Собрание сочинений Джерома Клапки Джерома в одной книге

Факты, установленные следствием, резко контрастировали с почти одухотворенным прекрасным лицом женщины на скамье подсудимых и стали неожиданностью для всех присутствующих. Некогда подсудимая вместе с английской цирковой труппой гастролировала в Голландии, в семнадцать лет стала «танцовщицей и певицей» в сомнительном роттердамском кафешантане, который посещали в основном матросы. Оттуда ее забрал моряк, англичанин по имени Чарли Мартин, с которым она прожила несколько месяцев в меблированных комнатах над кабачком на другом берегу. Позднее пара уехала из Роттердама в Лондон, где поселилась в Попларе, неподалеку от доков.

В Попларе эта женщина и жила до тех пор, пока за десять месяцев до убийства не вышла замуж за Хэпуорта. Что стало с Мартином, неизвестно. Напрашивалось предположение, что он, растратив сбережения, занялся привычным делом, но его фамилии так и не удалось найти в списках экипажей судов.

Не было никаких сомнений в том, что именно за ним Джетсон наблюдал, стоя неподалеку от дома Хэпуортов. По описанию Джетсона, это был коренастый, видный мужчина с рыжеватой бородой и усами. Ранее в тот же день его видели в Хэмпстеде, где он обедал в маленькой кофейне на Хай-стрит. Официантке запомнился его дерзкий, пронзительный взгляд и курчавая борода. Между двумя и тремя часами посетителей в кофейне обычно бывало мало, поэтому девушка запомнила «обходительного джентльмена», который «не прочь пошутить». По его словам, в Англию он вернулся всего три дня назад и надеялся тем же вечером проведать свою «душеньку». Тут он рассмеялся, и девушке показалось — хотя, возможно, лишь по прошествии времени, — что его лицо исказила злоба.

Видимо, этого визита и боялся Хэпуорт. Обвинители утверждали, что троекратный стук в дверь был заранее условленным сигналом, на который должна была ответить женщина. Установить, был ли муж в этот момент дома или его ждали позднее, так и не удалось. Его убили выстрелом сзади в шею — гость явно прибыл подготовленным.

Труп обнаружили через десять дней после убийства, но выследить виновного так и не удалось. Почтальон видел его неподалеку от Лейлхем-Гарденс в половине десятого. В тумане они чуть не столкнулись, и, по словам почтальона, незнакомец поспешил отвернуться, пряча лицо.

Мягкая фетровая шляпа выглядела ничем не примечательно — в отличие от длинного жесткого желтого макинтоша. Лицо почтальон видел лишь мельком, но успел заметить, что оно гладко выбрито. Эти показания произвели в суде фурор, но лишь до того момента, как был вызван следующий свидетель. Поденщицу, которая приходила к Хэпуортам ежедневно, утром в день отъезда миссис Хэпуорт не впустили в дом. Миссис Хэпуорт встретила ее на пороге, отдала жалованье за неделю вместе с компенсацией за увольнение без предупреждения и объяснила, что ее услуги больше не понадобятся. Джетсон решил, что на обставленный дом быстрее найдутся покупатели, послал за той же поденщицей и велел ей как следует убраться в доме. Подметая ковер в столовой, она обнаружила в совке кучку коротких рыжих волосков. Перед тем как покинуть дом, гость побрился.

То, что он оставил при себе длинный желтый макинтош, еще ничего не значило: отслужившую свое одежду можно выбросить где угодно. С бородой дело обстояло сложнее. Неизвестно каким путем, но скорее всего ночью или рано утром, убийца очутился в конторе Хэпуорта на Фенчерч-стрит. По-видимому, ключи ему дала миссис Хэпуорт.

Свою шляпу и макинтош убийца спрятал, ему пришлось взять одежду, принадлежащую убитому. Пожилой клерк Хэпуорта, Элленби — из тех людей, которых принято называть достойными, — привык к неожиданным отъездам хозяина конторы, занимавшегося поставками для судов. Хэпуорт всегда держал в конторе пальто и собранный саквояж. Не найдя ни того ни другого, Элленби сделал вывод, что Хэпуорт уехал ранним поездом. Элленби забеспокоился бы через несколько дней, если бы не получил телеграмму — по его мнению, от хозяина, — согласно которой Хэпуорт в Ирландии, где пробудет еще несколько дней. Во всем этом не было ничего удивительного: Хэпуорту случалось отсутствовать и по две недели, наблюдая за отделкой судов, тем более что в конторе никому не требовались его особые распоряжения. Телеграмму отправили из Чаринг-Кросса, но в самое многолюдное время суток, и, естественно, отправителя никто не запомнил. Клерк Хэпуорта без колебаний опознал труп своего хозяина, к которому явно был привязан. О миссис Хэпуорт ему было нечего сказать. В ожидании суда им пришлось несколько раз встретиться по делам конторы, а прежде общаться не доводилось.

