Соблазнительный шелк

Марселина стояла в центре торгового зала, прижав к груди судорожно сжатые руки. Она, медленно поворачиваясь, впитывала все, что видела: элегантные канделябры, мерцающие деревянные панели, мягкие складки штор, мебель, расставленную как в гостиной.

— Ну и как? — спросил Кливдон. — Экзамен сдан? Удовлетворительно?

— Завтра утром мне надо будет переставить кое-какую мебель, — сказала Марселина. — Леони очень хороша с цифрами и всевозможными официальными документами, да и художественный вкус у нее лучше, чем у многих, но все же чуть-чуть излишне традиционна. Торговый зал — самая важная часть магазина, потому что именно ее видят наши покровители. Все должны чувствовать элегантность и комфорт, и кое-что еще, что отличает меня от всех остальных.

— Маленькие штрихи, — сказал Кливдон.

— Ничего слишком явного, — добавила Марселина.

Они быстро прошли по остальным помещениям магазина: кабинеты, мастерские, склад. Он хотел бы уйти, думала Марселина. На какое-то время проблема создания магазина показалась ему интересной — это была смена деятельности. Но он не торговец. Деньги для него практически ничего не значат. К тому же он полагал, что ему надоели сплетни и бедлам в собственном доме.

Кливдон просто не знал, какой неблагополучной может быть семья. Ему не с чем было сравнивать. А ее предки безо всяких угрызений совести разбивали семьи, выманивали драгоценных отпрысков знати из их роскошных домов, обрекая на бродячую жизнь в лучшем случае или на полное забвение и гибель — в худшем.

В общем, подумала Марселина, она уже увидела все, что необходимо, в новом магазине, но, к ее немалому удивлению, герцог повел ее не к выходу, а к лестнице.

И тут она поняла, о чем напрочь забыла. На первом этаже расположены рабочие помещения. А на втором и третьем — жилые. Об этом она не подумала ни разу за весь день.

— О Боже! — воскликнула она. — Надеюсь, в Кливдон-Хаусе найдется пара лишних матрасов. Стол и стулья тоже были бы полезны, но не обязательны. Нам уже приходилось жить в походных условиях. Боюсь, кое-что придется еще подкупить.

— Давай поднимемся наверх и посмотрим, что необходимо, — предложил герцог. — Возможно, наши беглецы что-нибудь оставили.

Он пошел вперед с лампой в руке.

И не остановился на втором этаже, а сразу направился на третий.

На последней ступеньке лестницы он обернулся.

— Подожди здесь, — сказал он, открыл дверь и скрылся за ней. Спустя минуту в помещении зажегся неяркий газовый свет.

— Заходи, — крикнул герцог. — Взгляни, что тут имеется.

Марселина подошла к двери и заглянула внутрь. Потом медленно переступила порог.

Софа, стол, стулья. Шторы на окнах. Ковер на полу. Все это было явно не из Кливдон-Хауса. Обстановка была вовсе не величественной. Она напоминала апартаменты ее кузины в Париже. Спокойная элегантность. Комфорт. Тепло. Не демонстрационный зал, а уютный, комфортный дом.

— Боже… — сдавленно пробормотала она. Больше ничего она не в силах была выговорить. Не доверяла себе. Что-то сдавило сердце. Стало трудно дышать.

Из очаровательной гостиной Кливдон повел ее в маленькую столовую, а оттуда в детскую, обставленную с такой любовью и пониманием характера Люси, что сердце Марселины пронзило болью. Здесь был маленький столик и стульчики, и даже кукольный чайный сервиз. На стене висели полки для книг, под ними на полу стоял ярко разрисованный ящик для игрушек. Из детской герцог повел Марселину в еще одну комнату больших размеров.

— Я подумал, что ты предпочтешь эту комнату, — сказал он, — но если нет, полагаю, дамы всегда могут поменяться. Но ты художница, и я решил, что будет лучше, если окна твоей комнаты будут выходить не на шумную улицу, а в сад. Ты даже сможешь увидеть Грин-парк, хотя для этого тебе придется встать на стул.

Марселина носила фамилию Нуаро, а значит, в ее душе бушевали страсти. Но она, как и остальные члены семьи, прекрасно контролировала то, что позволяла видеть окружающим.

Но в этот миг что-то в ней сломалось.

— О, Кливдон, что ты наделал! — воскликнула она. Боль в сердце стала невыносимой, к глазам подступили слезы, и впервые за долгие годы Марселина зарыдала.

Глава 13

«Миссис Хью Беггз сообщает друзьям и широкой публике, что она намерена открыть свой магазин во вторник 4-го числа и предложить покупателям новый ассортимент элегантных платьев и аксессуаров из числа последних новинок моды… Миссис Хью пользуется возможностью выразить свою глубочайшую благодарность своим друзьям за помощь… Требуются ученица и закройщица».

Объявления за январь. Сборник Акерманна, том XI, 1814

Слезы никогда не давались ей легко. Узнав, что холера унесла ее родителей, она сожалела об упущенных возможностях и о том, что всегда надеялась от них получить, но никогда не получала. Когда болезнь убила кузину Эмму, которая всегда заботилась о Марселине, Софи и Леони, в очередной раз брошенных мамой и папой, она была глубоко опечалена. Она горевала и о Чарли, которому отдала свое молодое сердце.

Но и тогда Марселина так не рыдала. У нее никогда не было времени на то, чтобы предаваться горю. Каждая утрата означала, что ей необходимо действовать еще энергичнее, чтобы спасти семью.

Не плакала Марселина и тогда, когда холера поразила Люси. Для слез не было времени. Надо было работать — каждую минуту, каждую секунду, чтобы сохранить малышке жизнь. И когда она едва не погибла в огне, ее мать не проронила ни слезинки.

Но теперь…

Это была последняя капля. Марселина сломалась и заплакала.

— Прошу тебя, не надо, — всполошился Кливдон. — Неужели все так плохо? А я-то льстил себе, что обладаю вкусом. Хотя бы каким-нибудь. Выходит, что нет. Ну, с тобой тягаться я и не собирался, но все же… все же… Черт побери! Прекрати рыдать, Нуаро!

Марселина непременно рассмеялась бы, если бы смогла. Но внутри нее прорвалась какая-то плотина. Слезы лились градом. Она оплакивала то, что сама не могла выразить словами.

— Чтоб тебя… — пробормотал герцог. — Знай я, что ты устроишь такую истерику, повез бы тебя прямо домой — я имел в виду, в Кливдон-Хаус.

Дом. Его дом. Кливдон дал ей дом, когда она лишилась своего. А сегодня, когда она не думала ни о чем, кроме бизнеса, он создал для нее новый дом. Марселина почувствовала себя совершенно несчастной, и плечи затряслись с новой силой.

— Вообще-то я намеревался сделать тебе приятный сюрприз, — сообщил он. — Знаешь, клиенты не должны тебя видеть плачущей. Они перестанут тебя уважать. Тогда у тебя ничего не получится. Ты должна править ими железной рукой, иначе они… — Герцог чертыхнулся и сдался. — Нуаро, что случилось?

Ты. Ты случился. Только ты.

Но шторм уже стихал. Марселина отняла руки от лица и с изумлением обнаружила, что они дрожат. Она отыскала платок, тщательно вытерла лицо и только тогда обратила внимание, что Кливдон стоит в стороне, не двигаясь и сжав кулаки.