Соблазн гнева

Марина недоуменно пожала плечами:

– Не поняла?..

– Шутка, – насмешливо пояснил сценарист. – Образец канцелярско-бюрократического стиля.

– Вечно ты по-дурацки шутишь! Ничего не понять!

Кирилл расхохотался и перевел разговор на погоду, причем сделал это так демонстративно, что Марина обиделась чуть ли не до слез.

А вот Ольге сценарист, конечно же, был по душе, и она всячески старалась убедить Марину не порывать с ним, подождать, потерпеть, присмотреться…

– Он очень хороший человек, – убеждала Ольга подругу. – Конечно, он творческая личность, и потому с ним может быть трудновато, такие люди всегда сложные, но он ведь тебе нравится?

– Чисто внешне, – честно ответила Марина. – Только и всего.

– Но неужели тебе с ним не интересно?

– Нет, Оленька, нисколько не интересно. Мне с ним не трудновато, а очень трудно. Я не книжный человек, понимаешь? Не книжный! Не хочу я этого всего!

Марина даже за голову схватилась обеими руками, как будто хотела вытолкнуть из мозга всю ту премудрость, которую пытался втиснуть в нее Кирилл.

Однако она, не желая ссориться с Ольгой из-за такой ерунды, как Кирилл, еще какое-то время пыталась (честно пыталась, прилагая все силы!) понять сценариста, а главное – разобраться, чего, собственно говоря, он от нее-то хочет.

Но все ее попытки вдребезги разбивались о насмешливость, даже язвительность странного парня. Вот этого Марина уж никак не могла осмыслить. Зачем он к ней приходит, как на работу? Она ему нравится? Но тогда почему он так странно с ней держится, так старается рассердить? А в том, что он именно старается, Марина уже не сомневалась. Кирилл быстро выяснил, какие темы для Марины наиболее неприятны, и бил в самые болезненные точки.

Зачем?

В общем, ясно было, что пора прекращать их встречи. Марина уже начала подумывать, как бы половчее отказать Кириллу от дома, чтобы он не пожаловался Ольге на излишнюю грубость ее соседки, но, к счастью, в конце января все произошло само собой.

Кирилл, явившись, как обычно, в обеденное время, сразу завел разговор на новую тему: о литературных музеях. Само собой, Марина о них ничего не знала, как ничего не знала и о самой литературе, представленной в подобных местах, и об авторах, сочинявших прославленные романы. И разумеется, она сразу начала сердиться. Но старалась изо всех сил, не желая опять закончить встречу скандалом. Ольга уже сто раз ей за это выговаривала…

Однако ее терпение лопнуло, когда сценарист начал весьма настойчиво, чтобы не сказать назойливо, предлагать Марине посетить два-три таких музея. Причем как можно скорее, желательно прямо завтра.

Сначала Марина просто отмахивалась:

– Не хочу я туда!

Но Кирилл снова и снова зудел о своем, объясняя, что Марине необходимо повысить культурный уровень.

Марина сообщила, что культурный уровень можно повышать разными способами, для этого совсем не обязательно тащиться, например, в музей-квартиру Достоевского или, того хуже, Некрасова.

– Но ты должна! А потом расскажешь мне, что тебе там понравилось, а что нет.

– Да кто вообще в эти литературные музеи ходит? – выпалила Марина, устав от спора. – Старые занюханные тетки, и больше никто! Какие-нибудь библиотекарши на пенсии, от них мышами воняет!

– Ну ты и тыква! – развеселился Кирилл.

– Почему тыква? – мгновенно вспылила Марина.

– Потому что дура!

– Нет, а почему именно тыква? – Марина даже на «дуру» не обратила внимания. – Что за идиотский ход мысли! Тыква-то тут при чем?

– Да ни при чем тут тыква, милая ты моя. Ну, сказал бы я «дубина», что с того? Это было бы понятно, да? Общепринятое выражение?