Сама подсудимая вела себя совершенно необъяснимым образом: если не считать произнесенной ею официальной формулы невиновности, не делала никаких попыток защититься. Ее адвокатам по мере возможности содействовала не подсудимая, а клерк Хэпуорта, да и то скорее в память о покойном хозяине, а не из сочувствия к его жене. Миссис Хэпуорт сохраняла полнейшее равнодушие. Лишь однажды она на миг дала волю чувствам. Это случилось, когда адвокаты, уже начиная злиться, убеждали ее предоставить им хоть какие-нибудь факты, на которых они могли бы строить линию защиты.

— Он мертв! — чуть ли не торжествующе выкрикнула она. — Мертв! Мертв! Какая теперь разница?

Но уже в следующую минуту она извинилась за свою вспышку:

— Ничто уже не поможет. Будь что будет.

Своим удивительным равнодушием женщина настроила против себя и судью, и присяжных. Это бритье в гостиной, когда тело убитого хозяина еще не успело остыть! Вдобавок убийца пользовался безопасной бритвой Хэпуорта. Видимо, его жена сама принесла убийце бритву, зеркало, мыло, воду и полотенце, а потом постаралась замести следы. Но не заметила несколько рыжих волосков на ковре. А утюги, утянувшие труп на дно! Кто мог додуматься до такого, если не женщина? Мужчине никогда бы и в голову такое не пришло. И вдобавок цепь и замок, скрепивший ее. Только хозяйка могла знать, что в доме есть подобные вещи. Скорее всего обмен одеждой в конторе Хэпуорта тоже ее идея, и она же дала убийце ключ. Это она знала, что рядом с домом есть пруд, она придерживала дверь, пропуская в нее убийцу с его ужасным грузом, она ждала, прислушиваясь, когда раздастся всплеск.

Наверное, она собиралась бежать с убийцей в Америку! Отсюда и ее рассказ. Если бы беглецам повезло, этих объяснений хватило бы. Из Лейлхем-Гарденс миссис Хэпуорт переселилась в Кентиш-Таун, где сняла небольшой домик, назвавшись хористкой по фамилии Ховард, женой артиста, который в настоящий момент находится на гастролях. Для большей убедительности она получила роль в пантомиме. И при этом ни на миг не теряла головы. На новом месте ее никто не навещал, ей не присылали писем. Каждый час у нее был на счету. Видимо, все это сообщники продумали над телом убитого мужа. Миссис Хэпуорт признали виновной в «косвенном соучастии и укрывательстве преступника» и приговорили к пятнадцати годам каторги.

Все это случилось одиннадцать лет назад. Невольно заинтересовавшись, после суда мой приятель разузнал некоторые подробности. Расспросы в Ливерпуле помогли ему установить, что отец Хэпуорта, мелкий судовладелец, пользовался широкой известностью и уважением. От дел он отошел незадолго до смерти, года за три до убийства. Жена пережила его всего на несколько месяцев. Помимо убитого Майкла у супругов было еще двое детей: старший сын, пребывавший предположительно в одной из английских колоний, и дочь, вышедшая за француза, морского офицера. Об убийстве они либо не знали, либо не хотели огласки. Майкл служил архитектором и преуспевал, но после смерти родителей покинул прежние места и вплоть до суда никто из прежних знакомых ничего о нем не знал.

Еще один результат расспросов озадачил моего приятеля. Оказалось, клерк Элленби был доверенным лицом отца Хэпуорта! Элленби поступил к нему в контору еще мальчишкой, незадолго до смерти хозяина заменил его в конторе и при его содействии основал компанию, занимающуюся корабельными поставками! На суде эти факты так и не всплыли. Элленби не допрашивали — в этом не было необходимости, — но с учетом обстоятельств странным выглядело то, что он не вызвался дать показания сам. Возможно, конечно, что он выгораживал брата и сестру Хэпуорта — эта фамилия достаточно распространена на Севере, а возможно, не хотел втягивать в процесс других родственников убитого.

Что касается подсудимой, моему приятелю почти ничего не удалось разузнать, только выяснилось, что импресарио из роттердамского мюзик-холла она назвалась дочерью одного английского музыканта и добавила, что ее родители уже умерли. Не исключено, что она понятия не имела, в какое заведение устраивается, а обходительный красавец Чарли Мартин, вдобавок англичанин, выступил в роли спасителя.

Можно предположить, что она была без ума от Мартина, а Хэпуорт — от нее, так как ее красота могла вскружить голову любому; возможно, в отсутствие Мартина Хэпуорт обманул ее, сказав, что Мартина уже нет в живых и бог весть что еще, лишь бы уговорить ее выйти замуж. Тогда убийство оказывалось зловещим актом правосудия.