Соблазн

Сейчас или никогда.

Я высвободила силу и скрестила пальцы.

Аметистовый туман, похожий на миллиарды крошечных кристаллов, поднялся надо мной и запорошил комнату. Каждый крошечный кристалл плавно вращался, выискивая все углы и растворяясь в момент соприкосновения.

Я слышала вздох Спенса. Это должен был быть он. Линкольн и Магда уже видели мой туман.

Я не останавливалась и не теряла концентрацию, я просто продолжала выталкивать силу, пока каждый изгнанник не оказывался под моим контролем. Глаза сфокусировались на комнате, и туман рассеялся, хотя небольшой его поток оставался вокруг меня, следя за каждым моим движением. Это было частью меня.

Изгнанники застыли. Были парализованы, но осознавали, что происходит. Я начала делать маленькие шажки в сторону Линкольна.

Прежде чем кто-либо из нас успел двинуться дальше, Магда вонзила кинжал в изгнанника, с которым сражалась, в того, в которого не стреляла. Это был тот, с фермы. Не то, чтобы мне было его жалко, но он должен иметь право на выбор. Магда даже не взглянула на него.

Линкольн посмотрел на меня, когда я сделала еще один маленький шаг в его направлении, затем на Нахилиуса. Одной рукой с побелевшими костяшками пальцев он сжимал кинжал, другую крепко сжимал в кулак. Магда снова закричала, чтобы Линкольн убил Нахилиуса, и когда Линкольн взглянул на нее, я рискнула.

Я рванула вперед на максимальной скорости и ударила Линкольна кулаком прямо в лицо.

Как правило, подобный шаг не являлся целесообразным. Линкольн почти непобедим, и даже в плохой день он предвидел бы это. Но это был не плохой день… а худший. Направляя всю силу в этот удар, мне удалось вывести его из равновесия. Не теряя преимущества неожиданности, я быстро двинулась вперед, еще раз ударив его по лицу. Я не думал… я просто делала это.

Кинжал выпал из его руки, и он упал на колени.

Еще раз, Ви. Сделай все хорошо.

Линкольн поднял взгляд, полный удивления, чтобы встретиться с моим, когда я развернулась и ударила его ногой. Удар снова был неожиданным, и он упал.

— Какого черта ты делаешь? — закричала Магда, но к тому времени, как я повернулась к ней, Спенс уже удерживал ее. Просто.

— Хороший пистолет, Магда, — сказала я. — Ты и меня собираешься застрелить?

Магда потрясенно посмотрела на меня, потом на руку, которая все еще держала пистолет, теперь направленный на меня. Она опустила руку и попыталась стряхнуть Спенса. Но он просто продолжал держать ее:

— Линкольн — мой партнер. — Я переводила взгляд с нее на Линкольна. — А теперь отойди, если не собираешься воспользоваться этой штукой, — сказала я, снова глядя на ее пистолет.

Она высвободилась из объятий Спенса, который отпустил ее на этот раз, и отошла на несколько шагов.

Я повернулась к Линкольну и опустилась рядом с ним на колени. Он приходил в себя. У меня не было времени.

Я снова призвала силу, надеясь, что смогу удержать оставшихся изгнанников. Я сосредоточилась на целительном элементе и послала его Линкольну, чувствуя, как сила проникает в него. Я послала ее в сердце. Я надеялась, что точно так же, как его сила искала боль в моем сердце на днях, моя сила могла бы сделать то же самое и даже облегчить боль в его.

Мне нужно было вернуть его.

Моя воля прошла сквозь него, коснувшись его сердца и еще глубже, до самой глубины души. Но он чего-то ждал. Чтобы избавить Линкольна от страха и боли, мне нужно было заполнить пустоту, послать что-то взамен. Было так много причин, по которым я не должна была этого делать, и веских причин тоже, но в конце концов это оказалось легко.

Я послал ему любовь.

Я вытащила пистолет из-за пояса и передала его Спенсу, который остановил его ногой.

Линкольн открыл глаза. Я взяла его кинжал.

— Вайолет. Что… что происходит? Ты вырубила меня, — сказал он озадаченно.

Я грустно улыбнулась.

— Линк, у нас у всех есть выбор. — Моя рука инстинктивно потянулась к его лицу, успокаивая. — Это не всегда легко. Теперь ты сделаешь свой.

Я встала, теперь уже по-деловому.

— Но именно так все и будет.

— Я не понимаю.

Я подошла к молчащему Нахилиусу. Он наблюдал за происходящим, переводя взгляд с Линкольна и меня на Магду и Спенса. Он мог двигаться и говорить, если бы захотел… но я почти видела, как работает его мозг, ища слабое звено между всеми.

— Если ты хочешь убить его, тебе придется попросить меня сделать это, — сказала я, поднимая руку, чтобы показать, что я вооружена его кинжалом.

— Вайолет, ты не знаешь, что делаешь. Не будь смешной. — Он начал подниматься.

— Если ты встанешь с пола, я убью его, — сказала я, стараясь не вздрогнуть от собственных слов.

— Это не твоя битва, — рявкнул он на меня, но не поднялся с земли.

— Я бы предпочла, чтобы это была я, а не ты.

— Как ты можешь так говорить?

— Потому что, Линк, мне нужно, чтобы ты принял правильное решение.

Его зеленые глаза встретились с моими.

— Ты исцелила меня, не так ли? — Его рука добралась до сердца.

— Тяжесть…

— Боль. Я не исцелила ее, я просто облегчила… и, и ты идиот. Ты не должен нести все это один, — сказала я, в моих словах смешались боль и гнев.

Держа кинжал на вытянутой руке, я почувствовала, что моя рука дрожит. Я слабела оттого, что держала изгнанников на расстоянии и лечила Линкольна.

— Это от тебя… — начал он, но я перебила его.

— Я не собираюсь позволить тебе сделать это. — Я заставила себя перестать трястись и не показала ему ничего, кроме решимости.

Он тихо вскрикнул.

— Он убьет тебя! — он проговорил шепотом, едва слышно. — Я этого не переживу.

Мне хотелось упасть на землю, подползти к нему и обнять. Сказать ему, что все будет хорошо. Но это было бы ложью. Я не знала, будет ли когда-нибудь все хорошо, для любого из нас. И почему-то я знала, пытаться объяснять ему, что дело не в Нахилиусе, не поможет. Я сильно прикусила губу, пока не пошла кровь и не началось жжение. Я усилила контроль и осталась на месте.

— Если ты убьешь его, это изменит тебя. Навсегда. Доверься мне…

Я уставилась в пустоту, в то место, куда я могла пойти.

— Понимаю.

Он посмотрел на землю.

— Это цена, которую я готов заплатить.

Я покачала головой, отчаяние смешалось с упрямством.

— Ну, а я нет!

Линкольн, все больше смущаясь, переводил взгляд с Нахилиуса на меня. Он так страдал.

Жестокое бремя врожденного защитника давило на него.

Мой единственный шанс изменить ситуацию, дать ему возможность спасти нас обоих.