Главная надежда, разумеется, на Алана, шестеренки мозга которого вращаются - хотелось бы надеяться!
– со скоростью, достаточной для того, чтобы вытащить нас за волосы из того дурнопахнущего озера, где мы оказались.
– Ты изучил проект, Шон?
– спрашивает Алан.
– Вплоть до количества обеденных столиков в кафетерии блока 33-А, - говорю я.
– Но это не слишком помогло.
– В чем наша основная проблема?
– У них три разных сети. Первая - для связи с внешним миром, входящая/исходящая почта и прочее. Вторая - для обмена личной информацией внутри самого здания. Третья - для передачи засекреченных разработок между исследовательскими отделами и рабочими группами. Первая и вторая частично пересекаются. Вторая и третья - тоже. Первая и третья - никогда.