Марина, сделав неимоверное усилие, взяла себя в руки и почти спокойно сказала:

– Да, это было бы понятно. Но тебе нравится выпендриваться, тебе обязательно нужно быть главным, самым умным. Ты никому не хочешь ни в чем уступать.

– Неправда твоя, девушка! – возразил сценарист. – Как раз наоборот. Я всегда считал, что если уступить кому-то дорогу, то будет самому легче по ней идти.

– А-а, это в том смысле, что пускай другие лыжню прокладывают, да? – не упустила момента Марина. – Любопытная философия. Как раз в твоем духе.

На этот раз взорвался Кирилл, чего Марина уж никак не ожидала. Она-то думала, что его ничем не выведешь из равновесия.

Он орал долго и со вкусом, а потом ушел, демонстративно хлопнув дверью.

И больше к Марине в гости ни разу не приходил. Более того, он и у Ольги почему-то перестал появляться.

Но Ольгу это ничуть не задело. И очень скоро, в феврале, она навязала Марине новое знакомство, опять «литературное».

Марина немного рассердилась на подругу за то, что та подсовывает ей своих друзей-сценаристов, но второй гений тоже был хорош собой, и Марина решила подождать и посмотреть, что из этого выйдет.

Но то ли от постоянного нервного напряжения, то ли от безделья ее снова начали мучить странные сны.

Сразу после ссоры с Кириллом ей приснился огромный плюшевый тигр, ослепительно яркий, с необыкновенно длинным тонким хвостом. Тигр затаился за кустами желтой смородины в бабушкином саду, а хвост обмотал вокруг росшей по соседству вишни. Чего он там выжидал, Марина не знала, просто видела из окна кухни, как зверь скалит зубы и припадает к взрыхленной влажной земле. Марина готовила яичницу с помидорами, а бабушка вдруг решила, что туда нужно добавить побольше петрушки, и вышла из дома. И тут Марина поняла: тигр хочет убить бабушку. Она отчаянно закричала и, схватив кухонный топорик, побежала следом за бабушкой. Но она немножко опоздала. Тигр уже бросился на бабушку и сбил ее с ног. Марина набросилась на зверя и принялась рубить его топориком, визжа от страха. Полосатый плюш легко лопался под ударами стального лезвия. Из тигра забили фонтаны опилок. Их было невообразимо много, и скоро сад и огород словно занесло снегом. Марина, отбросив в сторону опустевшую плюшевую шкуру, помогла бабушке подняться, спросила: «Ты в порядке?» А та огляделась по сторонам и сердито сказала: «Вот ведь насорила-то! Давай теперь прибирать».

Марина проснулась вся в поту, ее руки еще дергались, словно продолжая размахивать топориком…

Что бы все это значило?

Как объяснить такое странное видение?

Бабушка смогла бы растолковать, да ведь она далеко…

Потом Марине несколько раз подряд снились все те же синие поганки, которые она уже видела однажды в кошмаре, потом – живые куклы со злобно перекошенными лицами, встрепанные, грязные…

А однажды приснился бесконечно длинный удав, раскрашенный в веселый красный горошек. Марина расправилась с ним, воткнув в бессмысленный и холодный змеиный глаз маникюрные ножницы.

К снам добавлялось постоянное ощущение временности: сейчас так, но вот-вот все изменится, надо только немножко подождать, потерпеть… и что-то случится, и придет счастье, и станет тепло, легко, радостно…

Марина научилась гулять в одиночестве и каждое утро бродила по городу, время от времени заглядывая в какое-нибудь кафе, чтобы погреться. «Лексус» она давным-давно продала, а новую машину покупать не стала. Почему-то ей разонравилось сидеть за рулем. Точнее, она была бы не против иметь автомобиль, но только внедорожник, чтобы можно было на нем поехать к бабушке, однако джипы были ей теперь не по карману. Вечерами она смотрела новые фильмы и уже не обращала внимания на то, что ей приходится покупать не лицензионные, а пиратские диски. Какая разница, в конце-то концов? Зато она не экономила на внешности и по-прежнему ходила и к визажисту, и в массажный салон, и кремы покупала только самые дорогие.